Гарри Тёртлдав - Легион Видесса

— Клятвопреступник! — закричал Толаи, новый шаман, сидевший в кругу старейшин клана. — Смотрите же, как клятвопреступник платит за обман и убийство!

Содрогаясь, Дизабул отполз от дымящихся останков того, кто несколько минут назад был его другом. Ариг застыл, ошеломленный страшным зрелищем. Но у Горгида не было времени даже испугаться по-настоящему. Он выхватил из рук Арига блюдо с горчицей и сунул под нос кагану.

— Пей! — крикнул он, чудом вспомнив это слово на языке аршаумов.

Аргун машинально повиновался и выпил половину. Он тут же перегнулся пополам, и его вырвало. Кислый запах рвоты перекрывал другой, более резкий: запах мышьяка. Горгид почти не обратил на это внимания. Смерть Боргаза уничтожила последние сомнения насчет яда, если они еще оставались.

Аргун уперся коленями в землю. Он дотронулся до своих ног, словно они потеряли чувствительность. Горгид стиснул зубы. Если яд успеет дойти до сердца, каган умрет.

— Пусть он все время сидит! — рявкнул грек Аригу. Тот подскочил поближе к отцу и помог ему сесть, поддерживая за плечи.

Врач жестом подозвал Толаи. Шаман, запыхавшись, подбежал. Это был невысокий человек лет сорока с густым, на удивление сильным голосом. С помощью Арига, служившего переводчиком, Горгид спросил у шамана:

— У тебя есть снадобья, укрепляющие сердце?

Грек едва не закричал от радости, когда Толаи ответил:

— Чай из сушеных цветов лисичьих рукавиц.

— То, что надо! Немедленно завари и тащи сюда!

Толаи метнулся исполнять приказ. Горгид сунул руку под тунику Аргуна. Живот кагана уже похолодел. Грек яростно выругался сквозь стиснутые зубы. Аргун, который минуту назад только удивлялся, уже начал сердиться. Несмотря на действие яда, мозг жертвы безупречно работал до самого конца.

Дизабул нерешительно приблизился к отцу и преклонил колени. В глазах молодого принца блестели слезы. Нарушая все обычаи аршаумов, он взял отца за руку.

— Я страшно ошибся, отец, прости меня, умоляю, — проговорил он.

Ариг зарычал на младшего брата. Горгид догадывался, сколько сил стоило такое признание гордому принцу. Прежде чем Аргун успел ответить Дизабулу, пять или шесть наложниц с плачем подбежали к своему повелителю. Аргун громко закричал им, чтобы убирались, и проворчал, обращаясь к Аригу:

— Последнее, что мне сейчас нужно, — это стадо воющих баб.

— Он будет жить? — спросил Гуделин Горгида. Неожиданно чиновник преисполнился к греку глубочайшего уважения.

Врач щупал пульс кагана и не ответил. Пальцы приносили недобрые вести — пульс слабел.

— Толаи! — заорал грек. — Быстрее, ты, сын вшивого козла!

Горгид обозвал бы шамана и похуже, если бы только знал как, — лишь бы заставить его прибежать быстрее.

Тяжело дыша, примчался Толаи. Он нес дымящуюся чашку с двумя ручками.

— Давай! — Грек вырвал чашку у него из рук. Шаман не возражал. Сам целитель, Толаи с первого взгляда узнал родственную душу.

— Фу, горький, — произнес Аргун, когда грек поднес чашку к его губам, однако безропотно выпил до дна. Ощутив тепло напитка, каган вздохнул.

Горгид снова схватил его за запястье. Чай из лисичьих рукавиц оказался в этом мире не менее сильнодействующим средством, чем в Греции. Удары сердца кагана стали размеренными, зазвучали сильнее и четче.

— Проверь, далеко ли пошло онемение, — приказал Горгид шаману.

Толаи повиновался без возражений.

