Эд Гринвуд - Земля Без Короля

Хоукрил увидел впереди знамя и покачал головой.

— Эге, — сказал он через плечо, бесцеремонно расталкивая прохожих, чтобы освободить путь для товарищей, — можно было ожидать, что мастера-барды выберут для своего Сбора какое-нибудь место потише.

— Может быть, замок Серебряного Древа? — пробормотал в ответ Краер, но вокруг стоял такой шум, что Хоукрил не услышал его слов.

Без пререканий согласившись друг с другом, все трое направились к одному из самых старых и потрепанных временем зданий Силптара, в котором размещалась гостиница «Огненная волна», где всегда охотно принимали воинов. Для подобных людей эта гостиница была просто находкой благодаря хорошей кухне, приемлемым ценам и — для тех, кто знал больше других, — наличию множества запасных выходов. Щедро прорезанные в стенах двери являлись результатом повышающегося благосостояния владельца, который тратил легко достающиеся богатства на покупку одного за другим соседних домов и, естественно, проламывал стены, чтобы соединить свои владения воедино. Первые этажи арендовали многочисленные лавочники.

Впрочем, парадный вход имелся только один. Подойдя к истоптанным ступеням, Сараспер внезапно остановился.

— Я надеюсь, что у кого-нибудь есть хоть несколько монет, чтобы заплатить за жилье? У меня уцелели кое-какие мелочи из Дома Серебряного Древа, но, когда расплачиваешься такими вещами, приходится объяснять, откуда они взялись, а это привлекает гораздо больше внимания, чем хотелось бы.

— Ничего не бойся, — с довольным видом отозвался Краер. — У Хоукрила все есть.

Латник резко обернулся, лицо у него вытянулось, лоб наморщился.

— У меня? Откуда это?

— А вот откуда, Великий и Ужасный, — весело ответил квартирмейстер.

Он ловко извлек золотую монету из-под отворота сапога латника и еще несколько штук из-за манжеты боевой перчатки Хоукрила и с торжествующим видом показал их спутникам.

У Хоукрила отвалилась челюсть, а потом губы медленно растянулись в улыбке.

— Оказывается, я куда богаче, чем думал, — сообщил он двери гостиницы, пнув ее ногой и резко повернувшись, чтобы уберечь Эмбру от удара створкой, — Быть может, наш любезный квартирмейстер просветит меня насчет того, долго ли я таскал с собой такое богатство, не подозревая о нем?

— С Аделна, — бодро объяснил Краер. — Я не мог рисковать тем, что меня поймают с ними в том трактире, где я их стырил, а ты при этом сидел рядом, как терпеливая гора, и хлебал пиво, словно лошадь из корыта.

— Что касается тебя, Краер, — отозвался латник, — ты никогда не мог удержаться, чтобы не спереть монетку-другую во всех тавернах, какие я только могу припомнить.

— Только никаких имен, Великий и Могучий, — предупредил квартирмейстер, когда они все вместе направились к столику, за которым сидели лакеи. — Не забудь, у нас романтическое приключение!

— Да, я уже позабыл все на свете, — тяжело проговорил Хоукрил. — Но ведь ты поможешь мне вспомнить все, что нужно, о пылкий властелин моих дум, не так ли?

— Он сейчас заговорит с ними, — чуть слышно пробормотал Сараспер, обращаясь к латнику, — да помогут нам Трое.

— Ему всегда удается получать хорошие комнаты, — так же тихо отозвался Хоукрил. — Вот, смотри.

Квартирмейстер низко склонился над столом, негромко проговорил что-то строгое сидевшим с каменными лицами лакеям, небрежно кинул на стол пару золотых, принял, как должное, глубочайшее почтение, немедленно появившееся в их взглядах, и вопрос был решен.

— А теперь действуй ты, Надменный и Таинственный, — сказал он уголком рта, когда они направились к лестнице. — Мы — знатные представители некоего барона, которым нужна удобная комната для очень — очень! — тайных встреч с некоторыми высокопоставленными жрецами и иноземными посланниками.

— Не переигрывай, — пробормотал Хоукрил. — Из всех иноземцев мы сможем найти поблизости только девиц, которые представляют в тавернах танцы с раздеванием.

— Именно поэтому я их и упомянул, — лукаво усмехнувшись, ответил Краер. — В конце концов, человеку не дано знать заранее, как повернется жизнь.

— Звучит все это так, будто ты уже выбрал для себя баронский девиз, — хмыкнув, заявил латник, — Теперь дело осталось за малым: обзавестись баронством…

Из вестибюля можно было подняться наверх по трем лестницам. Южная, притулившаяся у левой стены, была самой темной; ею, похоже, реже всего пользовались. Зажав в кулаке четыре ключа, путники во главе с Краером прошли два пролета и оказались на маленькой площадке. Оттуда можно было подняться на следующий этаж, а по сторонам лестницы смотрели одна на другую две двери. Краер, изображая неуверенность, вставил ключ в замок правой двери, пожал плечами, когда он повернулся в замке, но дверь так и не открылась, и подошел к левой двери, на которой крупно и четко был написан номер — тот самый номер, который был отведен Банде Четырех.

— Все показываешь свой ум? — рявкнул на него Хоукрил. — Между прочим, моя ноша за все эти часы нисколько не стала легче!

— Жалобы, вечные жалобы, — пробурчал квартирмейстер. Держа шпагу в руке, он поспешно выглянул из окон, распахнул двери всех шкафов и наконец, удовлетворенный результатами осмотра, повернулся к своим спутникам и сказал со вздохом: — Пожалуй, сойдет.

— Я очень рад, — сухо ответил Хоукрил, — Может быть, ты заметил, что я уже уложил девчонку на кровать.

Из-за спешки и возбуждения квартирмейстер не заметил, как дверь с другой стороны площадки приоткрылась чуть больше, чем на палец, и кто-то одним глазом уставился на входивших в комнату Четверых.

Этим некто был мужчина с имевшим приятное выражение обветренным лицом, украшенным короткой, аккуратной бородкой. Одет он был в кожаный дорожный костюм того вида, который так любят барды, а также бродяги. Рассмотрев своих новых соседей, мужчина удивленно вскинул одну бровь, осторожно прикрыл дверь и бесшумно задвинул засов.

Госпожа Серебряное Древо устраивала им маскировку точно так же, как это делало большинство других магов: все, заколдованные одним заклятием, видели друг друга в истинном облике, тогда как всем прочим они должны были представляться в измененном виде. Похоже, трое спутников Эмбры не понимали, что, когда она лишилась чувств, ее волшебство разрушилось и любому заинтересованному глазу в Силптаре они предстали в своем натуральном обличии. А таких глаз в Сверкающем Городе было слишком много для того, чтобы это повышало настроение наблюдателя; он надеялся, что четверке, сумевшей проделать тяжелый путь от Дома Безмолвия, не придется заплатить кровавой ценой за свою невнимательность. К тому же что произошло с госпожой Эмброй? Она просто спала или была по-настоящему нездорова? В последнем случае она могла лишиться возможности творить заклинания, а люди, не знакомые с волшебством, даже не смогли бы вовремя понять это.