Эдуард Катлас - Право на поражение

Они стояли на окраине опушки. Не такой уж и большой, но и не настолько маленькой, чтобы можно было ее пересечь, не опасаясь быть замеченными. На другой стороне пространства, у самой кромки леса, разместилась деревушка. Так — скорее даже разросшийся хутор, чем настоящая деревня. Изб было штук пять-шесть, не больше. И, насколько с другого края поля мог судить Виктор, не все из них были сейчас обжиты. На одном Виктор точно видел заколоченные окна. Так что, возможно, это и был хутор, просто семья поселилась немного побольше, чем бывало обычно.

В эту деревушку втягивался караван. То, что это были сборщики, становилось понятно с первого взгляда.

— У них пожар что ли, — прошептал Виктор, встав за спиной у Фантома.

— Да не похоже, — слегка качнул головой рейнджер. — Больше похоже на большой костер. Я бы сказал, что похоже на погребальный костер, если бы не здешние обычаи…

Фантом повернулся и задумчиво посмотрел на мага.

Виктор лишь кивнул:

— Похоже, местные решили избавить своих родственников от незавидной участи. Но чуть-чуть не рассчитали по времени.

— И сейчас незавидная участь ждет их самих. — Заметил Фантом. — В обозе должно быть не меньше двух дюжин бойцов. У крестьян нет шансов, даже если они решат защищаться.

— Тогда двигаем быстрее.

Это был тот редкий случай, когда они нападали вот так бесшабашно, открыто, не пытаясь скрытно подобраться к врагу поближе. Но время было дорого, и поэтому отряд бежал прямо по открытому полю, пропустив мага чуть вперед, чтобы в случае чего он сумел прикрыть от стрел.

Единственное, что они могли сделать — это бежать тихо. Не было ни воинственных кличей, целью которых было бы подбодрить себя да запугать врагов, ни лязга оружия. Ничего. Они бежали в полной тишине, благо земля на опушке сплошь была покрыта пожухлой травой, которая дополнительно глушила топот их ног.

Виктор чувствовал странную отстраненность этого бега. Он вдыхал осенний воздух, который был уже достаточно холоден, чтобы обжигать легкие при слишком глубоком вдохе. Чувствовал запахи этой лесной опушки совершенно отчетливо. Но при этом шум разгорающейся где-то впереди, в деревне, бойни словно находился на другой полке его сознания, которая сейчас его не интересовала. Или интересовала значительно меньше, чем вкус морозного воздуха, который кололся у него в груди. От самого леса, почти до самого обоза, маг оказался в каком-то временном провале, позволяющем ему отстраниться от действительности, и даже в мгновения перед самой схваткой насладиться тем, что сервировали на этот стол его чувства.

Потом звуки, относящиеся к действию, а не к созерцанию, вернулись к нему снова. И как только они приблизились к повозкам, маг слегка замедлился, чтобы воины вновь оказались впереди него.

Сборщики податей, по всей видимости, пришли к тем же выводам, что и Виктор, еще на окраине деревни. Они оказались быстрыми и решительными, что их и подвело. Весь обоз оказался брошен на краю деревни — сборщики кинулись ловить и наказывать крестьян, нарушивших главный закон их короля-некроманта.

Шесть телег так и стояли, на них лишь сидели возницы, странно спокойные и равнодушные к происходящему.

— И здесь, — на бегу воскликнул Фантом. Неподвижность сидящих на возах фигур Даниэль понял абсолютно правильно — среди возниц не было живых. Поэтому лук, который приготовил рейнджер, был практически бесполезен.

Для него это неожиданное нападение вообще было полно открытий. Казалось, что наиболее разумным будет прикончить всех мертвецов, пока они не заметили гостей и не успели каким-нибудь своим особым, мертвым языком предупредить остальных о новой опасности.

Поэтому Даниэль забежал сзади, прямо в тыл последней телеги, и с разбегу вспрыгнул на нее, лишь в последний момент осознав, увидев, по какому грузу ему придется добираться до возницы.

Каким-то чудом он извернулся, и сумел пробежать не по трупам, которыми была завалена телега, а по ее кромке.

Возница лишился головы мгновенно и тихо, так, что даже лошади не всхрапнули. Впрочем, лошади, которые приучились возить такой груз, да еще и управляемые такими тварями, вряд ли были пугливы.

Краем глаза рейнджер заметил, что друзья обходят телеги справа и слева, оставляя его одного на линии атаки. Он проскользнул совсем рядом с лошадьми, которые стояли понуро и спокойно, так спокойно, что Фантом на мгновение приостановился — убедиться, что из их ноздрей идет пар. Но лошади были живые — всего лишь усталые и равнодушные ко всему окружающему. Почти как крестьяне в окрестных деревнях.

На вторую телегу Фантом вскочил уже ближе к началу — почти у самого возницы. Мертвец даже не начал поворачиваться, когда его голова слетела с плеч. Механически рейнджер отметил хорошее состояние трупа — это был не скелет, и не вырытый из могилы. Этого запретная магия превратила в слугу практически сразу после смерти — и не просто вернула если не к жизни, то к действию, но и каким-то образом остановила разложение.

Зато он не видел то, что замечал бегущий позади маг — трупы, из которых уходила держащая их в этом мире сила, расползались буквально на глазах. Плоть первого возницы начинала отходить от костей, расплываться, гнить, и Виктор сразу забыл о вкусе осеннего воздуха — такой смрад распространялся от повторно умерших. От возниц, но, как ни странно, не от телег, набитых свежими трупами.

Виктор сказал себе, что исследованием податей, введенных в Сунаре, он займется позже. Сборщики податей в любом королевстве всегда были достаточно отчаянными людьми — ненавидимыми, и оттого еще более опасными. А сборщики, что собирали дань, наваленную на этих шести телегах, должны представлять реальную угрозу. И для крестьян, и для отряда. Нужно было держаться начеку, а исследования могли и подождать.

Фантом справился с четвертым, когда неожиданно понял, что первый возница начал поворачиваться назад. Несложно было догадаться, что хоть одного из приглядывающих за лошадьми оставят из живых — мертвецы явно не отличались сообразительностью, чтобы самостоятельно вести караван — разве что понукать лошадь, волочась по колее за предыдущей телегой.

Рем перестал обращать внимание на действия Фантома. Он тоже видел движение первого возницы, и трактовал его также как и рейнджер — но он видел и другое.

Местные разожгли погребальный костер на другой окраине деревни — на самой кромке леса. Не то чтобы деревня была большая — но их отряд явно запаздывал к основным событиям — сборщикам дани до крестьян оставалась пара сотен шагов — а Рему, вырвавшемуся вперед, до костра нужно было пробежать не меньше пяти сотен.

И, что хуже — крестьяне еще толком и не опомнились, хотя и заметили сборщиков. Никто не бежал, а некоторые даже взялись за вилы, что только подчеркивало их растерянность. Драться со сборщиками, специально натасканными на подавление бунтов, мог только деревенский дурачок, но никак не рассудительный крестьянин.