Татьяна Каменская - Ожидание

Ника подошла к калитке и открыла её. Данилка подбежал к матери, и обнял её за ноги, а тётя Фаня, как-бы ослабев, опустила руки на колени, и, скомкав фартук, вытерла сле-зящиеся глаза.

Вечер наступал медленно и неотвратимо. Ника уложила Данилку спать, постелила себе на диване в комнате. Несмотря на духоту, она не стала ложиться на веранде. Тётя Фаня, пожелав спокойной ночи, глянула на неё укоризненно, но ничего не сказав, только вздох-нула, и, шаркая ногами, отправилась в спальню. Ника переоделась, и стояла теперь пе-ред зеркалом в тонкой ночной сорочке, расчесывая на ночь свои длинные черные волосы.

Все годы она ухаживала за ними, а ей постоянно приходилось обрезать их. Когда это было в последний раз? Семь лет назад, или четыре года прошло с той поры?

Вдруг во дворе залаяла Белка, и, кажется, что-то стукнуло в окно. Стекло задребезжало печально и жалобно, словно жалуясь на кого-то. Ника вздрогнула, прижала ладони к вискам, и, упав на диван, замерла. Белка лаяла ещё минут пять, затем всё стихло.

Он ушёл в Яр! Он ждёт её! Пусть ждёт! Она не придет сегодня. Она больше никогда не придет к нему! Всему должен быть конец!

Ника опять встала, подошла к зеркалу, и увиденное в нём, наверное, поразило её.

Жертва ещё не принесена!

Ника оглянулась. Увидела на шкафу большие портняжьи ножницы, и, схватив их, отсек-ла от волос огромную черную прядь. Короткие волосы веером рассыпались по лицу, но Ни-ка не замечала этого. Она плакала, прижимая к груди черные пряди, словно прощалась с ними навек.

Данилка, обхватив её ноги, кричал:

— Я хочу с тобой, я пойду с тобой!

Ника, оторвав от своих коленей его ручонки, выскочила за калитку и чуть ли не бегом помчалась в больницу. Скоро уже шесть! Она заберёт дочь, и они, может быть, ещё ус- пеют на вечерний поезд. Заскочив в вестибюль приемного отделения, она спросила у мед-сестры, сидевшей за столом:

— Зоринскую Геру выписали?

Женщина, не спеша, просмотрев списки больных, ответила:

— Да, сейчас приведу!

Она тяжело поднялась со стула и прошла за стеклянную дверь, отделяющую хирурги-ческое отделение от вестибюля, а Ника, вдруг почувствовав какое-то беспокойство, обер-нулась и увидела…Володю. Он стоял неподалеку и смотрел на неё.

— Ты, почему здесь? — спросила растерянно Ника.

— Я жду тебя и… мою дочь!

Ника, закусив губы, кивнула головой. Володя смотрел на неё, не отрываясь, затем, шаг-нув, протянул руку к волосам:

— Зачем ты это сделала?

Ника встряхнула головой, провела, смущаясь, рукой по коротким волосам, и ответила:

— Я думаю, так будет лучше!

Володя грустно посмотрел ей в глаза, и, ничего не сказав, отвернулся к окну.

— Мама! Мама! — вдруг послышался крик.

Стеклянная дверь с шумом распахнулась и на шею Нике бросилась девочка в ярко-красном платьице. Темно- русые волосы, аккуратно заплетенные в косички, были пере-хвачены туго ленточками, и завязаны в огромные банты, а на лбу, щеках, руках и на ко-ленках бледно — коричневыми пятнами выделялись ссадины и царапины, обильно сма-занные йодом или марганцовкой.

— Девочка моя! Радость моя! — плакала Ника, целуя дочь и прижимая к себе её худень-кое тело. А девочка, обнимая мать за шею, смотрела хитрыми ярко-голубыми глазами на мужчину, который стоял рядом и улыбался ей. Он протянул руку, и она, ухватившись за его пальцы, потянула его к себе. Он подался вперёд, и, обняв плачущую Нику и девочку, закрыл гла-за, в которых тоже отчего-то блестели слёзы…

— Я прошу тебя, не уезжай, я тебя умоляю об этом!

