Марина Казанцева - Воздаяние Судьбы

— Освободите меня, негодяи! — вскричала канарейка. Но Красно-зелёный и Жёлто-синий без дельного совета ничего сделать не могли, только бестолково пытались тянуть босса за крылышки.

— Ну что за идиоты мне достались! — визжала канарейка и за своим возмущением не заметила, что «идиоты» свалили прочь, а всеми её воплями интересуется большое серое существо. Оно нависло над канарейкой и горящими голодными глазами осматривало её.

— Где сало? — спросило существо.

— Мы его съели! — дружно донеслось сверху — со стола.

— Вы сожрали сало?! — в бешенстве заорала канарейка. — Как вы посмели прежде начальства?

— Босс, мы думали… — заговорили Красный и Жёлтый, но продолжать отчего-то не стали.

— Ты украла сало? — угрожающе спросил серый зверь.

— Я?! — изумилась канарейка. — Вы же сами только что слышали, как эти два негодяя сознались в содеянном!

— Мне наплевать. — заявил зверь. — Они далеко, а ты близко. Ты и будешь отвечать за кражу.

Сказав всё это, серый зверь по-разбоничьи свистнул в дырку, перед которой располагалось приспособление для лова голодных канареек, и из дыры высунулись ещё две морды.

— Берите задержанного и несите на справедливый суд. — распорядилась крыса.

Вопящую от негодования канарейку подняли вместе с мышеловкой и протащили в дыру, а потом понесли пыльными переходами в недра крысиного царства.

Шествие остановилось в довольно просторном месте — в подвале, среди разломанных корзин, старых шляпных коробок, мебельных ящиков и пыльных половиков. Всё обозримое пространство было занято отвратительными серыми зверями — глаза их горели голодным блеском, а влажные носы непрерывно и жадно шевелились. Крысы уставились на беспомощную канарейку, а та обмерев от страха, смотрела на их огромные резцы, с которых капала слюна.

Со всех сторон прибывали всё новые и новые полчища зверей — они уже едва помещались на полу, на кирпичных выступах и всякой рухляди. Оттого волнение в толпе непрерывно возрастало и ощущалось, что крысы словно ждут какой-то команды.

— Король! Король! — заволновалась толпа и стала отжиматься к стене. И было от чего: откуда-то прибежали крупные серые животные, вооружённые вилками, как копьями, и стали этим оружием теснить толпу.

— Его Величество Крысакус шестнадцатый! — торжественно возвестили юные герольды — молоденькие и гладкие крысы-подростки. Они дружно затрубили в сухие гороховые стручки, издавая гнусавые звуки, а вся толпа заволновалась, залезая по щербатым кирпичам как можно выше, чтобы было видно.

Откуда-то послышалась нестройная музыка, словно ребёнок забавлялся, играя неумелыми пальцами на игрушечном пианино. К этим звукам присоединилось металлическое мурлыканье — это две крысы старательно вращали ручку игрушечного музыкального барабана. Потом задребезжали колокольчики — это шли строем молодые крысы. Следом несли флаги — проеденные в дыры старые носки на палочках для розжига камина. Потом торжественно прошествовали гвардейцы — откормленные крысаки в высоких шапках из половинок праздничных хлопушек. Всё шествие озарялось светом от свечных огарков, понатыканных повсюду.

И вот со скрипом выехала запряжённая дюжиной крупных зверей карета — старая игрушечная коляска для куклы с поднятым верхом, вся украшенная мишурой.

Канарейке было плохо видно, кто сидит в карете — не пускала проволочная скоба, защемившая ей хвост. Поэтому птичка вертелась и пыталась как-нибудь уцепиться коготками за дужку.

Между тем игрушечные рожки допели свою гнусавую песню и умолкли. Всё огромное крысиное собрание приподнялось на задние лапки — каждый зверь вытянулся и замер, с обожанием глядя на карету.

— Что там такое? — возбуждённо чирикала птичка.

Однако никто ей не отвечал — все были увлечены зрелищем королевского парада. Торжественная кавалькада сделала по площади полукруг и остановилась.

Под крики восхищения над краем коляски выглянула крысиная голова, потом по бокам появились ещё две.

— Кто из них король? — поинтересовалась канарейка, но опять не получила ответа.

В коляске завозились, отчего всё сооружение на колёсиках затряслось, потом на край вскарабкалось нечто удивительное — это были не три крысы, а одна! Зато какая! На толстом широком теле сидели три головы. В том, что это был именно король, убеждала самая настоящая корона, надетая по причине своей величины не на голову крысы, а на её туловище — таким образом все три головы были коронованы. Королевский венец, несомненно, был настоящей драгоценностью — жестяная диадема со стеклянными алмазиками, а посередине красовался особенно большой камень — несомненно, настоящий голубой алмаз.

— Король Крысакус Шестнадцатый — ура, ура, ура! — закричала толпа.

Король ухватился лапами за деревянную ручку. Был король очень крупной крысой и очень тяжёлой — чтобы уравновесить его вес, на оси противоположных колёс навалились два десятка гвардейцев и, изнемогая от усилий, удерживали коляску.

— Мои подданные! — воззвал король Крысакус Шестнадцатый тройным фальцетом. — Сегодня будет большая пожива! Сегодня мы пойдём в атаку на рождественские подарки! Конфеты, печенье, шоколадки!

— Ура!! — завопили на площади.

— Сахарные рыбки, лакричные петушки, медовые пряники!

— Ура! — отозвались подданные.

— Глазурные пончики, фруктовая пастила, грецкие орехи!

Всеобщий восторг.

— Мы оставим детишек без сладкого! — зловеще расхохоталась зверюга, и вся площадь с воодушевлением подхватила этот лозунг.

— Испортим все их игрушки! — продолжал призывать трёхголовый мутант.

— Старые и новые! — завопили в толпе.

— Отгрызём пуговицы со штанов и платий!

Ответом был неистовый рёв.

— Прогрызём ботинки! — совсем уже разошёлся крысиный монарх.

— Виват!!

— Ёлку свалим! — орали со шляпной коробки.

— Стулья подгрызём!

— Чтобы все гости попадали!

— Нагадим в зале!

— Испохабим книжки с картинками!

Каждый изгалялся в этом собрании, как мог — было видно, какое наслаждение доставляет крысам сама мысль о том, чтобы испортить детям праздник. Они придумывали проказы всё изобретательнее, всё изощрённее, но всех превосходил Крысакус.

— Набить в индейку гвоздей! — орал король, подпрыгивая на краю коляски. — В глинтвейн насыпать соли! В мороженое — перцу! В торт собачьего дерьма!

Тут он сорвался и упал в свою карету, вызвав падением непонятное шуршание. Экипаж грузно подпрыгнул, и из нутра коляски взлетело в воздух что-то блестящее. Быстрая лапа ловко поймала это на лету, и перед глазами собравшихся снова возник король Крысакус Шестнадцатый.

— Но если кто из вас, мерзавцев, тронет хоть когтем золото или драгоценности, — завизжал он. — То вы очень пожалеете!