Гарри Тёртлдав - Тьма сгущается

— Капитан Хаварт с обходом! — крикнул солдат. — А с ним какая-то большая шишка. В чистом кафтане.

Леудаст покосился на Магнульфа — тот все еще превосходил его в звании.

— Ага, пускай заглянут в гости. — Магнульф рубанул воздух ладонью. — Откушают наших рябчиков да подремлют на наших перинах.

Леудаст не сдержался — хихикнул. В кармане у него болтались две черствые, заплесневелые горбушки, а ночевать солдату приходилось на замызганном одеяле. Вестовой, пожав плечами, двинулся дальше. Свое сообщение он доставил, а что будет дальше — не его забота.

Альгарвейцы вновь принялись забрасывать ункерлантские позиции разрывными ядрами, но как-то лениво. Один снаряд приземлился совсем рядом с окопом, забрызгав обоих солдат свежей грязью поверх засохшей.

— Капитан-то придет, — заметил Леудаст, — а столичная шишка запнется — коли пятки не покажет быстрей вздоха. — Поразмыслив, он поправился: — Любая столичная шишка, кроме маршала Ратаря. В Зувейзе я его сам на передовой видал.

— Этот не побоится под огнем встать, — согласился Магнульф. Сержант обернулся и миг спустя присвистнул изумленно: — Слушай, а ты ошибся! Вон капитан идет, а за ним точно, мужик какой-то в чистом кафтане.

Хаварт спрыгнул в окоп без раздумий: капитан знал, что даже такое укрытие способно сохранить человеку жизнь. Хитроватый с виду незнакомец скривил губы, будто опасался испачкаться в жидкой грязи.

— Сударь, — обратился к нему Хаварт, — позвольте представить вам: капрал Леудаст, сержант Магнульф. Они на фронте с первого дня и продержатся до последнего. Парни, это архимаг Адданц, наилучший чародей во всей державе.

— Конунг Свеммель почел меня достойным наивысшего ранга, — поправил Адданц. — Вопрос, найдется ли при этом в державе чародей более могущественный, остается открытым.

Леудаста подобные тонкости не трогали.

— Так вы сможете остановить альгарвейцев, если те вздумают нас опять заклясть? — с любопытством спросил он.

— Было бы здорово, — поддержал Магнульф. — Нам бы выйти против рыжиков один на один, и мы их раздавим.

Ункерлантцам не удавалось нанести армии короля Мезенцио поражение, даже когда противник не пускал в дело кровавую волшбу, но сражались они так отчаянно, что некоторый вес словам Магнульфа это придавало.

Но одного взгляда на помрачневшее лицо Адданца Леудасту хватило, чтобы осознать тщетность своих надежд.

— Не сможет, — заключил он.

Капрал вовсе не собирался в чем-то винить чародея, но прозвучали его слова именно так.

— Пока не могу, — ответил архимаг. — Не знаю, смогу ли когда-нибудь. Но что я могу сделать — и намерен совершить сегодня — это обрушить на них ядро того же рода, что они подсунули нам.

— Каким о…

Леудаст осекся. Крестьянская сметка не покинула его в армии, и чародею не пришлось объяснять на пальцах, что именнно случится вскоре. Он задал только один вопрос:

— А получится?

Сержант Магнульф, чье детство прошло в герцогстве Грельц — нынешнем королевстве Грельц, где правил двоюродный брат Мезенцио, — задал другой:

— Не восстанет ли после такого народ против конунга Свеммеля на стороне альгарвейцев?

Жители Грельца всегда и в первую очередь вспоминали о мятеже.

— Я справлюсь, — ответил Адданц. — По велению конунга наша опытная группа уже начала заклятие. Альгарвейцы же явят собою более жестоких хозяев, нежели наш возлюбленный конунг, и народ не пойдет за ними.

Это следовало понимать так, что на второй вопрос архимаг ответить не в силах. И никто не в силах. Очередной снаряд разорвался за бровкой окопа, облив солдат и чародея жидкой грязью. Ункерлантские ядрометы, как всегда с запозданием, принялись обстреливать альгарвейскую батарею.

— Давно пора, — пробурчал Леудаст. — С тех пор, как альгарвейцы взялись за кровавую волшбу, мы словно позабыли, как сражаться.

Это было несправедливо по отношению к его товарищам, и капрал понимал это сам, но справедливость обвинения его не трогала — слишком часто он оказывался на краю гибели из-за охватившего армию отчаяния.

Адданц укоряюще заквохтал. Леудаст запоздало припомнил, что архимаг отвечает перед самим конунгом. Если он запомнит имя простого солдата, если упомянет при всемогущем Свеммеле… некий Леудаст очень пожалеет о своей несдержанности.

Возможно, архимаг Ункерланта и готов был выбранить дерзкого, но случая не представилось. Адданц вскинулся — целюсть его отвисла — и застонал, словно пробитый огненным лучом.

— Они умирают, — прохрипел он таким голосом, будто сам угодил одной ногой в могилу. — Ох, как они умирают…

— Люди Мезенцио снова взялись за свое? — спросил капитан Хаварт.

Адданц с трудом кивнул:

— Да. А мы… собрали в тылу недостаточно народу, чтобы полностью отразить удар. — Он перевел дыхание, словно только что пробежал не одну лигу. — Не… ожидали, что они ударят вновь так скоро.

Леудаст знал, что таится за этими словами, но размышлять не было времени.

— Надо выбираться из этой дыры, — уверенно сказал он. — Когда альгарвейцы врежут заклятием, окопы могут закрываться сами собой.

— Он правду говорит, — подтвердил Магнульф.

Они с капитаном Хавартом торопливо полезли наружу, но ослабевший от удара Адданц едва мог пошевелиться. Со сдавленными проклятиями Леудаст спрыгнул обратно, одним толчком выпихнул чародея на руки товарищам и тут же выскочил.

— Спасибо, — пробормотал Адданц. Такие лица Леудаст видел только у солдат на пятый день непрерывных сражений. — Вы представления не имеете, каково чародею испытать, как поблизости обуздывают жизненные силы стольких убитых. Как у альгарвейских колдунов мозги не выгорают, понятия не имею, но сердца у них, без сомнения, холодней грельцких зим.

Этот самый миг альгарвейские чародеи избрали, чтобы нанести магический удар. Земля под ногами Леудаста содрогнулась, точно преступник на дыбе под ударом бича, и застонала почти человеческим голосом.

Из глубины рвался огонь, словно поле битвы враз проросло вулканами. То здесь, то там вскрикивали — коротко — настигнутые огненными струями. Окоп под ногами Леудаста сомкнул края, жадно причмокнув. Окажись солдат внутри, земляные губы раздавили бы его.

— Вы хорошо сделали, что вытащили нас, — признал капитан Хаварт. — Надеюсь, в тот раз не так много наших попало в капканы.

Адданц застонал вновь, как пару минут назад.

— Ваше волшебство, что, второй удар? — спросил сержант Магнульф с понятным ужасом. Прежде альгарвейцы никогда не били смертоносными чарами по одному участку фронта дважды подряд. Пережить один налет было тяжело. Смогут ли плоть и кровь — или хотя бы земля и камень — перенести два?

Но архимаг Ункерланта покачал головой — он, видимо, потерял дар речи. Адданц обернулся не на восток, к альгарвейским позциям, а на запад, где лежал ункерлантский тыл.