Мужчина, сидевший за рулём автомобиля, смотрел на молодую женщину, которая от-вернулась к окошку, и в свою очередь внимательно вглядывалась в прохожих, спешащих мимо машины.

— Хотя бы сегодня не уезжай! Мне надо тебе очень многое сказать…

Женщина вскинула вверх подбородок и закусила губы. Она знала, если сейчас он не прекратит её уговаривать, она или уступит ему как всегда, или расплачется как самая настоящая дурочка.

— Прости меня за всё! — медленно произнесла она, на каждом слове делая вздох, словно пытаясь проглотить комок, застрявший в горле.

— Прости, что вчера не пришла вечером, прости за то, что я уезжаю, прости…

— За что ещё простить тебя? — усмехнулся невесело мужчина.

— Прости, что скрыла от тебя твою дочь! Но теперь ты видел её, знаешь, что она выросла, пойдёт в школу. Что мы воспитываем её, как положено, хотя характер у неё…

— Господи, что ты болтаешь Ника? Что ты несёшь?

Ника остановилась, опять судорожно сглотнула слюну, и продолжила:

— Прости меня Володя, но я почему-то уже пожалела, что дала дочери твою фамилию, и что ты узнал о ней.

— Даже если бы ты дала свою, я бы всё равно рано или поздно узнал когда-нибудь свою дочь…

— Но в четыре года ты не сделал этого! Хотя… тогда тебе было не до неё, или всё равно!

Мужчина молчал, глядя в сторону бегающих по площади двух детишек, девочки и маль-чика, которые сейчас, упав на деревянную скамейку, весело смеялись чему-то.

Вздохнув, мужчина произнёс:

— Я не понимаю, что происходит с нами. Почему я всё время опаздываю. Я всё время пы-таюсь поймать тебя, и всё напрасно…

— Видно судьба наша такая! — усмехнулась женщина, и открыла дверцу машины.

— Пойдём, поезд прибывает!

Дети с визгом в летели в тамбур и помчались к открытому окну. Ника, повернувшись к Володе, смотрела на него внимательно, словно впитывая в себя его лицо, его глаза…

— Прощай! — наконец вымолвила она.

— Почему прощай? Я ведь приеду к тебе, к дочери! — торопливо заговорил Володя.

— Ты не сделаешь этого, ради меня и ради спокойствия Геры.

— Но почему?

— Девушка! Сейчас уже поезд тронется…

Пожилая проводница в голубой форме строго смотрела на Нику, словно тоже обвиняя её в чем-то.

— Прощай! — Ника быстро поцеловала Володю и вскочила на подножку тронувшегося ва-гона.

— До свидания! — услышала она, и отрицательно покачала головой в ответ.

Встречный ветер трепал её короткие волосы. Они налетали на глаза, лезли в рот, щеко-тали в носу. Отчего-то у Ники вдруг запершило в горле, в глазах расплылось очертание мужчины, идущего следом за движущимся поездом. Но, сделав усилие, она глубоко вздох-нула, затем быстро выдохнула, смахнула с лица волосы, вытерла ладонью глаза, и, по-вернувшись, шагнула вперёд к детям.

ГЛАВА 18.

Ника стояла в прихожей и раздумывала, одеваться ей или нет? Уже прошло полчаса с той минуты, как Гера должна появиться дома. В это время она приходит со школы. Но её всё нет и нет! Неужели что-то могло случиться? А может у них дополнительный урок после занятий? Да и мало ли что придумают в школе. Это не детский сад, и её дочь уже ученица. Хотя как не успокаивай саму себя, сердце не на месте.

Ника опять взглянула на часы, и, пройдя на кухню, посмотрела в окно, выходящее в пе-реулок. Здесь Гера всегда останавливается и кидает в окошко маленький камешек. Всег-да это происходит в одно и тоже время, целый месяц, а сегодня что-то, наверное, произош-ло. И если через пять минут её дочь не появится на пороге дверей, придется бежать в шко-лу и узнавать в чем дело. Школа находится неподалеку от их дома, уроки закончены, и Гера должна уже обедать на кухне.