Василий Чесноков - Правила игры

– Множественные переломы нижней части правой ноги. После проведения медиальной и латеральной фасцеотомии был восстановлен нормальный ток крови, но еще потребовалось порядка шести операций для устранения последствий раздробленного внутрисуставного перелома большой берцовой кости. Кажется, все…

– И каков был прогноз?

– Удовлетворительный. Нормально функционировать его правая нижняя конечность будет едва ли, но в остальном дела не так плохи. Футболистом ему не быть…

Вик кивнул и обошел столб света, чтобы видеть лицо доктора Литгоу. Тот целиком ушел в работу и отрывался от пилки и скальпеля исключительно для записи наблюдений.

– Объясните мне тогда приписку «gangriana»… Или это не ваших рук дело?

– Я не… Что, вы сказали гангрена? Где вы это видели?

– В истории болезни Спирса. У вас такой недоумевающий вид, будто впервые это слышите. Если это так, почему вы позволяете посторонним людям писать на больничных листах?

– Думаю, что кто-то из медперсонала просто ошибся. В конце концов, ампутация так и не была проведена.

– Может быть, потому, что Спирс сбежал? Как вы считаете? Доктор посмотрел на полицейского через тонкие стекла очков и ответил:

– Вы многого не знаете. Вам будет трудно понять человека без семьи и нормальных условий жизни.

– Пусть. Так объясните мне, зачем ваш пациент, имея не долеченную травму, ударяется в бега?

Доктор поправил очки, съехавшие на кончик носа, и поглядел на свои перчатки. У запястий они были белоснежно-белыми, а пальцы пожелтели из-за трупного яда и сукровицы.

– Когда увидите Спирса, спросите у него самого. Думаю, что у него были личные причины. Он выглядел нормальным в плане психики, поэтому я считаю его уход осмысленным. Но вам этого не понять…

– А вам? – спросил Вик. – Вы темните. Это может означать многое, например то, что вам неохота со мной говорить, и вы думаете совсем о других вещах.

– Если честно, то вы совершенно правы. Сейчас вы мешаете мне работать, а у меня еще полно дел.

Доктор Литгоу мог подумать, что разговор закончился. Вроде бы, оба сказали почти все, что хотели, но Вик был иного мнения. Он не получил и доли информации, которой, по его мнению, обладал доктор. И это его раздражало, как назойливый комар над ухом.

– Я вижу… И могу расценить ваши уловки, как попытку помешать следствию. Такие дела…

– Хм, вы это серьезно? – на стол упала тень от головы Литгоу. Доктор чуть наклонился вперед и пристально посмотрел на полицейского. Вику показалось, что патологоанатом удивился, хотя на его лице не дрогнул ни один мускул. – Мы же оба прекрасно понимаем, что следствие – неофициально… Не будем делать поспешных выводов. Да, много несчастных случаев, и я вполне разделяю ваше желание во всем разобраться. Только не надо винить во всем меня.

– Отлично, тогда почему бы вам не рассказать мне все с самого начала? Вы сказали, что хотите во всем разобраться…

Литгоу выпрямился и отлепил руки от клеенки. На поверхности остались отпечатки двух пятерней. Он подозвал ассистента, и Вику пришлось посторониться. Вскрытый труп был положен в черный мешок и отправлен обратно в холодильник.

– Говорю вам, сержант, вы выбрали неподходящее время. Кроме того, я даже не догадываюсь о причинах его побега, так что, прошу извинить меня…

– О'кей, подойдем с другой стороны: кто из сотрудников вашей больницы осматривал человека, совершившего наезд на мистера Спирса?

У Вика появилось ощущение, что Литгоу уже касается стены лопатками, и он собирался дожать последние капли информации. Время выложить главный козырь.

– Другой вопрос. Лейтенант Фэйт случайно не обсуждал с вами пропажу досье на неосторожного водителя? У вас с ним, я вижу, много общих дел…

Литгоу застыл над инструментами, будто выбирая подходящий, чтобы метнуть его в Вика. В конце концов, он остановился на штангенциркуле и невозмутимо стал вымерять размеры пулевого отверстия на теле.

– Сержант Миртон, у вас паранойя.

– Это вы мне говорите, как патологоанатом?

– Не нужно быть дипломированным психиатром, чтобы заметить все симптомы. Вы уже разработали свою бредовую систему, того не подозревая, и ваша вера в нее крепнет день ото дня. Вы склонны к детализации, хотите знать все до мелочей, и это только доказывает наличие паранойи. Естественно, что ваши собственные бредовые идеи кажутся вам абсолютными, вы считаете, что догадались обо всем, и это усугубляет заболевание. Держу пари, вы плохо спите, и у вас пропал аппетит. Если хотите, у меня есть один знакомый психиатр, он вам обязательно поможет.

– Смейтесь, доктор… Я вас выведу на чистую воду!

– Ради Бога, только не рассказывайте сослуживцам про мои нечестивые планы завоевания мира. Это может осложнить ваше положение в их обществе. До свидания.

Вик был готов наброситься на доктора Литгоу с кулаками, но прекрасно понимал его неуязвимость. Нужно было искать другие пути и ответы. Он подождал, пока вскипавшая злость утихомирится, и молча вышел.

Внимание Фрэнка привлек странный скрипящий звук с позвякиванием. Он был хорошо слышен и доносился откуда-то справа от того места, где притаился Фрэнк. Через некоторое время он понял, что источник приближается, и задержал дыхание. Что-то протащилось мимо, и Фрэнк расслышал звон ключей, а после – скрип несмазанных петель; он отметил, что все это происходило на Кроссроудз 13 – видимо, к Кларе пришли гости. Не успел он огорчиться, как раздался грохот захлопываемой двери, и шаги удалились туда, откуда гость и пришел. Фрэнк для приличия подождал еще минуту, не вернется ли посетитель, а потом пошел к дому N 13 по улице Кроссроудз. Внутри дома было тихо, и поэтому он осторожно повернул ручку входной двери. Она оказалась заперта (как странно на ночь запирать двери). Фокус с кирпичом здесь не мог получиться: дверь на ощупь была монолитной, без намека на стеклянную вставку. Под половичком было пусто, на верхнем косяке так же не было ключей, и Фрэнк приуныл. Как же так, добраться до самого конца и застрять на последнем шаге!

Он оглядел окна и не заметил, чтобы хоть лучик выбивался из-за жалюзей. Ощупав ребристую поверхность, он убедился в их неприступности. Пришлось обойти дом по цветочным клумбам, чтобы отыскать лазейку: у одного из окон жалюзи не были до конца опущены. Но встала другая проблема – как открыть окно? Шуметь Фрэнку очень не хотелось. Он надеялся побыстрее справиться и поспать, а привлеки он внимание, разве удастся отдохнуть? Вспомнились мягкие сидения его «бьюика», и Фрэнк с любовью пощупал в кармане ключи. Я скоро вернусь к тебе, подумал он.

К черту окно, если открыта дверь в подвал, решил Фрэнк и заглянул внутрь. Было темно, как и должно быть ночью, а главное – ни один шорох не нарушал тишину. Это было на руку Фрэнку, и он шагнул вперед. Растопырив руки, он ощупывал воздух из-за опасений натолкнуться на какую-нибудь идиотскую кастрюлю и разбудить полквартала. Миновав несколько стеллажей, он споткнулся обо что-то и понял, что это ступени наверх. Уперевшись руками в крышку, он приоткрыл ее, но в образовавшуюся щель ни хрена не было видно. Тогда он открыл ее пошире и огляделся. На самом деле, увидел он не больше, но тишина безмолвно говорила, что все идет хорошо.