Татьяна Каменская - Эртэ

Пусть будет так, как будет! Как должно быть, и как не должно, пусть всё идёт своим чередом! И этот спектакль жизни, он тоже кому-то был нужен. А пока пусть ещё спит Последний потомок Владов. Пусть спит! Его мозг продолжают будоражить воспоминания. А в них истина! И человек должен дойти своим умом до Главной истины… Сам! Своим, обычным человеческим умом!

Что надо всей этой разноликой толпе людей в огромном зале приема гостей? Высокие мрачные стены словно поглощают все звуки, все слова, все мысли и желания…

— Марина? Где ты? Марина…

В большом зале дворца каждый громкий звук заглушается невероятно огромными старинными персидскими коврами. Ковры покрывают дощатый пол, хотя видно, что его специально натерли до зеркального блеска. Толпа народа, появилась у входа в зал. Посетители оживленно о чем-то говорят между собой, но вот все умолкают разом и толпа расступается.

— Марина? — пытается крикнуть доктор, заметив в живописно розодетой толпе людей в золотых парчовых халатах и платьях, свою жену. В белом летнем платье, она так похожа на чем-то испуганную девочку. Её ладони прижаты к груди, в широко распахнутых глазах застыли слёзы, а губы её, пухлые, ярко-розовые, слегка подрагивают…

— Не тревожься, ничего не будет твоей жене. Видишь, она главному режиссеру понравилась. Видать по всему, в артистки попадет…

Ярко-рыжая, высокая, очень худая женщина в очках на пол-лица, мило улыбнулась доктору тонкими губами, взметнув при этих словах, вверх свои бровки-шнурочки. Но доктор раздраженно отмечает про себя, а может ему просто показалось, как злорадно сверкнули странным блеском её глаза, скрытые очками-фарами.

— Кино снимают! Многосерийное! Про энту любовь самую, ханскую… к одной бабе…

Подвыпивший мужчина- провинциал, в новом пиджаке и галстуке набекрень, утробно икнул, прикрыв рот ладонью.

— Пардон! — обратился он к рыжеволосой женщине, но та презрительно шикнула на него, да так агрессивно, что выпивоха сначала опешил, а затем, проводив её взглядом, не менее презрительно пробубнил, обращаясь к доктору, и кивая головой вслед удаляющейся женщине:- Ишь, рыжая стерва, чистая кошка, ей-бо не вру! Сам видел, как она по залу мышей гоняла…

— Мышей? — вдруг поразился доктор. — Вы сказали, что она кошка?

— Ну да! — утвердительно кивнул мужчина, вновь громко икнув, так что несколько посетителей обернулись и укоризненно покачали головой.

— И кошка, весьма подозрительная, скажу я вам по секрету. Не нашинская…

Мужчина ещё что-то бубнил, перемежая свою речь неприлично громкой икотой, но доктор, уже не слушая его, пробирался сквозь толпу зевак столпившихся около небольшой неприметной двери, расположенной в одном из углов зала приёмов…

Огромные софиты освещали часть зала и небольшую узкую дверь в глубине стены, невысокую тахту, и женщину, что полусидя, застыла на ней, обхватив тонкими руками собственные плечи, низко склонив голову. Слышатся шаги, яркий свет ламп направлен на дверь. Стрекочет камера, все замирают. И тут совсем некстати слышится вновь бубнящий шепот мужичка-провинциала, и раздраженное шипение женщины-кошки. Но доктор не слышит ничего, он смотрит во все глаза на ту женщину, что поднимает голову и с надеждой смотрит на мужчину, появившегося в проёме дверей. Высокий красавец в белоснежной чалме. У него большие выразительные глаза, и чувственные губы. Он доволен, он улыбается в камеру, но почему-то кажется, что его улыбка — это довольный оскал хищного зверя…

Женщина поднимается с тахты и тут-же падает ниц перед мужчиной, обняв его за ноги, разметав по грязному пыльному полу своё красивое парчовое платье. Она словно умоляет мужчину о пощаде… или…или наоборот, складывает к его ногам свою любовь? Этому холёному красавцу, что с видом победителя смотрит толи на объектив громко стрекочущей камеры, толи на безликую толпу, где находится его соперник…

— Чёрт…вот чёрт… — бормочет Сергей Викторович, вдруг почувствовав, как в его груди поднимается волна протеста.

— Вы правы, он чертовски красив! — оборачивается рядом стоящая женщина, в которой Сергей Викторович безо всякого удивления узнает ту, что назвали кошкой.

— Он такой милашка, не правда ли? — умильно улыбается другая женщина, и, обернувшись, кокетливо смотрит на доктора. — У таких мужчин совсем нет изьянов…

— Изъянов? — словно током прошибает мозг это одно лишь маленькое слово, и мысленно уцепившись за него, Сергей Викторович с ревностным вниманием вглядывается в мужчину, что склоняется над женщиной, и, взяв её за плечи, долго смотрит ей в глаза, прежде чем…прежде чем….

— Изъян…изъяны… нет изъянов… — весело стрекочет толи камера, толи женщины, что стеной окружили доктора.

Толи это скачут его глупые раскордашные мысли, от которых начинает побаливать голова. А может, эта боль от неумеренного света софитов, что ещё ярче осветили киношную сцену ханской любви…

А артист немного подобрел на тело, что даже красивый халат ему маловат! К тому-же, в некоторых местах позолота тесьмы облезла, пообтрепалась со временем, а кое-где даже оборвалась. Ну, а белая батистовая рубашка под парчовым халатом кажется не первой свежести, и слишком помята…

— Ничего этого не будет видно в фильме… — рыжая женщина стоит почти рядом, и от неё веет раздражением и острым запахом валерьянки. — Хотите успокоиться?

Она подносит маленький флакон под нос Сергею Викторовичу так неожиданно быстро и резко, что он едва успевает увернуться, а иначе бурая жидкость плеснула бы ему прямо в лицо. Но жидкость пролита на мужчину-выпивоху, и тот с остервенением лижет собственную руку.

— Жаль! — вздыхает рыжая женщина, бросая пустой флакон через плечо назад. Слышится звон разбитого стекла, чей-то визг, и опять бубнящий недовольный голос мужчины. Рыжуха исчезает в толпе, успев подмигнуть доктору огромным желто-зелёным глазом. Выпивоха толкает локтем неподвижно застывшего доктора, и громко икнув, сердито бормочет:

— И тебя дурака, дураком сделали… а вроде как приличный мужик! А-а-а! — машет сердито мужчина кулаком:- Это всё она. Доберусь я до тебя, рыжуха. Ох, и доберусь!

И опять довольно сильно толкнув доктора в плечо, он громко произносит, поминутно заикаясь:.

— Эт-т-то т-твою ж-жёнку сейчас в-в га-гарем по-потащат?

— З-зачем в-в г-гарем? — в свою очередь стал заикаться Сергей Викторович.

— В-в ж-жёны М-ма-г-гу-у…

— М-Магу? — очнулся доктор. — Где же он, где?

Он рванулся вперёд, но едва ли возможно пройти настоящий заслон из простых зевак-экскурсантов, которые быть может, впервые увидели, как снимают кино. Тем более на отдыхе. Кто-то яростно отпихивает доктора назад, саданув ему локтем прямо в живот, и заставив согнуться в три погибели от боли. Но доктор через силу поднимает голову и видит…