Гарри Тёртлдав - Тьма надвигается

Краста могла бы вцепиться в него белыми острыми зубками за оскорбление ее благородной персоны. Она даже подумывала об этом — в той мере, в какой позволяло состояние изрядно нагрузившейся маркизы. Но насмешливая улыбка Вальню подсказывала, что именно этого он и ждет. А Краста ненавидела, когда ей приходилось оправдывать чужие ожидания. Кроме того, как она осознала, ее саму захлестывала похоть. Потом можно будет решить, как далеко она позволит ему зайти. А пока Краста просто радовалась жизни.

В конце концов, не ее одну в «Погребе» лапали на танцплощадке. Женщины, которые не желали, чтобы их ощупывали на публике, обычно сюда не приходили. «Потом всегда можно будет свалить вину на полынь», — мелькнуло у нее в голове. Хотя Краста не нуждалась в оправданиях. Она делала что ей вздумается. Заставить ее поступать иначе не удалось бы никому.

Музыка смолкла. Краста притянула к себе голову Вальню и впилась в его губы своими, широко раскрытыми. От него пахло хмелем: горьким, но не таким, как полынь в ее кубке. Не отрываясь от Вальню, она открыла глаза. Тот смотрел на нее. Лицо его было так близко, что черты расплывались, но Красте показалось, что виконт изумлен. Она рассмеялась — глубоким, горловым смехом.

Он разжал руки женщины и отстранился. Теперь Краста без труда могла узнать выражение на его лице — гнев. Она рассмеялась снова. Вальню, должно быть, понял, что из охотника стал добычей, и ему это вовсе не понравилось.

— А ты горяча, да? — промолвил он грубее обычного.

— Ну и что? — Краста снова, как только что за столиком, тряхнула головой и махнула рукой в направлении оркестровой ямы. — Сейчас опять начнут. Потанцуем еще или все, что можно было сделать стоя, мы уже сделали?

Вальню попытался взять себя в руки.

— Еще не все, — ответил он уже хладнокровнее.

Протянув руку, он дерзко стиснул ее грудь сквозь тонкую ткань блузки. Пальцы его безошибочно нащупали сосок, подразнили несколько мгновений и отпустили.

Возможно, он не осознавал, насколько возбуждена и беспечна была в тот миг Краста. Возможно, она не понимала этого и сама, покуда умелые пальцы не зажгли в ней огня. Она тоже протянула руку — заметно ниже.

Если бы Вальню стянул с себя брюки и повалил Красту на пол, она отдалась бы ему на том же месте. Поговаривали, что в «Погребе» такое случалось время от времени, хотя при маркизе — еще ни разу.

Но Вальню, встряхнувшись, словно мокрый пес, вернулся к столику. Краста последовала за ним. Щеки ее горели. Сердце колотилось. Дыхание участилось, словно после бега.

Виконт осушил кружку до дна и, обернувшись к Красте, глянул на нее так, словно видел впервые в жизни.

— Ртуть и сера! — пробормотал он себе под нос. — Ну, драконица…

Краста выпила так много, что приняла его слова за комплимент; собственно, ей даже не пришло в голову задуматься, так ли это. В ее кубке, таком крошечном рядом с тяжелой глиняной кружкой, еще оставалась наливка. Краста выпила ее одним глотком. В животе у нее словно ядро разорвалось. Из воронки хлестнул жар, распространяясь по лицу, по груди, по чреслам.

Оркестр заиграл снова — пророкотала труба, и загремели барабаны. Ритм поселился у Красты внутри, заполняя до краев. Наливка с полынью ударила в голову.

— Хочешь потанцевать еще? — донесся голос Вальню будто бы из дальней дали.

— Нет! — Краста покачала головой. Комната продолжала колыхаться еще несколько секунд после того, как маркиза замерла. — Прокатимся по городу в моей коляске… или за город…

— В коляске? — Вальню нахмурился. — И что подумает твой кучер?

— Какая разница? — весело прощебетала Краста. — Силы горние! Он всего лишь кучер.

Вальню неслышно похлопал в ладоши.

— Сказано с истинно дворянским величием, — воскликнул он и поднялся на ноги. Краста — тоже, понадеявшись втайне, что выглядело это более изящно, чем казалось ей. Они получили свои плащи в гардеробе у входа — осенняя ночь была холодна, — потом поднялись по лестнице и вышли в темноту.

Тьма над городом стояла непроглядная. Хотя ни один боевой дракон Альгарве еще не достиг столицы, Приекуле укуталась мглой. У входа в «Погреб» множество карет ожидали, когда их благородные хозяева утомятся весельем. Красте несколько раз пришлось повысить голос, прежде чем она нашла собственную.

— Куда прикажете, госпожа? — спросил кучер, когда маркиза и виконт забрались в карету. — Обратно в усадьбу?

— Нет-нет, — отмахнулась Краста. — Просто покружи немного по городу. А если случайно выедешь за город, тем лучше.

Кучер молчал дольше, чем следовало.

— Слушаюсь, госпожа, — только и ответил он наконец. — Как прикажете.

Прищелкнув языком, он взмахнул поводьями. Коляска тронулась с места.

Краста едва услышала его. Разумеется, все будет как она прикажет. Как могло быть иначе, когда речь шла о ее слугах? Она обернулась к Вальню. Фигура виконта смутно виднелась в темноте. Краста потянулась к нему в тот же миг, когда он наклонился к ней. Кучер не обращал на седоков внимания. Он знал, когда лучше закрыть глаза… или хотя бы сделать вид, что закрыл.

Рука Вальню нашарила под плащом костяные застежки на блузе — нащупала, расстегнула и скользнула внутрь, чтобы огладить обнаженную грудь. Краста застонала, забыв о кучере. Когда Вальню впился губами в ее рот, поцелуй их вышел настолько буен, что Краста ощутила вкус крови — его или своей, она не могла бы сказать.

Рука виконта выскользнула из-под блузки и принялась поглаживать бугорок пониже живота. Красте показалось, что сейчас она взорвется, словно ядро. Вальню усмехнулся. Ладонь его скользнула ей под пояс. Пальцы его, длинные, тонкие, умелые, точно знали, куда двигаться и чем там заняться. Всхлипнув, Краста вздрогнула всем телом, от наслаждения забывшись на миг. Вальню усмехнулся снова, довольный собою не меньше, чем была довольна маркиза. Цокали по мостовой копыта. Кучер, невозмутимый, как его лошади, не оборачивался.

Получив желаемое, Краста подумала было, а не вышвырнуть ли ей Вальню из коляски, но, хмельная и довольная, решила проявить великодушие. Она погладила его пах сквозь тонкое сукно брюк.

— Надеюсь, — пробормотал он, судорожно вздохнув, — ты не заставишь меня объясняться перед прачкой.

Рассмеявшись, она провела рукой еще раз, сильнее. Ничто не могло заставить ее сделать что-то более надежно, чем надежда виконта, что Краста этого не сделает. Затем, однако, в приступе непривычной снисходительности она расстегнула его гульфик и извлекла на свет орудие, которое и принялась потирать.

— А-ах… — вырвалось у виконта.

Если бы Краста продолжала заниматься тем же еще минуту-другую, Вальню и вправду пришлось бы объясняться перед прачкой: в этом у маркизы не оставалось сомнений. Вместо этого она склонила голову и со словами «Вот. Такое наслаждение может подарить только женщина благородных кровей» обняла губами горячую гладкую плоть.