Василий Чесноков - Правила игры

День и не думал катиться к закату. Прошла почти вечность, а солнце только лениво перевалило за две трети пути, и Фрэнк откровенно заскучал. Возможно, даже по тем временам, когда он мог считать себя чемпионом по открыванию банок на время. Сейчас он смутно припоминал ту жизнь, да и к лучшему! От того времени остались гадкие воспоминания, что-то мерзкое и липкое на лице. Фрэнк ощущал на коже лучи солнца и думал, что раньше никогда не замечал этого, блуждая во мраке собственного подвала. В воздухе постоянно роились сотни запахов, попеременно сменяя друг друга, и он редко мог точно сказать, чем пахнет в данный момент. Все это нужно было заново учить. На мгновение ему показалось, что он вообще ничего не помнит. Старые мысли потеряли смысл и направление, картинки из воспоминаний рассыпались в прах от прикосновения. Отрывки перемешались в неотступном водовороте и выплывали на поверхность по одному. Вот его детская комната. Она маленькая и темная. А это пустой школьный коридор и на часах четверть десятого. Там, в столовой, подавали смешной завтрак. Пудинг – на голову соседа. И долгая трель звонка… Фрэнк разлепил глаза и понял, что спал. Солнце зевало в полосе облаков на западе, предвещая в воскресный день много ветра, и ныряло за крыши домов. Уже семь, подумал Фрэнк и потянулся. Тихо хрустнула спина, и зачесалась больная нога где-то под коленом. Он дотронулся до нее через штаны и остолбенел. Обычная боль исчезла. Он нажал посильнее и понял, что не ошибся – кости срастались, а опухоль на коленной чашечке стала спадать. Нет, это происходило не на глазах, но Фрэнку показалось, что он чувствует движение крови в сосудах и рост тканей.

– Да, – сказал он солнцу и домам, – я согласен…

– Где тебя черти, носили? – Фрэнк представил, что с ее языка капает яд. Зелененький такой, жгучий и воняющий. – Покупай или топай, правила просты.

– Неужели вам не жалко расставаться с этой машиной? – спросил он, когда зеленые струйки коснулись пола и растеклись дымящимися лужицами.

– Стала бы я ее продавать? Ясное дело… Не тяни резину, выкладывай мани и катись!

Но этот странный покупатель, похоже, не торопился расплачиваться. Она хмыкнула.

– Ты глуховат или туповат, не пойму? Зря надеешься, что за милую трепотню я скину пару сотен. Со мной это не пройдет.

– Я думаю, что «бьюик» вам не нравится.

– Твое дело не рассуждать, а приобретать… Ну?

Вместо того, чтобы заплатить, он обошел вокруг одной из машин на домкрате, над которой хозяйка мастерской колдовала последние два дня. Она начала терять терпение.

– Как к вам попал «бьюик»? Кто его продал?

– Да тебе что с этого?!

– Вам трудно ответить?

– Черт… Ну баба одна, Клара, кажется. Она сорвала коробку передач и помяла капот. Мне пришлось повесить еще одно боковое зеркальце, почистить карбюратор и привинтить передний бампер. Доволен? Он странно улыбнулся и сказал:

– Да, правое зеркало… Но это незаконно.

– Зеркало что ли?

– Нет, продавать машину без номера спереди.

Она открыла рот, чтобы возразить, но слова застряли где-то у диафрагмы. Ей очень захотелось, чтобы посетитель ушел. Пусть он не купит паршивую тачку, наплевать, лишь бы только свалил побыстрее. Три штуки зеленых могут и подождать…

– Хорош базарить. Я закрываюсь через минуту, так что шевели мозгами и кошельком. Не успеешь, твои проблемы…

Она собрала инструмент, уложила его в ящик ключ за ключом, отвертку за отверткой, и отнесла его к старому сейфу. Вернувшись, она застала его в той же позе, в какой он задавал тупые вопросы: правая рука – в кармане, левая – за спиной.

– Все, придешь завтра, – сказала она. Покупатель поднял на нее глаза и произнес:

– Если вы мне скажете, где живет Клара, я вас оставлю в покое. Обещаю…

– Кроссроудз 13, а теперь вываливайся, мой рабочий день закончился…

Когда он достал револьвер и прицелился, хозяйка уже повернулась к нему спиной, надеясь, что теперь-то жлобский тип уйдет. Его чудачества бесили ее, хотя он заходил всего два раза. На свете есть много придурков, подумала она.

– Эй, – сказал Фрэнк, – повернитесь, пожалуйста. Я не хочу стрелять вам в спину.

– Какого… – начала было она, но увидела дуло и заткнулась.

– Спасибо, – сказал он и нажал на курок. Пуля попала куда-то в плечо, но вес толстухи не дал ей упасть. Она схватилась за рану, и сквозь пальцы потекла кровь. Тогда он выстрелил еще три раза. Не дождавшись, пока она перестанет хрипеть и булькать, Фрэнк оттащил ее тело вглубь мастерской и прикрыл грязным брезентом. Сделка оформлена, все бумаги подписаны, покупатель остался доволен. Он вышел на задний двор и щелкнул выключателем.

Четыре лампы дневного света наперебой замигали и осветили ряд автомашин. Фрэнк прошелся вдоль капотов как на параде и замер напротив старой «бмв» с парой глубоких царапин на крыше. Кто-то неумело пытался их загрунтовать, потом покрасил, и в результате краска повздувалась тут и там. Сквозь лопнувшие пузыри проглядывали пятна ржавчины.

– Фу, как неопрятно, – сказал Фрэнк. – Сейчас я приведу ваш облик в порядок…

По руку попался метровый обрезок трубы, и он взвесил его в руке. Медленно подошел вплотную к решетке радиатора и коснулся другим концом трубы лобового стекла.

– Я посвящаю вас в рыцари, – удар пришелся на верхнюю часть правого крыла, и на полированной поверхности появилась небольшая вмятина. Перехватив поудобней инструмент, Фрэнк приложился по середине капота. Потом обработал фары и бампер, остановившись только для того, чтобы превратить лобовое стекло в тонкую паутину трещин.

«Бьюик» терпеливо ожидал своего нового владельца. Ему досталось меньше всего света, и он словно притаился в тени, на самом краю. Фрэнк разглядывал неясные очертания своей машины и удивлялся, что она делает среди подержанных авто. Он пошарил по дверце и обнаружил любезно оставленные в замке ключи. Поворот, и перед ним распахнулись просторы салона, освещенные уютной лампочкой на крыше. Фрэнк поборол желание немедленно усесться за руль и первым делом распахнул ворота гаража. Затем он сел в кресло водителя и повернул ключ в замке зажигания. Приборная панель мягко мигнула, и ровный гул двигателя наполнил салон. Индикатор уровня топлива был на максимуме. Фрэнк нажал на педаль газа и почувствовал, что этот малыш может многое. Он выжал сцепление, поставил первую передачу и выехал в вечерний Странфилд, на который с запада двигалась огромная темная туча.

Доктор Литгоу получал две зарплаты. Каждый месяц ему платили в два раза больше ставки, но никто не называл его хапугой или любимчиком главврача. Каждая медсестра знала, что в его обязанности кроме хирургических операций входила еще и работа с трупами. За шесть лет практики в «Святом Георге» он привык к двойной нагрузке и к двойной оплате.