Александр Даган - Дело Белки

– Да! Но сначала-то он в нее заглянул.

– Тогда тебя проверить надо был. Свой ты, или нет? Не околдованный ли?

– Ну, так пусть и Ивана так же проверит!

– Нельзя! Он же не говорит, что невиновен. Наоборот! Возвел на себя напраслину, через то и мучается. Но раз вину принял, то больше к нему лезть нельзя. Это будет неэтично и покушение на свободу мысли.

– Куберу и Вэчекистов такие мелочи не смущали.

– А ты хочешь стать такими же, как они?

Что-то в этом было. И все равно я никак не мог примириться с тем, что имея такой элементарный способ убедится в том, что Иван чист, мы без конца спорим и гадаем, что же произошло на самом деле. Сам я, кстати, так же, как и Волк склонялся к тому, что Дурак виновен. Увы, многие другие считали, что он все-таки совершил то, в чем сознался, хотя и имел при этом добрые намерения, которыми не делится, так как считает, что они его не оправдывают. Но были в Обществе и третьи – те, кто попросту вычеркнули имя Ивана из своей памяти, а также из памяти своих мобильников. К ним, среди прочих, относилась и Василиса. Казалось бы она, как никто другой должна была переживать за бывшего мужа. Однако Царевна, напротив, делала вид, что такого человека в обществе больше не существует. Как-то раз я попытался напрямую спросить у Прекрасной: верит ли она сама, что именно Иван Иванович украл Белку? И, конечно, же пожалел об этом. Если коротко, и по сути, то Василиса сказала лишь, что Иван, действительно, полный дурак, а я зачем-то лезу не в свое дело, однако выражала эти простые мысли очень долго, громко и грубо. Впрочем, ничего нового в ее характере подобная реакция мне не открыла. Кстати, если вдуматься, Прекрасная оставалась единственной, кто не извинился передо мной за те издевательства, которые я претерпел от членов Общества, пока был Обломом. Правда, при этом она тоже неожиданно взялась меня учить, вернее, использовать в качестве уборщика и грузчика. Другое дело, что поскольку я чистил и переставлял экспонаты приводимого ею в порядок музея, то и набираться знаний мне тоже понемножечку удавалось. Каждый день Премудрая сообщала мне подробности о тех или иных экспонатах, а потом устраивала небольшие импровизированные экзамены. Скажем, требовала, якобы для дела, открыть сундук, от которого потерян ключ. Я брал под козырек, мчался к кулеру с живой водой, а оттуда в оранжерею поливать папоротник. После этого, когда растение, наконец, зацветало, я под расписку срывал веточку и, воспользовавшись этой экологически чистой отмычкой, выполнял задание, чем доказывал, что не зря двое суток глотал пыль и дохлых жучков, переставляя из ящиков на стеллажи альбомы с гербариями по волшебной флоре.

Сегодня мне тоже, наверняка, предстояло нечто подобное. Сняв доспехи, защитившие меня от зубов Горыныча, я заявился с ними в музей, и тут же нарвался на очередное задание с подвохом.

– Лев, быстро клади свои железяки на место и отправляйся к Серому! – приказала Василиса. – Давай, одна нога здесь – другая там! Слова «одна нога здесь – другая там» явно свидетельствовали о том, что Прекрасная рекомендует мне воспользоваться сапогами-скороходами, поэтому я чуть было не кинулся их надевать. И лишь в последний момент все же вспомнил, что сначала мне следует сменить джинсы на специальные рейтузы из драконьей кожи. В последний раз, когда это не было сделано, я не только порвал штаны, но и ходить потом недели две мог исключительно в раскорячку. Кабинки для переодевания в музее естественно не было. Значит, и с этим мне надо было как-то выкрутиться, что я и сделал, нацепив на голову шапку-невидимку, которая помогла мне спокойно переодеться и не нарушить при этом никаких норм приличий. Теперь оставалось самое элементарное. Поиски Серого в бесконечных лабиринтах

Дома. Их я собирался осуществить при помощи столь хорошо знакомого мне клубка-искателя. Надо было лишь выбрать, среди экспонатов какой-нибудь предмет принадлежавший Волку.

