Марина Казанцева - Жребий Судьбы

Завода как такового не было — всё делалось под открытым небом. «Рабочие» ютились в фанерных коробках, из которых выгружали тару — одна смена отдыхала, вторая вкалывала. Это были измождённые мужчины. Одни занимались рубкой и разделкой мяса, другие разводили костры, над которыми в больших котлах варилось мясо. Тут же часть рабочих работала у громоздкого стерилизующего агрегата, куда шли большие десятилитровые металлические банки. Огромный автоклав пыхтел, выпуская в воздух большие клубы пара и дыма. Полуголые рабочие выгружали ёмкости, на которую тут же наклеивали этикетки: тушёнка «Армейская». Далее за частоколом из берцовых костей кипела работа фасовочного и погрузочного цеха — большие фуры отъезжали от завода по разбитой дороге и увозили готовую продукцию. Еще дальше рабочие распиливали деревья и делали дрова, целые штабеля которых громоздились неподалёку — это топливо для котлов.

— А вон там сырьевая база. — сообщил оранг, указывая куда-то за холм.

Все подняли головы и увидали, что на вершине холма, окружённая витками колючей проволоки, стоит наблюдательная вышка, на которой сыто дремлет часовой в каске при станковом пулемёте.

Все поспешно попятились под прикрытие холма, пока не видит часовой. Смотреть на сырьевую базу было ни к чему — и так ясно, что она из себя представляет.

— Так это и есть твой штаб по руководству регионом? — зловеще спросил оранга Эскабара.

— Ну да! — подтвердил тот. — Это самое крупное промышленное предприятие области.

Все отправились обратно.

— Ну что? — спросил Лёна Рип, когда они немного поотстали от остальных. — Смотреть будешь, или что-то предпримешь?

— Что я могу сделать? — ответил сквозь зубы Лён, которого тошнило от увиденного, а ещё больше — от мысли о том, чего он ещё не видел. Например, забойный цех.

— Зачем же ты сюда явился?! — требовательно спросил Рип.

— Ты ещё меня упрекни! — разозлился Лён.

— Конечно! — язвительно ответил тот. — Вы, дивоярцы, сами решаете, когда вмешаться в дело, а когда оставить всё, как есть!

— Заглохни. — отрезал Лён. — Я здесь совсем за другим делом.

Он думал о том, как ему теперь судить Вадима за то, что тот делал на генеральской дачке, когда тут такой кошмар стал порядком вещей — производственным циклом! Во что превратили оранги людей, что те совершенно безропотно забивают своих же!

Они вернулись к своему джипу и двинули прочь от «консервного завода», так и не сказав прочим о том, что видели. Вадим, который оставался в охране, тоже ничего не узнал.

— Теперь куда? — спросил он, видя, что вернувшиеся мрачно молчат.

— А вот поехали к нашему учёному собрату! — озлобленно ответил Эскабара, пихнув оранга в бок кулаком. — Посмотрим, что за разумные виды выводит наш яйцеголовый в своей лаборатории в Спейсбурге!

— Что там случилось? — спросила Леночка, когда Лён отправился в трейлер, чтобы немного поспать.

— Лес вырублен, теперь на его месте концлагерь. — ответил Лён, не желая говорить всю правду.

Леночка побледнела так, что даже губы стали белыми.

— Прости меня. — тут же раскаялся Лён, когда вспомнил, что она уже видела концлагерь.

Он обнял её за плечи, и они замолчали, глядя в никуда и покачиваясь от движения машины. На острых коленях Леночки лежал большой и тяжёлый Калач с полной патронной коробкой — девочка не расставалась с оружием, словно оно давало ей ощущение защищённости.

Лён ощущал лёгкий запах шампуня от её волос — это память о приключении на генеральской даче, где им повезло помыться и поспать. Он пришёл в этот кошмарный мир, как гость, и скоро покинет его, оставив Леночке и остальным все ужасы их нынешнего существования. Прав Рип: он действует, как дивоярец — только в собственных интересах. Он ничем тут не поможет, потому что у него нет такой силы. Что он хотел бы сделать в этом мире? Каких сил пожелал бы себе, чтобы изменить ситуацию к лучшему? Что вообще можно сделать с армией говорящих животных, для которых люди — лишь элемент пищевой цепочки, и они расходуют человеческий ресурс с естественным цинизмом существ, не имеющих понятия о гуманизме.

О, если бы он был настоящим магом! Если бы имел в своём арсенале такие средства, которые позволили бы решить проблему! Но, что он может? Уничтожить десяток-другой тварей своим мечом? Поджечь что-нибудь? Больше ни на что его магическая сила не годилась. Так какой же он дивоярец? Дивояр — это сила! Это мощь, это власть! А он лишь мелкий волшебник средних способностей, затерявшийся в Поиске. Он решает лишь свои проблемы, которые не имеют к этому миру никакого отношения. Так что же он делает в этом мире?!

Лён вдруг ощутил, что Леночка слегка отстранилась от него и теперь смотрит ему в лицо. Он повернулся к ней и увидел её глаза совсем близко. Глубокие серо-голубые глаза, окружённые длинными ресницами. Она была привлекательна даже в лишениях. Даже старая куртка не делала её юное лицо некрасивым. Но в глазах Леночки ощущалось нечто странное.

— Я знаю, — прошептали её губы так близко от его губ что он подумал, что ему надо лишь немного приблизиться к ней, чтобы поцеловать. — Я знаю, ты не тот, за кого себя выдаёшь.

Он молча смотрел на неё, не двигаясь и не говоря ни слова, но внутри всё словно оборвалось.

— Ты не наш. — сказала ему девочка, всё так же глядя в его глаза своими расширенными зрачками. — Ты особенный — я это чувствую. И Рип не врал, когда сказал, что ты пришёл к нам из другого мира. Я никогда не верила в волшебников, но теперь знаю, что ты пришёл, чтобы спасти нас. Ты сможешь, Лён. Я знаю, что ты сможешь. Если что-то не придёт извне, мы все погибнем.

Он не отвечал и продолжал смотреть ей в глаза, но отчаяние скрутило его, как судорога. Как вырвалось наружу то, что он скрывал изо всех сил? Лишь от Рипа он не прятался, потому что не имеет смысла прятаться от демона. А тот играл с ним в двусмысленную игру: притворялся другом. Но Рипа он мог отшить, а что скажешь ей, которая от безысходности уверовала в невозможное, в то, чего в этом мире не было: в волшебство. Рациональный технологический мир, в котором не было необходимости в сверхреальном. Мир, в котором всё решало соотношение сил. И вот он пал, как глиняный колосс, а девочка, которая верила в действенность всего того, что прилежно вкладывали ей в голову в школе и дома, ждёт спасения от того, кто не смог спасти даже своих родителей. Они — две сироты, лишившиеся всех родных. Но у Леночки есть в этом мире братья — все те, кто выжил и борется. А что есть у Лёна? Он беднее, чем она.

Нет, это что-то иное. Это просто первая влюблённость — она ищет того, кто более подходит её идеалу. Просто он первый, кто появился рядом с ней в этом мире. Первый, на кого она посмотрела, как на героя — разве не завалил он тех четверых орангов на генеральской дачке? Пусть Карсон и Эскабара большие герои, чем он, но выбрала-то она его! Но вот пройдёт день-другой, и её герой испарится из этого мира. Он пришёл сюда решать свою задачу.