Светлана Багдерина - Иван-царевич и C. Волк.Похищение Елены

Пилоты раздали мальчишкам сваренное накануне сообща зелье, в числе прочих компонентов содержащее морковку, смородиновый лист, совиный коготь, волоски из брови кошки и растертый в пыль кошачий глаз1 – для ночного видения, до утра должно хватить.

Потом с политинформацией выступил Данила. Он сурово и кратко поведал собравшимся о международном моменте и положении на фронте (за день отбиты три штурма на

разных участках, один магическим способом, два – силами дружинников и ополченцев;

уничтожены при помощи магии две осадных машины марки «черепаха»; убитых столько-то, раненых в три раза больше. Потери противника по формуле генерала Манювринга умножаем на четыре).

Закончил полковник так:

– …Ваша задача на сегодняшнюю ночь – патрулирование стен города, чтобы вражеские ковры не смогли проникнуть на его территорию незамеченными. При обнаружении попытки проникновения проследить, куда они намылились, и как можно скорее сообщить дружинникам или ополчению – кто первый попадется. По данным нашего лазутчика, на коврах, как правило, летают умруны, что значит, живые мертвые, то есть убить их второй раз не пытайтесь.

– А мы тогда зачем нужны? – обидчиво выкрикнул тощий юнец в лохматом овчинном малахае рядом с самой корпулентной и краснощекой ведьмой.

– Как крайний способ самообороны, – начал со вздохом перечислять Данила, – как наш сюрприз на случай, если на коврах полетят те, кого не убивали еще ни разу, ну и… если враг высадится в городе, то вам придется за ним следить, соблюдая полную скрытность, пока ваша ведьма не приведет подмогу.

– А как вообще можно убить этого ихнего… мертвяка? – не унимался

любознательный четырнадцатилетний охотник с девятилетним стажем. Пашкой-без-промашки овладел уже профессиональный интерес. – Что говорит по этому поводу генерал Манюрин?

Данила мрачно пожал плечами и нервозно потеребил всклокоченную русую бородку.

– Пропустив через мясорубку, я думаю… Ну, сердешные, хватит о грустном. Уже, вон, почти стемнело. Вот вам карта города, сам полдня сорок три раза перерисовывал, ночью сниться будет, зараза… вот, а на ней, значит, отмечено, какие участки стены какой экипаж будет патрулировать, и куда лететь за помощью вслуччего. На чужие участки не залазьте, но и свои не бросайте. От вас сегодня ночью зависит весь город. Ни пуха, ни пера!..

– И тебя туда же, господин полковник, – нестройно отозвались экипажи, оседлали свои летальные аппараты – пилот головой вперед, стрелок – назад, и неспешно взмыли в быстро темнеющее октябрьское небо.

-начало сноски-

1 – Конечно, камне, а не органе зрения настоящей кошки. Если бы кто-нибудь в их обществе высказал предложение использовать не минерал, а домашнего пушистого милого хищника, то все ведьмы, как одна, посчитали бы целесообразным пересмотреть рецепт и добавить в зелье глаз самого новатора.

Марфе и Пашке достался участок вокруг и над Сабрумайской сторожевой башней.

Ночное зрение позволяло видеть экипажу на расстоянии до тридцати метров, и Марфа подняла свою штурмовую суперметлу-истребитель над стеной именно на эту высоту.

– Ты глядишь взад, вниз и в город. Я – вперед, вверх и на ихний лагерь. Если что

– не ори, толкни меня под бок, – шепотом проинструктировала она односельчанина.

– Не учи ученого, – беззлобно буркнул охотник, и патрулирование началось.

Шестьсот метров от Сабрумайскоих ворот до пожарной каланчи в Воробьевке.

Шестьсот метров обратно. Шестьсот метров до пожарной каланчи на Песках. Шестьсот метров обратно.

Вдоль городской стены через каждые двести метров были разложены костры, чтобы невидимые во мраке часовые могли погреться или просто не потеряться в кромешной тьме, царившей вокруг. Эти крошечные неугасимые огоньки экипажи использовали в качестве маячков.

Вражеский лагерь коварно притворялся, что его там вовсе нет, и если бы не маленькие дрожащие костры, обман бы мог удаться.

Лукоморск тоже не подавал признаков кипучей жизни и, укрывшись тьмой как одеялом, отдыхал, изредка сонно ворочаясь: видать, снились кошмары.

Одним словом, смотреть особенно было не на что.

– Пока мы в Воробьевке, через Пески можно перебросить всю костяную армию, – ворчливо заметил себе под нос Пашка после пятого или шестого прохода.

Но Марфа услышала.

– И чего предлагаешь, вольный стрелок?

– Может, быстрее летать будем? – предложил охотник.

– Давай быстрее, – неожиданно быстро согласилась Покрышкина. – Честно говоря, я и сама то же самое уже думала.

– А ты уверена, что пока мимо еще никто не проскакивал? – забеспокоился Дно, заполучив союзника в своих опасениях.

– Так как тут уверенным будешь? – тихо прошипела Марфа. – Ты тут, а они там в километре с гаком у тебя за спиной…

– Или у тебя за спиной…

– Или у меня… Ну, ладно, Зоркий Глаз! Хватит языком работать – давай глазами! И держись покрепче – а то сдует, и ойкнуть не успеешь!

– Успею, – солидно успокоил ее Дно, и метла рванула вперед, словно за ней гналась целая лавка недружественно настроенных летающих ковров.

Было ли это выражением неизвестного всемирного закона, или частным случаем уже

давно открытого, но с увеличением скорости количество вражеских ковров в воздухе отнюдь не прибавилось.

Словно выпущенное из парового самострела ядро пронесся экипаж Марфы Покрышкиной взад-вперед несколько десятков раз, но вокруг по-прежнему было пусто и холодно.

Вдалеке, в городе, пробили куранты на часовой башне.

– Два часа, – сообщил низко висящим тучам сей темпоральный факт Пашка, снял шубенки и подул горячим дыханием на подмерзшие руки.

– Сбитню выпей, голубь, – посоветовала, не оборачиваясь, Марфа. – Пока горячий. Если горячий еще.

– Сейчас погляжу, – согласился стрелок, засунул рукавицы подмышку и потянулся за флягой, подвешенной на правом боку пилота.

И увидел, как под ними, метрах в пятнадцати, проскользнула большая прямоугольная тень.

Потом другая, третья…

Крепкая мосластая рука заехала Марфе в мягкий бок.

– Ты чего, с ума со…

– Сама сказала – не орать, – срывающимся шепотом огрызнулся Пашка. – Вон, видишь: внизу последний утекает!..

Ведьма фыркнула ругательство себе под нос и тут же развернула метлу на новый курс.

– А всего их сколько? – на грани слышимости пробормотала она через плечо.

– Три, – едва не сворачивая себе шею, чтобы поглядеть вперед, шепнул Пашка. – Сколько людей – не рассмотрел. Но ковры гораздо больше были, чем тот, который нам дядька Гвоздев днем показывал. Наверное, это не к добру.

И голос его дрогнул от радости.

Потому что, когда охотник с девятилетним стажем говорил «не к добру», он имел в виду отнюдь не их с Покрышкиной.