Гарри Тёртлдав - Похищенный трон

— Ну да, — согласился Абивард. — Но его жадность была порождена тем же, что и жадность всех прочих. — Он искоса посмотрел на Фраду:

— И много лжи ты проглотил?

— Брось меня в Бездну, если я знаю; как мне было отличить ложь от правды? — ответил Фрада и, помедлив мгновение, добавил:

— Но с каждым месяцем все меньше. Во всяком случае, я к этому стремился.

— Да, к этому стоит стремиться, — согласился Абивард.

Он посмотрел поверх парапета на север, на реку Век-Руд. Орошаемые ганатами поля придавали земле, примыкающей к реке, вид золотисто-зеленого ковра; за рекой в кустарнике паслись стада. Абивард глубоко вздохнул.

— Ты что? — спросил Фрада.

— Два года назад я стоял на этом самом месте и смотрел на реку, а отец поднялся на стену и сказал, что видессийцы раздают золото хаморам, чтобы склонить их к войне с нами, — сказал Абивард. — А дальше было все, что было.

— И мир стал другим, — сказал Фрада.

— Определенно. Я не рассчитывал стать дихганом по меньшей мере еще лет двадцать. Как и Охос, да, кстати, и Птардак, — сказал Абивард. — Шарбараз тоже не скоро рассчитывал стать Царем Царей, а Смердис, надо думать, и вовсе не рассчитывал.

Фрада тоже оглядел надел.

— Господа приходят и уходят, — сказал он. — А земля остается вовеки.

— И снова правда, — сказал Абивард. — Благодарю Господа, что кочевники ограничились охотой за нашими стадами и не старались всерьез уничтожить наши пахотные земли. Починка разрушенных ганатов — дело не одного года.

— У нас было с ними несколько мелких стычек в прошлом году на краю орошаемых земель. Они захотели попасти своих овечек в нашей пшенице и бобах, — сказал Фрада. — Но когда обнаружили, что у нас осталось достаточно воинов, чтобы сильно затруднить им это дело, они прекратили лазать к нам, слава Господу и Четырем. — Он утер лоб. — Я соврал бы, если бы сказал, что не переживал из-за этого. Какое-то время я даже боялся, что, когда ты вернешься, у тебя вообще не останется надела.

— Это ничего, — сказал Абивард. — Какое-то время мне казалось, что я вовсе не вернусь. Смердис держал нас за горло — вытеснил из Страны Тысячи Городов за Тубтуб, в пустыню… Если бы не Рошнани, мы бы все там передохли.

Фрада покосился вниз, на Рошнани, которая беседовала с кожевенником. Он все еще боялся задерживать на ней взгляд дольше чем на мгновение, и глаза его скользили от нее в сторону и обратно. При всем том он сказал:

— Что ж, учитывая ее заслуги, может, она и заслужила право ходить где захочет.

Поскольку эти слова фактически означали согласие брата, Абивард радостно хлопнул Фраду по спине.

— Благодарю тебя, — сказал он. — Не забывай, что я и сам к этому еще не привык. Думаю, что со временем нам, да и Рошнани, будет попроще. Видессийцы позволяют своим женщинам ходить куда угодно, да и наши простолюдины тоже. Вряд ли мы провалимся в Бездну, если последуем их примеру.

— Других-то своих жен ты не выпустил, как я погляжу, — заметил Фрада.

— Выпустил бы, если бы Кишмара и Оннофора не раздвигали ноги, пока меня не было, — раздраженно ответил Абивард. — Обрати внимание, обе забеременели, когда вроде бы сидели под замком на женской половине. Большего они бы вряд ли добились, даже торгуя собой на рыночной площади в деревне. Но сделать подарок другим женам сразу после такого позора — это уж слишком.

— А как насчет сводных сестер? — спросил Фрада.

— Что-то сегодня тебя потянуло на каверзные вопросы, — сказал Абивард, немного подумал и вздохнул:

— Пожалуй, их я выпускать не стану, по крайней мере, не сразу. Если люди будут знать, что они свободно разгуливают вне женской половины, это не прибавит им шансов на хороший брак.

— Вот это разумно, — сказал Фрада. — Надо отдать тебе должное — ты видишь все рытвины и ухабы на дорожке, по которой идешь.

Братья рассмеялись. Абивард сказал:

— Господи, как же мне тебя недоставало! Шарбараз, Царь Царей, замечательный человек и прекрасный друг, но шутить с ним — себе дороже.

— Приятно сознавать, что хоть на что-то годишься, — сказал Фрада. — Если здесь все нормально, а судя по всему, так оно и есть, не спуститься ли нам проведать Ганзака, узнать, как продвигается работа над доспехами? Если он работает так же усердно, как и прежде, то вскоре мы сможем снарядить внушительный отряд копейщиков — Его улыбка сделалась хищной. — Все соседние дихганы будут нас бояться.

— Есть вещи и пострашнее, — сказал Абивард. — Ну, пошли?

Они вместе спустились со стены и поспешили через дворик в кузницу Ганзака.

Зимой она была желанным убежищем от холода. Сегодня, когда до осени было еще далеко, пот выступил на челе Абиварда, как только он вошел в помещение, наполненное жаром огня.

Ганзак работал голым по пояс. Его лоб и широкая волосатая грудь были мокры от пота. Запах пота наполнял кузницу, смешиваясь с дымом горящих поленьев и почти кровавым запахом горячего железа. Когда Фрада и Абивард вошли, Ганзак трудился не над доспехами, а над лезвием меча. Играя мощными мышцами, он опустил молот на железный брусок, который щипцами прижимал к наковальне. Металл ударил о металл. Посыпались искры.

Кузнец погрузил будущее лезвие в бочонок, стоящий возле наковальни.

Послышался такой звук, будто шипел громадный ядовитый змей. Ганзак вынул лезвие из закаляющей ванны, критически осмотрел его и отложил в сторону. Потом с лязгом положил щипцы на наковальню.

— Дай тебе Господь доброго дня, повелитель, — сказал он, кивая Абиварду.

— И тебе того же, — ответил Абивард, после чего выпалил:

— Как ты переносишь такую жару?

Ганзак откинул голову назад и расхохотался — громко и от души.

— Повелитель, кузница — это мой дом. Когда я выхожу отсюда, иногда мне кажется, что я вот-вот задрожу от холода, до того привык к здешнему жару.

Абивард и Фрада переглянулись. Фрада сказал:

— Я вот что думаю: надо бы тебе спуститься о деревню, пусть Таншар или кто-нибудь из старух приготовит тебе лекарство, а то ты явно нездоров.

Кузнец снова расхохотался. Добрый нрав никогда не изменял ему, что, учитывая его габариты и силу, было весьма удачно. Он потянулся; движение его литых мускулов под блестящей кожей напоминало движение мускулов под шкурой льва.

— Я кажусь тебе больным? — спросил он.

— Нет-нет, — поспешно ответил Фрада. Сколь бы добродушным ни был Ганзак, только глупец взялся бы спорить с ним.

Абивард сказал:

— Мы зашли посмотреть, как продвигаются дела с доспехами, которые так нужны наделу.

— Думаю закончить восьмой прибор к новолунию, — ответил кузнец. — Это, как ты понимаешь, доспехи и для всадника, и для коня. Тогда у нас будет на два прибора больше, чем было, когда Пероз, Царь Царей, повел войско в Пардрайю.