Александр Даган - Дело Белки

– Друзья! – обратился Велес к Яге и Серому. – Вы не оставите меня ненадолго с нашим новоявленным детективом?

– Ты только, смотри, недолго! – предупредила его Арина Родионовна. – Мазь свежей наносить надо.

– Пять минут! – пообещал шеф, и старуха с Волком покинули кухню. Я попытался сесть. Мне показалось неудобным разговаривать с начальником лежа на столе. К тому же хотелось хоть немного сравняться с ним в росте. Велес, напротив, опустился на стул и уставился на меня легким жизнерадостным взглядом. «Он что, в лотерею сегодня выиграл?!» – подумал я, пытаясь найти причину неожиданно хорошему расположению духа своего босса. Однако вскоре он сам помог решить эту загадку.

– Ну, и что же мне с тобой, Лев, делать?! – с шутливым упреком поинтересовался бог. – Три месяца я выжидал, чтобы Иван пораскинул своими умными мозгами, и перестал заниматься глупостями, а ты берешь и так не вовремя влезаешь в этот процесс.

– Так вы знали, что он невиновен?!

– Конечно! Мы с Ванькой знакомы уже около шестисот лет. Глупость он все еще сделать может, а пакость никогда.

– Почему же выкинули его с той стороны?

– А что мне оставалось? Взять его в бой и вселить сомнения и неуверенность во всех, кто должен будет на него положиться? Вспомни, как ты сам запаниковал, когда услышал, что к нам присоединится Змей Горыныч.

– Понимаю, – кивнул я, живо окунувшись в тогдашние малоприятные ощущения.

– Ну, ничего! Все хорошо, что хорошо кончается. Дурак извинился, что стал прикрывать Премудрую. Премудрая извинилась, что не догадалась, о ком он заботится, и вместе они уже отправились в свой очередной медовый месяц.

– Хорошо, – порадовался я за вновь помирившихся супругов, но при этом искренне не понимая: неужели сам Велес может зайти ко мне, чтобы сообщить новости об их семейных делах?

– Однако, – продолжил шеф. – Перед тем, как свалить, оба они всячески уговаривали меня не исключать тебя из Общества.

– А вы собирались? – опешил я.

– Было дело, – признался Велес. – Уж больно с тобой хлопотно. Кроме того, это же Ванька с Котом тебя в Рыцари Добра записали – не я.

– В смысле, я могу оказаться не рыцарем.

– Да нет. Насчет этого сомневаться не приходится. А чей ты воин – добра или зла

– это еще предстоит выяснить. «Ничего себе новость!» – обалдел я. «Не хватало мне еще только стать новым Кощеем или, к примеру, Дартом Вейдером!»

– Короче, живи пока среди нас. Учись. Набирайся уму разуму. Авось, мы и сделаем из тебя настоящего защитника. Только очень прошу, прежде чем хвататься за Самосеек, привязывать что-то к клубку, или обвинять кого-то в тяжких преступлениях… Советуйся! Идет?

– Идет! – пообещал я.

– Ну, вот и договорились. Велес встал и, насвистывая, пошел к двери.

– Шеф! – окликнул я его. – Но если и Василиса не виновата, кто же все-таки похитил Белку? Бог замер на пороге кухни, а потом медленно, словно нехотя, обернулся.

– Не можешь пожить спокойно, да? – качая головой, спросил он. – Ладно! Отвечу! Но только, чтобы ты со своим зудом не устроил еще одного преждевременного расследования. Но смотри, я даже сам не знаю, в кого тебя превращу, если ты потом проболтаешься!

– Не проболтаюсь! – пообещал я.

– Тебе же будет лучше! – предупредил Велес. – Я ведь не просто так это ото всех скрываю. Ты ж понимаешь, беременным мамашкам нельзя волноваться!

– Не вопрос. А кто у нас беременный?

– Белка! Не догадался, что ли? Обычные грызуны на сносях полтора месяца маются. А нашей – волшебной – еще полгодика терпеть. Вот родит, тогда и получит по ушам за свои художества. Это ведь она сама себя похитила! Крышу ей снесло от долго воздержания, вот и учудила.

– Не может быть!

– Запросто! Тебя же не удивляет, что Иван ради Василисы за тридевять земель ходил, а потом на Бессмертного с мечом кидался. Вот и эта дуреха ради любви расстаралась. А уж то, что из-за нее потом такая каша заварится, ей, конечно, и не снилось! Ну, что, еще вопросы есть?

– Есть! – немедленно ответил я.

– Вот и хорошо, – усмехнулся Велес, когда у людей есть вопросы, они гораздо дольше остаются живыми и неуспокоенными. И с этими словами бог вышел за дверь.

Ночь начиналась относительно неплохо. Молдаване, делающие соседям ремонт, еще вчера продолбили большинство дырок. Так что сегодня я проспал весь день не под страшный вой перфоратора, а всего-навсего под мерный гул циклевальной машины. Вода в кранах была чуть теплой, примерно такой же как и батареи центрального отопления. Однако учитывая, что за окном было почти минус тридцать, даже такую температуру можно было считать за счастье. Машина тоже завелась с полоборота. Впрочем с тех пор, как я регулярно стал добавлять в бензин живую воду, она, вообще, начала работать гораздо надежнее.

Уже несколько раз я, забывшись, обгонял Мерседесы, а однажды невзначай сделал «бэху» с синими номерами и мигалками. Однако сейчас никакое лихачество было недопустимо. Мне надлежало ехать скромно, тихо, не устраивая состязаний с хозяевами жизни, и не вступая в разборки с гаишниками. А все потому, что сегодня я первый раз официально выходил в свой первый патруль в составе одной из лучших команд Общества. Главой Патруля был Иван, ведьмой-заговорщицей Василиса, егерем шел

Алихан, и, наконец, воином-стажером группы числился я – Лев Аркадьевич Бакланов, как оказалось, esquire. Прежние патрули со Счастливчиком и Ханом были исключительно дневными. Да и подключался я к ребятам где-либо в городе, чтобы начальство, неровен час, не узнало, о том, что парни в нарушение правил берут меня с собой. Однако сегодняшний выход был настоящим, с полным ритуалом и списком обязанностей, которые я как воин буду выполнять нашей группе. Ровно без пяти минут двенадцать, я запарковался перед Домом, как всегда порадовавшись еще одному маленькому чуду общества. И летом, и зимой, и в будни, и по выходным около нашей штаб-квартиры всегда находилось местечко для автомобилей защитников. Это было той редкой поблажкой, которую позволяла себе наша волшебная организация, предпочитающая контактировать с людьми в рамках законов реального мира. В остальном же, даже Старшины Общества старались не злоупотреблять магией в быту, хотя я и замечал иногда, что та же Василиса частенько сразу же наливает себе в чашку кипяток, забыв хотя бы для вида включить перед этим чайник. Я вошел в подъезд. Ему явно пошло на пользу полугодичное пребывание здесь защитников. Запах нечистот улетучился, а в светильниках, наоборот, появились лампочки. Надписи на стенах иногда еще возникали, но потом сами собой растворялись. Правда, не сразу, чтобы не пугать юных любителей граффити, а постепенно – в течение двух-трех часов. Однако главным свидетельством присутствия сил добра в нашем подъезде мог считаться раз и навсегда починенный лифт.