Гарри Тёртлдав - Легион Видесса

— Сегодня ночью ты получишь большое удовольствие.

— Ну да? А при чем тут эти камешки? Теплые камни могут согреть зимой комнату, но другого применения им я не вижу. Не могу же я их жевать.

Будь Таргитай видессианином, он уже разразился бы какой-нибудь замысловатой цветистой речью. Но Таргитай не любил красивой болтовни. Он просто бросил на раскаленные камни горсть толченых листьев и семян. Густое облако дыма поднялось над бронзовым ковшом. Запах был совсем не таким, какого ожидал Виридовикс, — он оказался гуще, со сладковатым привкусом. Ноздри кельта дрогнули.

— Чего ты ждешь? — спросил Таргитай. — Не теряй доброй травки. Наклонись, вдохни глубже.

Виридовикс наклонился над ковшиком так низко, что жар дохнул ему прямо в лицо. Кельт втянул ртом большой клуб дыма, поперхнулся и отчаянно закашлялся, пытаясь выплюнуть едкий дым. В груди и горле першило так, будто он наелся сухой травы или надышался смолой. Слезы текли у него по щекам.

— Мое несчастное обгоревшее горло, — сипло выдохнул он. Его голос прозвучал незнакомо. Куда только делся мягкий баритон кельта! По мнению кочевников, кашлял этот верзила довольно забавно. Их дружный хохот лишь ухудшил его плачевное состояние.

— Вот самый плохой способ дышать зельем. Ты только раздуваешь его, — весело хмыкнул Таргитай. Он мелко втягивал в себя дым, задерживая его в легких. Кельт даже испугался, что вождь сейчас лопнет. Но другие хаморы делали то же самое, улыбаясь с довольным видом.

— Он новичок, отец. Я думаю, ты сделал это нарочно, — обвиняюще сказала Сейрем. — Дай ему попробовать еще раз.

Вождь — суровый старый воин с густыми бровями и изогнутым носом — глядел так невозмутимо, так величественно, что, казалось, обвинить его в чем-либо было просто немыслимо. Подозревать подобного человека в том, что он озорничает?!

Таргитай бросил на горячие камни новую горсть семян и листьев. Новые клубы дыма поднялись в воздух. Вождь приглашающе махнул Виридовиксу.

На этот раз кельт вдохнул куда осторожнее — и не смог удержаться от новой гримасы. Как ни приятно пахла травка, дым рвал горло, точно наждак. Кельт снова кашлянул, но на этот раз удержал в себе дым, стиснув зубы.

Когда он наконец выдохнул, изо рта вылетело маленькое облачко пара, будто в холодное утро. Любопытно. Виридовикс размышлял над этим несколько секунд, которые, казалось, вились целую вечность. Тоже интересно. И необычно.

Виридовикс взглянул на Таргитая сквозь дымный воздух, становившийся все гуще и гуще. Вождь продолжал подбрасывать коноплю на треножник.

— Уф! Крепкая штука.

Таргитай снова втянул дым и не ответил.

На этот раз Виридовикс не терял времени даром. Он глубоко вдохнул очередную порцию и почувствовал, что у него заслезились глаза. Тяжесть окутала его мягко и непреклонно. Ощущение было совершенно не таким, как после доброй выпивки. Кельт любил выпить и потом всегда был готов что-нибудь спеть или подраться. Но сейчас ему казалось, что он отделен от всего мира. Приятно. Он знал, что может взлететь. Может делать что угодно. Однако он не видел никакой необходимости делать хотя бы что-нибудь. Даже думать становилось тяжело.

Он сдался. Навалился на локоть, лениво глядя на кочевников. Одни, как и он, лежали на кошмах. Другие переговаривались тихими, густыми, низкими голосами. Липоксай играл на костяной флейте. Ноты, сверкая в воздухе, увлекали Виридовикса за собой. Его глаза встретились с глазами Сейрем. Легкая улыбка скользнула по его лицу. Он был не прочь и поднапрячься… Но здесь был не рабский поселок, а Сейрем, к сожалению, не крестьянская девка, с которой можно развлекаться в свое удовольствие.

— Какая досада! — сказал он по-кельтски.

Борэйн заметила, какими жадными глазами кельт уставился на ее дочь. Она сказала что-то Сейрем — слишком быстро, чтобы Виридовикс мог разобрать. Обе громко рассмеялись.

Хаморы, к удивлению Виридовикса, вообще оказались добродушным и жизнерадостным народом. Просто раньше у кельта не было возможности присмотреться к ним поближе.

Сейрем спрятала лицо в ладонях и взглянула на Виридовикса сквозь раздвинутые пальцы. Знак безусловного внимания.

Он заулыбался еще шире.

— Что она тебе такого сказала, а? — спросил он.

Обе женщины снова рассмеялись, Борэйн показала, что не имеет ничего против того, чтобы Сейрем ответила. Заливаясь смехом, Сейрем сказала:

— Она повторила слова Азарми. Он у тебя такой же большой, как ты сам.

Фраза была произнесена на чужом языке. В голове кельта бродил туман. Поэтому ему потребовалось время, чтобы сообразить, что все это значит и кто такой “он”. Когда до Виридовикса наконец дошел смысл сказанного, он ухмыльнулся.

— Прямо так вот и сказала? — Он уселся прямо, дабы показать, что рост у него действительно внушительный.

У шатра загремели копыта. Часовые обменялись криками со всадниками. Затем один из них просунул голову в шатер и позвал своего господина.

Для Виридовикса даже сидеть было нелегким делом. Однако Таргитай, громко выругавшись, тут же вскочил и, расталкивая в стороны людей, сгрудившихся у костра, быстрым шагом пошел к выходу. Когда он откинул полог, струя свежего воздуха коснулась ноздрей кельта. Он радостно и с облегчением вздохнул.

Один из всадников кричал что-то вождю. Последовала пауза, а потом — страшный взрыв ругательств.

Таргитай ворвался в шатер.

— Вставайте, бездельники, ленивые ящерицы! Кто-то устроил набег на пастухов!

Проклиная все на свете, кочевники стали подниматься на ноги. С молниеносной быстротой они начали срывать со стен шатра луки, колчаны со стрелами, мечи, доспехи из жесткой, вываренной кожи. Несколько человек надели металлические шлемы, но большинство просто нахлобучили меховые шапки.

Широкое лицо Таргитая потемнело от гнева. Когда Виридовикс замешкался, вождь обжег его яростным взглядом.

— Пойдем, я хочу, чтобы ты был с нами. Здесь пахнет Варатешем.

— Ну и ну… — Гуделин был одновременно и удивлен, и восхищен. — Кто бы мог подумать, что у варваров можно встретить такую роскошь, такое утонченное понятие об этикете?

Это замечание было сделано sotto voce < Sotto voce — вполголоса, чтобы никто не услышал. — Прим. перев. >, когда видессианское посольство подходило к юрте Аргуна.

Горгид не мог не согласиться с чиновником. Могущественный каган аршаумов развел впечатляющих церемоний ничуть не меньше, чем некогда губернатор города Имброс Раден Ворцез, который пытался поразить воображение римлян, когда те только что оказались в Видессе.

Вместо зонтоносцев высокое положение владыки подчеркивал кочевник, стоявший с копьем в руке у входа в юрту. Под начищенным до блеска наконечником копья развевались три бунчука. Воин был неподвижен, как бронзовая статуя. Другие — не принимавшие такого явного участия в ритуале, но тем не менее охранники — находились здесь же, справа и слева, с луками наготове.