– Ну? – скептически поинтересовалась Прекрасная. – К чему привяжешь нитку на этот раз?

– К зубу! – уверенно объявил я, показывая Василисе старый ржавый нож, в рукоять которого, как я точно знал, был вставлен один из зубов Серого.

– Неправильно! – перечеркнув все предпринятые мной усилия, объявила Царевна. – Посмотри какой это зуб?

– Кажется клык, – неуверенно ответил я.

– Сам ты клык! – обозвала меня наставница. – Зуб – молочный! В пасти у Серого был меньше года, а рукоятке этой железяки он уже четыреста лет. Так к кому, в таком случае, поведет тебя клубок?

– К хозяину ножа! – честно признал я свою ошибку.

– Верно! Хорошо хоть это сообразил!

– Василиса, я прошу прощения… А если нет хозяина?

– Хозяин всегда есть. Даже если нож потеряли или забыт в чьем-то брюхе, аура владельца на нем все равно останется.

– А если нож новый? Если человек его только купил, что окажется сильнее аура владельца или след кузнеца, который его ковал?

– Ты смотри! – удивилась Василиса. – Что решил для разнообразия головой поработать? Ну, давай, попробуй, пока не устанешь! – после чего прекратив, наконец-то, меня подкалывать Премудрая все-таки ответила по делу. – Аура творца вещь очень мощная! Если создатель вложил в произведение душу, клубок еще долго будет вести тебя не к его формальному владельцу, а к тому, кому он обязан своим существованием. Со временем ситуация меняется, и тогда приходится пускать в ход формулу расчета основной принадлежности. Есть такая хитрая штука, но ты ее пока не поймешь!

– А мне и не надо! – сказал я дерзко. – Потому что сейчас я, наконец-то, понял нечто гораздо более важное.

– Неужели?!

– Да уж. Представьте себе! Я теперь знаю, почему Иван признался в преступлении, которого не совершал!

– Что?! Ты опять за свое?! Ну-ка, рот закрыл и марш разбирать вон те коробки! Хочешь рыться в дерьме, нет проблем! Там как раз лежат образцы Индровых какашек.

– Нет проблем! Только имейте в виду, Иван понял, что Белку украли вы!

– Повтори!

Голос у Василисы вдруг сделался тягуче вкрадчивый. Прекрасная больше не орала, а внимательно изучала меня, словно прикидывая с какой стороны будет удобнее вцепиться мне в горло. Думаю, при желании у нее бы получилось. Я уже начал учиться разным боевым приемам, но день, когда у меня получится противостоять этой Царевне-партизанке еще явно не наступил. Однако так вышло, что моя собственная безопасность отступила сейчас на второй план. Гораздо важнее было то, окажется ли истинным посетившее меня озарение.

– Вы, возможно, не знаете, – начал я. – Но яйцо с Кощеевой смертью я нашел не где-нибудь, а в том самом спальнике, который вы сшили Ивану. Поскольку непосредственно перед этим мешок был у Дмитрия, мы с Барсом Мурзоевичем решили, что и яйцо туда положил именно он. Увы, когда мы встретились со Счастливчиком в следующий раз, он так быстро оказался без сознания, что не смог оправдаться. И тогда я привязал спальник к искателю, рассчитывая, что имущество Дома приведет меня прямо сюда. Но вместо этого мешок затащил меня в лес, где я столкнулся с Иваном. Мне показалось это вполне логичным, тем более, что ваш бывший муж сразу признал в спальнике свою собственность. Опять же и вышитые на нем инициалы вполне совпадали. Однако на этом интерес Ивана в мешку и кончился. А разве так должен повести себя человек, который знает, что в принадлежащей ему вещи содержится что-то сверхсекретное? По-моему, нет. Если бы яйцо спрятал я, и после этого увидел, что кто-то таскает мой тайник по лесу, мне, как минимум, стало бы очень неспокойно. Иван же оставался абсолютно равнодушен к своему возможному разоблачению, из чего я делаю вывод, что он просто не чувствовал себя виноватым.