Татьяна Каменская - Ожидание

А через три дня, в марте 1946 года они расписались в местном загсе, в обычный рабо- чий день. Она была в самом обычном ситцевом платьице, и только в руках Мария держала маленький букетик подснежников. Она вдыхала их нежный, чуть уловимый запах, и немного успокаивалась, так как сердце её готово было выскочить из груди от страха и волнения.

Да, она вышла замуж легко и быстро, за какую-то неделю, когда поняла, что тот, кого она любила три долгих года, её видимо забыл, и ответа на письмо уже не пришлет…

Значит, она вышла замуж назло тому, другому? А любовь? Любила ли она мужа, или его первый, случайный поцелуй застил ей глаза и опалил сердце? Поцелуй опытного мужчины, который быть может, и, решил её судьбу. Ведь с Гришей они даже не умели целовать ся. Они были как дети. А этот мужчина вызвал непонятный жар в её теле, и смятение в душе…

Значит все — же она любила Антона. Нет, вначале она его боялась, да-да, очень сильно боялась и стеснялась. Ну, а теперь, когда прошло столько лет?

Мария прислушалась к голосам, доносившимся из столовой. Мужчины опять хохотали над чем-то, а её муж густым и сильным голосом рассказывал что-то очень веселое, судя по взрывам хохота. Мария вздохнула.

Теперь она не боится Антона, и не стесняется. Значит любит? Кто его знает? Кто знает её душу, и что в ней творится? Почему иной раз её раздражает всеобщее внимание, которое проявляют к Антону его многочисленные друзья, знакомые, и совсем незнакомые люди.

Но его друзья уже стали её друзьями, потому — что одно поняла Мария за эти годы сов- местной жизни. Антона невозможно не любить! Его нельзя не замечать. Потому — что его привлекательная некрасивость, его мужественность, его умная голова, его сильные горячие руки — это всё он, Антон, отец её детей, её муж, и даже, наверное, её судьба. И пусть кто угодно ей говорит, что она превратилась в домработницу, чуть ли не рабыню своего дома, мужа, детей. А разве можно жить иначе? Она выбрала то, что дала и дает ей судьба. И она не вправе плакать оттого, что родился ещё один ребенок. Неужели это не радость, тем более девочка вылитая она, Мария!

Ну, дай бог счастья её девочке, и терпения её матери, потому — что терпение ещё должно пригодиться в будущем, ну хотя бы в завтрашнем дне этой нелегкой, женской доле…

Мария опять вздохнула, и, обхватив руками подушку, прижалась щекой к её тёплому мяг-

кому боку.

Через пять минут, словно легким покрывалом, сон уже окутал женщину. И она заснула, по детски вытянув ещё пухлые губы, и становясь похожей в эту минуту на маленькую обиженную девочку. Но вдруг, словно волна пронзила её тело. Женщина вздрогнула, открыла глаза, и, приподнявшись, тревожно посмотрела на ребенка, лежа-щего на соседней койке. Всё было тихо!

Женщина опустила голову опять на подушку, и через минуту замерла, теперь уже улыба- ясь во сне. Мать и дитя спали, тихо посапывая. Их сон был спокоен, а смех мужчин, доно- сившийся откуда-то издалека, уже не тревожил их. Всё было хорошо в этом мире! Всё хо- рошо и спокойно!

Глава 3.

ГОД 1964–1965.

Мария, откинув со лба темную прядь волос, огляделась. Вероника опять куда-то исчез- ла. Женщина чуть не застонала от досады. Ну что за девчонка! На месте ни минуты не си- дит. Так и норовит убежать куда-нибудь подальше на улицу, или в самый дальний угол сада. Ведь мала ещё! Конечно, старших детей уже не страшно отпускать в горы, или на большое озеро за железнодорожную линию, что уходит от села в сторону степи на целых пять километров. Конечно, это далеко, но дети есть дети! Пять километров пути до озера, или двенадцать километров до подножия гор — это почти ничего не значит для молодых и сильных ног! И она спокойна за старших, они более умные и сообразительные. А млад-шая — шкода! Она или крутится под ногами и всем мешает, или убежит куда-нибудь так далеко, что приходится целый отряд ребятишек на её поиски отправлять. Вот и сейчас, где она?

Мария, подняв голову, глянула на солнце. Нет, ещё рано! Девочки придут из школы по- позже. У них подготовка к экзаменам, а у сына сегодня экскурсия в горы. В конце учеб — ного года в школе как обычно организовывают походы на природу. До четвертого класса детей водят в степь, где в это время цветут маки и голубые колокольчики, и где учителя проводят с детьми последний день перед летними каникулами. А вот подростков цветущей степью уже не заманишь. Они считают себя почти взрослыми, им уже горы подавай! Так что Сашок появится дома только к вечеру, раньше не жди.

Мария ополоснула руки, вытерла их о фартук, и пошла в дом. Ники и там не оказалось. Выглянув на улицу, Мария увидела сына соседки Тоси, Володю. Мальчик шел домой, дер- жа в руках две буханки хлеба.

— Вова, ты не видел Нику? — вглядываясь в дальний конец улицы, спросила Мария, втайне надеясь, что сейчас откуда-нибудь из-за кустов с криками выскочит её дочь.

— Нет, не видел! — ответил мальчик, серьезно глядя на неё своими необычайно красивыми нежно-голубыми глазами, обрамленными густыми длинными ресницами.

— Глаза как у девочки! — всегда думала Мария, глядя на Володю, но сейчас она лишь обеспокоено стиснула руки и жалобно произнесла:

— Ну, что мне делать? Девчонки в школе, а Сашок ушел в горы с классом…

— Давайте я поищу её. Сбегаю в Яр, может Ника там? — предложил мальчик, и Мария подхватила торопливо: — Да-да, пожалуйста, сбегай в Яр, а я в саду её посмотрю!

— Я только хлеб домой занесу! — крикнул Володя, и бегом помчался в соседний двор, громко хлопнув деревянной калиткой.

Через минуту он выскочил обратно и вприпрыжку побежал по тропинке, идущей мимо до- мов к виднеющемуся вдалеке оврагу. Там в Яру, огромном и широком, протекала малень- кая, чуть живая речушка с холодной горной водой. В обычное время речушка была не страшна, ведь её даже прозвали Ручьем. Но, все в селе прекрасно знали, что именно сей- час, в эти дни конца мая и начала июня, нужно бояться этого полуживого, и как будто сон- ного ручья. Горные ручьи и речушки коварны и непредсказуемы!

Половодье! Оно начиналось всегда неожиданно, с помутневшей внезапно водой. А че — рез какие-то минуты, бурный поток уже нёсся по пересохшему руслу, превращая малень- кую спокойную речушку в грязную, пенистую, не управляемую ничем реку, срывающей хрупкие изгороди с прибрежных огородов, ломающей сараи и глинобитные домики, слу — чайно оказавшиеся на её пути, и выворачивающей из земли деревья с корнем. И всё это таща за собой в яростном потоке, напоминающим собой огромного рыжего зверя, словно взбесившегося от собственной дикой злобы.

Все с нетерпением ждали начала этого события. Взрослые с возмущением высчитывали года наиболее сильных половодий и тех разрушений, что они приносили с собой, и гадали, что- же будет в этот раз. А дети ждали половодье просто так, из интереса и любопытства, вслух восхищаясь той силой, что чувствовалась в этой грязной пенистой воде.