Гарри Тёртлдав - Легион Видесса

— А, все очень просто. Как-то раз я наткнулся в архивах на фрагмент поэмы. Она была написала морским офицером. Кажется, его звали Марзофл, это древний и знатный род. Поэма написана во времена Ставракия, когда халогаи еще имели понятия о хороших манерах. Довольно приятные стихи. Один отрывок был довольно необычен. Автор как будто описывает какой-то иной мир: камни и скалы, лед и холодный ветер, странные прибрежные птицы с чудным названием — должно быть, позаимствованным у местных варваров… Кажется, их именовали “аукс”.

— Ладно, ладно. Чтоб тебя демоны взяли вместе с твоими “аукс”, — проговорил Скилицез, побежденный обилием деталей.

Гуделин склонил голову в насмешливом полупоклоне. Горгид готов был поклясться, что Скилицез аж заскрипел зубами.

— Простите, что прерываю, — вмешался Агафий Псой. Иногда видессианский офицер по практичности не уступал римлянам. — Вон там, у ручья, неплохое место для лагеря.

Он махнул рукой — и тут же, будто вспугнутые этим жестом, в серое небо поднялись утки, маленькая стая. Псой улыбнулся как хороший фокусник. Его солдаты уже подняли луки.

При одной только мысли о жареной утке у Горгида заворчало в животе. Но первая подстреленная птица издала громкий крик, и вся стая быстро снялась с места и улетела, избежав тучи стрел.

— Эй, заткнись, — обратился грек к своему желудку. — Похоже, сегодня ты снова получишь только сыр да лепешки.

Тренировки начались еще до ужина. К своему неудовольствию, Горгид обнаружил, что с нетерпением ждет каждого урока. Он ощутил почти животную радость, когда тело запомнило, как правильно парировать колющий удар, прямой вертикальный, горизонтальный, спиральный выпад.

Иногда фехтование напоминало ему видессианскую игру в шахматы — та тоже подражала военным действиям. Правда в новой игре принимали участие не только ум, но и руки, ноги, глаза.

Наконец-то Горгид научился двигаться с мечом в руке, а не просто стоять прямо, сохраняя равновесие. Ноги теперь тоже слушались гораздо лучше, чем прежде.

— Прирожденный рубака, — заметил Скилицез, отскочив от колющего выпада.

— Я не хочу быть рубакой, — настойчиво сказал грек.

Скилицез пропустил это мимо ушей. Вернувшись к изначальной позиции, он еще раз показал, как правильно отбивать удар.

Опытный видессианский офицер оказался неплохим учителем. И уж всяко — лучшим, нежели Виридовикс. Он был куда более терпелив и вел занятия систематически и педантично, в отличие от вояки-кельта. Скилицез никогда не забывал о том, что его ученики не имели никакой военной подготовки. Там, где Виридовикс, обуреваемый отвращением, замахал бы руками, Скилицез до бесконечности повторял один и тот же удар, винт, ложный выпад, пока не убеждался в том, что урок усвоен.

Закончив тренировку, Горгид ушел к ручью сполоснуть лицо. Пикридий Гуделин остался на милость Скилицеза. Скилицез гонял чиновника куда жестче, чем грека. Горгид не знал точно почему: то ли потому, что бюрократ был куда менее одаренным учеником, то ли потому, что Гуделин и Скилицез не слишком ладили друг с другом. Горгид услышал, как Гуделин вскрикнул, когда Скилицез хлопнул его плашмя по коленям — как бы желая отомстить за поэму о севере.

Маленькая коричневато-зеленая лягушка сидела в кустах на самом берегу ручья. Горгид бы не заметил ее, если бы она вдруг не квакнула. Он погрозил ей пальцем.

— Ш-ш… — сурово сказал ей грек. — Смотри, веди себя тихо, не то все хаморы из нашего отряда умчатся прочь, спасая свои жизни.

Тут в желудке у грека заворчало.

— Спасайся же и ты, — добавил он, обращаясь к лягушке.

На следующий день путешественники вышли к большой реке. Псой вспомнил ее название — Куфис.

— Это самая западная точка в Пардрайе, куда я пока что доходил, — сказал он. — Мы на полпути к Аршауму.

Скилицез кивнул в знак согласия. Видессианин не слишком много распространялся о своих странствиях. Но если он владел языком аршаумов так же свободно, как языком хаморов, то, скорее всего, ему доводилось заходить куда западнее реки Куфис.

Река текла с севера на юг. Путники двинулись вверх по течению реки, подыскивая брод. Вскоре они подъехали к груде камней, сваленных на другом берегу и словно бы приготовленных для строительства. Горгид в недоумении поскреб затылок. Что делают строительные материалы посреди пустой, гладкой степи?

Двое из солдат Псоя слыхали что-то об этой груде камней, но помощь их историку была невелика — они именовали это “кучей дерьма богов”.

Скилицез засмеялся, что случалось с ним нечасто.

— Или “хаморская куча”, — сказал он тихо, чтобы солдаты Псоя не слышали. — Это все, что осталось от видессианского форта, который вот уже двести лет лежит в забвении.

— Что?! — воскликнул Горгид. — Империя когда-то простиралась досюда?

— О нет, — пояснил Скилицез. — То был дар Автократора одному могущественному кагану. Но каган умер, его сыновья перегрызлись, и кочевники вновь вернулись к обычаю жить небольшими кланами.

Пикридий Гуделин уставился на обломки и вдруг разразился громким хохотом.

— Вот это?.. Вот эта куча камней — “Глупость Кайросакта”?

— А, так ты тоже знаешь об этом? — вмешался Горгид, явно опережая Ланкина Скилицеза. Офицер, похоже, вообще отказывался верить в то, что Гуделин может знать хоть что-то.

Бюрократ закатил глаза — жеманная гримаса, которая напомнила о столичных ужимках, смешных сейчас, когда великолепные шелковые наряды сменила поношенная дорожная одежда.

— Знаю ли я об этом? О, мой образованный друг! В бухгалтерских школах Видесса это — ходячий пример никому не нужного результата при гигантских расходах. Тысячи золотых были выброшены на искусных ремесленников и камнерезов, собранных со всей Империи! И ради чего? Результат у тебя перед глазами. — Бюрократ покачал головой. — Я уж не говорю о слоне…

— О слоне?!.. — в один голос переспросили Горгид и Скилицез. В Видессе, как и в Риме, слоны были редкими, экзотическими животными. В столицу Империи их доставляли из далеких, почти не известных стран, расположенных к югу от Моря Моряков.

— Ну да, слон. Один из послов кагана увидел слона — надо полагать, на ярмарке, — и поведал своему повелителю о диве. Кагану тоже захотелось взглянуть на диковинного зверя. И Автократор Кайросакт, который, боюсь, выпил в тот день лишку, взял и отправил слона кагану в подарок. О, сколько золота на это ушло!..

Гуделин был расстроен до глубины своей чиновничьей души.

— А дальше-то что?.. — воскликнул Горгид. — Что каган сделал со слоном?

— Разок взглянул и отправил обратно. А что бы сделал ты на его месте?

— Чтоб мне пусто было. Зачем я так поспешил с бегством? — сказал Виридовикс, подбоченясь. Темная ночь сменилась наконец серой пеленой еще одного облачного утра. Кельт, к своему ужасу, обнаружил, что все это время ехал на восток.