— Здесь. — Он указал пальцем на живот. Яд продвинулся выше ног, но незначительно.

— Если он умрет, — проговорил Ариг ледяным от ненависти голосом, — на его могиле принесут в жертву не коня, а тебя, Дизабул. Если бы не ты, проклятый Боргаз давно бы уже с позором был изгнан из нашей земли.

Погруженный в печаль, Дизабул только покачал головой. Аргун сурово взглянул на своего старшего сына.

— Я вовсе не собираюсь умирать, сын. — Каган повернулся к Горгиду. — Как мои дела, целитель?

Врач прощупал живот больного. Мышьяк не продвинулся дальше. Об этом грек и доложил кагану.

— Да, я и сам чувствую, — согласился Аргун. — Ты, кажется, кое-что знаешь об этом проклятом яде, а? Как он действует? Смогу ли я ходить? — Каган поднял брови. — Клянусь духами ветров! Получу ли я назад свою игрушку? Я не слишком часто пускал ее в ход в последнее время — не так часто, как бывало прежде, — но мне будет ее сильно не хватать!

Грек только покачал головой, не зная, что ответить. В его практике не часто встречались люди, которые блевали мышьяком. Делать точные прогнозы было сложновато. Что касается главного, то Горгид не был уверен даже в том, что Аргун выживет. По правде говоря, у Горгида просто не нашлось пока времени подумать над этим.

Ланкин Скилицез принес шерстяной плащ, длинный кафтан и черную шелковую шапочку и разложил их перед каганом.

— Что ты тут трясешь грязным тряпьем? — резко спросил Горгид. — Не приставай с ерундой!

— Извини, — сказал видессианский офицер вполне искренне. Как и Гуделин, он смотрел теперь на Горгида совершенно другими глазами. — Я думал, тебе будет любопытно на это взглянуть. Это все, что осталось от Боргаза.

— О-ох! — Горгид снова пощупал пульс Аргуна. Сердце билось сильно и уверенно. — Принеся, пожалуйста, еще настойки, если тебе нетрудно, — обратился грек к Толаи.

Ариг улыбнулся, переводя эту фразу. Он достаточно хорошо успел узнать Горгида. Врач вернулся к своему обычному вежливому тону — добрый знак.

Горгид добавил:

— И несколько теплых одеял, будь добр. Нужно согреть его, особенно ноги.

Горгид остался с Аргуном, чтобы наблюдать за его состоянием. Около полуночи грек понял, что победил. Холод начал отступать — медленно, но верно. Когда небо на востоке посветлело, каган уже чувствовал, как кровь пульсирует в ногах, хотя ступни оставались еще вялыми.

— Иди спать, — сказал Аргун греку. — Не думаю, что ты сможешь сделать для меня что-нибудь еще. А если ты хотя бы раз ткнешь пальцем меня в живот, я сверну тебе шею.

Веселый огонек горел в глазах кагана. Врач зевнул так, что едва не вывихнул челюсть.

— Разбуди меня, если что-нибудь случится, — попросил он Толаи.

Шаман торжественно кивнул.

Растолкав Скилицеза и Гуделина, дремавших у костра, Горгид поспешил с ними к юрте, где размещалось видессианское посольство.

— Я лично рад, что старый Аргун выбрал союзниками нас, а не йезда, — сказал чиновник.

Скилицез хмыкнул.

— Счастлив это слышать.

Гуделин осторожно огляделся вокруг, чтобы убедиться, что здесь никто больше не понимает по-видессиански.

— Я просто подумал: выбери он Боргаза, я мог бы сотворить глупость… Составить… э-э… какую-нибудь речь… Ну, достаточно вескую, дабы понудить его изменить решение… — Толстый бюрократ многозначительно похлопал себя по увесистому животу. — Мне почему-то кажется, что я сгорел бы не так быстро, как Боргаз. Слишком много жирка! — Он содрогнулся при одной только мысли об этом.