Гарри Тёртлдав - Тьма надвигается

В класс заглянул мастер Сеолнот.

— Так-так-та-ак, — протянул он. — И что же мы имеем? Директор не стал распространяться…

Агмунд ткнул пальцем в сторону доски и еще раз пересказал всю историю. Чтобы прочесть надпись, Сеолноту пришлось подойти к ней вплотную.

— Ох ты, батюшки! — пробормотал он. — Да, от этого надо бы избавиться поскорее. Вряд ли кто в Громхеорте может достоверно судить о таких делах, да-да!

Эалстан покосился на Сидрока. Это была ошибка. Так ему стало еще сложней удержаться от распирающего его хохота. Сидрок вообще готов был лопнуть, словно ядро.

— Это не имеет значения, — отрезал Агмунд, чье чувство юмора удавили при рождении. — Просто уберите эту дрянь с моей доски.

— Непременно, непременно… — Сеолнот направился к двери.

— Куда это вы? — рассердился Агмунд.

— За инструментами, конечно, — невозмутимо отозвался чародей. — Без них работать никак невозможно, все равно что плотнику — без молотка. Свитульф только распорядился, чтобы я заглянул к вам, посмотрел, что к чему. Ну вот, глянул теперь. А вы мне рассказали, в чем дело. Теперь я знаю, что дальше делать. Вот так вот.

И он вышел.

— Такой суеты я не видел с того дня, как рыжики выгнали из города наших солдат, — шепнул Эалстан Сидроку.

— Интересно, может, Сеолнот сам и наложил эти чары? — предположил тот, кивнув. — Так он может выставить себя важной персоной и заодно показать всем, что думает об альгарвейцах.

Об этом Эалстан не подумал. И не успел подумать, потому что линейка мастера Агмунда звонко щелкнула Сидрока по спине.

— Тишина в классе! — рявкнул учитель. Сидрок бросил злой взгляд на Эалстана — тот заговорил первым, но не попался.

— Раз у тебя так чешется язык, — продолжал Агмунд, отчего физиономия Сидрока мученически скривилась, — просклоняй-ка мне глагол «нести» во всех временах.

Сидрок, конечно, запутался. Эалстан на его месте тоже запутался бы — глагол этот был одним из самых неправильных в альгарвейском и менял основы как перчатки в зависимости от времени. Агмунд тем не менее продолжал мучить Сидрока, пока не вернулся чародей, и только тогда отступился, решив, очевидно, что кузен Эалстана все равно не сможет сосредоточиться на грамматике.

— Посмотрим, посмотрим, — весело промурлыкал Сеолнот. Он вытащил из мешка пару камней: один бледно-зеленого оттенка, другой похожий на серую гальку. — Хризолит, изгоняющий заблуждения и фантазии, и камень, на древнем наречии именуемый « адамас », дабы одолеть врага, безумие и отраву.

— Адамас, — эхом отозвался Агмунд. — Как это будет по-альгарвейски?

— Не знаю и знать не хочу, — ответил Сеолнот. — Не самый полезный язык в нашем ремесле, так-то вот.

Агмунд злобно глянул на него. Если учитель волшебных наук и заметил это, то не откликнулся никак. Эалстан хихикнул — осторожно, про себя.

Постучав камушками друг о друга, Сеонлонт начал читать заклинание — на классическом каунианском, отчего Агмунд молча заскрипел зубами. Указывая на оскорбительную надпись, чародей выкликнул повелительно какое-то слово. Буквы вспыхнули ярким пламенем. Эалстан решил, что сейчас они пропадут, но надпись продолжала полыхать самым настоящим огнем. Доску заволокли клубы дыма — похоже было, что занялась стена.

Сеолнот вскрикнул снова — теперь от ужаса. Агмунд — от гнева.

— Олух ты безрукий! — взревел он.

— Ничуть, — педантично поправил его Сеолнот. — Под первым заклятьем таилось второе и пробудилось, когда первое было снято!

Они могли бы спорить еще долго, но тут Сидрок заорал: «Пожар!» и вылетел из класса, сняв тем самым заклятье иного рода. Остальные ученики и двое преподавателей устремились за ним под хоровые вопли: «Пожар!» и «Бежим!» Эалстану пришло в голову, что альгарвейские глаголы несовершенного вида еще долго не будут его мучить.

Инспекторов Гаривальд ненавидел из принципа. Всякий ункерлантский крестьянин ненавидел инспекторов — из принципа. В сказках, восходивших еще к тем стародавним временам, когда герцогство Грельц было самоуправной державой, главными злодеями выступали уже неизменно инспекторы. Если и ходила в народе такая сказка, где инспектор выступал героем, Гаривальд ее никогда не слышал. С его точки зрения, инспекторы были всего лишь разбойниками на службе конунга Свеммеля.

А двоих инспекторов, явившихся в Зоссен, чтобы установить в доме у Ваддо хрустальный шар, он ненавидел в особенности. Для начала ему вовсе не улыбалось, чтоб староста начал получать распоряжения прямиком из Котбуса. И сверх того, свиньи они были, а не инспекторы! Жрали и пили они за троих каждый, и все за счет деревенских. На баб глядели похотливо, девок лапали.

— Хуже альгарвейцев, — бросила в сердцах Аннора после того, как один из инспекторов крикнул ей что-то похабное, когда жена Гаривальда возвращалась от подруги домой. Ункерлантцы пребывали в твердом убеждении, что Альгарве есть средоточие всех пороков.

— Тронут тебя — убью, — прорычал Гаривальд.

Жена глянула на него испуганно.

— Если в деревне инспектора убьют — не стоять больше той деревне, — предупредила она.

Это была не легенда — это был закон и святая истина. Иные конунги в долгой истории Ункерланта проявляли порою милосердие к ослушникам, но только не Свеммель.

— Так им и надо, — буркнул Гаривальд, благодарный втайне, что Аннора напомнила ему о законе. Это давало ему повод отступиться, не выказав себя трусом.

— Лучше бы они просто уехали, — проговорила Аннора.

— Всем было бы лучше, — отозвался Гаривальд. — Даже Ваддо было бы лучше, если б они уехали. Так ведь не уедут. Со дня на день начнем строить сарай для заключенных, а то как бы не разбежались, пока ублюдкам глотки не перережут, чтобы запустить хрусталик.

— Вот тебе еще одна беда, — заметила его жена. — А если эти разбойники, или убийцы, или кто они там, вырвутся все же да начнут у нас разбойничать да безобразить? Станут нас инспекторы защищать? Вряд ли!

— Я об этом самом у Ваддо позавчера спрашивал, — ответил Гаривальд. — Так тот сказал: дескать, на такой случай к нам еще двое стражников приедут.

— О… — Аннора помолчала. — Ну так-то лучше.

— Какое там! — взорвался Гаривальд. — Хрусталик нас с Котбусом свяжет, стражники круглый год над душой стоять будут… Мы и раньше-то продохнуть не могли, а сейчас и вовсе света белого не взвидим!

Аннора нашла, какой вопрос задать.

— И что нам делать?

— А ничего, — огрызнулся Гаривальд. — Ничего тут не поделаешь. Все, что мы могли поделать с распоряжениями из столицы, — сделать вид, что они потерялись по дороге. А теперь и это не поможет.

Пару дней спустя он оказался в числе тех, кого инспекторы согнали строить амбар для приговоренных, чья жизненная сила будет питать хрустальный шар. Пахать ему было некогда. Работать на огороде или обиходить скотину — тоже. Инспекторам на это было наплевать.