Василий Чесноков - Правила игры

Из машины выскочил мужчина лет тридцати-тридцати пяти, одетый в ярко-розовый комбинезон, потускневший кое-где, но все равно приковывавший внимание. Он крикнул, чтобы ему помогли и начал вытаскивать кого-то с переднего пассажирского сиденья.

Когда доктор увидел лицо пострадавшего, он не выразил своих эмоций, зато Тэд охнул не по-детски. Это был Вик, и ему было очень плохо. Литгоу пощупал его пульс и хотел прослушал грудную клетку, но чуть ли не все мышцы полицейского были сведены судорогой. У доктора сразу же появились подозрения, что это паралич, но общее состояние Виктора Миртона не позволяло так просто поставить диагноз.

– Он без сознания, – сообщил он, – и я не знаю точно, что с ним. Обследование покажет…

– Черт! – раздраженно воскликнул Тэд. – У нас может не быть времени на гребучее обследование! А если он умирает?

Доктор Литгоу ничего ему на это не ответил и только вызвал по рации санитаров. В корпусе их осталось около двадцати, то есть те, кто должен был дежурить этой ночью, и те, кто не успел смотаться до дежурства. При докторе никто не жаловался, но когда он уходил в подвал или в операционную, начинались разговоры «вот не повезло… я уже мог быть далеко… если бы не…». Как только непоколебимый хирург и патологоанатом возвращался, все резко замолкали и принимались за дело. А Литгоу было все равно: лишь бы не отлынивали, а так пусть ворчат.

Видя, как сержант Райт впал в состояние крайнего возбуждения близкого к панике от вида перекореженного друга и пытался распрямить его прижатые к груди руки, он проговорил:

– Зря стараетесь. Сейчас это бесполезно и даже вредно: вы можете вывихнуть плечевой сустав и не заметить этого. Или сломать предплечье…

Тэд послушался. И не потому, что этот докторишка ему приказал – он сам понял глупость своих действий. Этим Вику не поможешь. Тогда он снял свою куртку и кое-как обернул ею дрожащего друга. Мужчина в розовом комбинезоне продолжал самоотверженно поддерживать его, хотя вернее было бы, держать на руках. Не дожидаясь бригады санитаров, Тэд вдвоем с водителем внес Вика внутрь корпуса. Как только автоматические раздвижные двери из толстого стекла сомкнулись за их спинами, Тэд понял, насколько холодно снаружи. Здесь, на первом этаже главного корпуса госпиталя, располагалась регистратура, где обычно толпится огромное количество народу в ожидании своего номера по записи. В связи с этим правительство позаботилось, чтобы люди чувствовали себя комфортно, даже если снаружи снег и всего десять градусов по Фаренгейту. Большие рамы были идеально уплотнены, поэтому даже без центрального отопления здесь было очень тепло. Тэд решил предварительно положить Вика подальше от окон, на диван напротив бюро регистратуры. За все то время, пока они несли его, он не издал ни единого звука и не пошевелился. Он умирает? растерянно думал Тэд. Только что он был на грани нервного срыва, а сейчас им владела апатия. Он устало присел на край дивана, чтобы не мешать, и, привалившись к стене, закрыл глаза.

Но Тэд не отдыхал. Перед его глазами по очереди проплывали полуразмытые картины недавних событий. Что-то запечатлелось сильнее, что-то уже потускнело, но образы быстро сменяли друг друга, со скоростью сошедшей с ума детской карусели. Еще немного и можно будет услышать хруст разламывающихся подшипников и злорадный смех управляющего.

(Темная лестница… где выключатель, мать его?!.. Не-ет, не-е-ет!!… Дальше…)

Резко раскрыв глаза, Тэд увидел бешено вращающуюся приемную. Карусель продолжала движение и наяву. Перед глазами проносились мусорные ведра, полосатое дерево столов, белая настольная лампа, двери лифтов и снова ведра. Тэд попытался остановить вращение, но это оказалось не так-то просто: закружилась голова, и во рту появился солоноватый привкус. Почувствовав первый позыв к рвоте, он побежал к туалету, зажимая ладонью рот. Как в бреду он добрался до унитаза и, чувствуя, как теплые струйки просачиваются между пальцами, сложился вдвое. Сквозь густую пелену слез он увидел собственный обед и тягучие коричневые слюни. Желудок еще раз болезненно сократился, извергнув новый поток, но уже меньший, потом еще и еще. Подождав, пока успокоится тело, Тэд отдышался и вытер рот одноразовым полотенцем, прополоскал горло и умылся. И все равно еще некоторое время он сглатывал ужасную горечь. Зато теперь он себя чувствовал значительно лучше.

Вернувшись в холл регистратуры, Тэд не нашел никого и даже Вика, который только что лежал на диване. Он был слишком расстроен, чтобы удивиться. Оглядев весь холл, он остановил свой взгляд на изменяющихся зеленых цифрах над лифтом. 3………4………5. Где-то тихо тренькнуло, и поток цифр иссяк. Выждав, пока погаснет индикатор открытых дверей, Тэд надавил на большую кнопку справа от шахты лифта. В глубине загорелся мягкий огонек, и цифры побежали в обратном порядке.

Наконец перед ним возникла узкая полоса света. Двери разъехались, открывая просторную кабину, освещенную тремя лампами дневного света на потолке. Тэд зашел и нажал на кнопку с цифрой «5». Двери так же мягко съехались, и он ощутил плавный подъем. Почему-то ему захотелось закурить, мучительно и остро, но в карманах не было даже спичек, а последнюю пачку (едва начатую, кстати) он собственноручно выбросил еще утром. Глубоко вдохнув, он через мгновение справился с приступом.

Госпиталь далеко не пустовал. У Тэда, проходившего мимо заполненных палат, создалось впечатление, что четверть Странфилда пожелала поправить свое здоровье в эти ненастные выходные. И если бы не разгул Смерти, он наверняка так и подумал бы. Но обитатели больничных помещений только на первый взгляд могли показаться нездоровыми. На их лицах читались страх, озабоченность и растерянность. Все они укрылись под защитой Святого Георгия, надеясь пересидеть эту бурю в обществе своих соседей. Доктор Литгоу, казалось, был не против принять у себя несколько сотен гостей. Да, в общем-то, у него и выбора особого не было. Когда же он узнал, что странфилдцы основательно запаслись провизией, газетами и одеждой, он махнул рукой, отведя для них свободные палаты на пятом уровне. После этого в срочном порядке престарелые со второго уровня были переведены на четвертый. Прекрасно понимая, что в ближайшие 24 часа от своих коллег помощи ждать не придется, доктор Литгоу отказался от перспективы бегать с пятого на второй и обратно, чтобы сделать осмотр стариков и одновременно проследить за состоянием здоровья «гостей». Это было просто необходимо, учитывая тот факт, что кое-кто прихватил с собой пару-тройку бутылочек винца. И это из того, что успел заметить доктор, пока все распаковывались и обустраивались. Наверняка на самом дне любого рюкзака и любой сумки найдется чего покрепче.