Л. Астахова - На этом берегу

— Отсюда примерно день пути до деревни, рядом с которой я жил, — задумчиво произнес Гилд, — может, дойдет, посмотрим, что стало с тем краем? Мне бы очень хотелось увидеть свой дом. Хотя, наверно, это меня не порадует… и все же…

Риан не стал высказывать свои сомнения, но он точно знал, что возвращаться к остаткам прошлой жизни всегда болезненно, и в любом случае там ждет пепелище, даже если все осталось в полной неприкосновенности.

Однако на следующий день они таки нашли самое настоящее пепелище. Это была небольшая деревенька, дворов на десять. Черное пятно посреди буйной зелени. Дожди успели размыть останки домов, но альвы насчитали примерно десять обугленных груд камней, бывших некогда очагами. Небольшие поля целиком поглотили сорняки и разнотравье, и только несколько культурных яблонь на самом краю покрытой золой проплешины свидетельствовали о том, что здесь жили люди.

— Это не лесной пожар, — сказал Гилд. — Лес вокруг не пострадал.

— И необычный пожар. — Подтвердил Риан. — Иначе другие дома уцелели бы. Они стояли довольно далеко друг от друга. Это похоже…

Его сородич уже догадался и помрачнел.

Скорее всего, это была вспышка какой-нибудь болезни, которых у людей не перечесть. Возможно, даже чумы. Альвы прекрасно представляли, как все было. Деревню окружили солдаты, не давая никому, здоровому ли, больному ли, выбраться наружу, обложили хворостом, облили земляным маслом и подожгли со всех сторон вместе с людьми, животными и имуществом. Того, кто пытался вырваться из огненной ловушки, расстреливали из самострелов.

Казалось, если хорошо прислушаться, то можно услышать и гул огня, и крики обреченных, и звонкое щелканье замочков на арбалетах. Здесь больше никогда и никто не поселится, а потом лес вернется на отвоеванную у него территорию. И путники будут только удивляться тому, как здесь оказались две яблони.

Альвы молча убрались из этого страшного места, но чем ближе они подходили к обжитым краям, тем больше встречалось свидетельств того, что эти земли под властью Ньюри Ферана. Вдоль дороги стояли шибеницы, и ни одна из них не пустовала. Герцог вовсю творил суд и расправу на скорую руку, видимо у него были дела и поважнее, чем долгие разбирательства. Повешение доставляло ему гораздо меньшее удовольствие, чем посажение на кол.

Чтоб никому не попасться на глаза, альвы шли не по самому тракту, а чуть в стороне, со всей возможной осторожностью. Они сильно рисковали, ведь герцог объявил награду за каждого нелюдя. Кто же откажется от такого шанса получить немного полновесного серебра?

Впрочем, как выяснилось, Его Светлость только что отбыли в стольный град к королевскому двору и собирались вернуться только поздней осенью, ближе к зиме. Об этом эльфы узнали совершенно случайно, из разговора двух мелкопоместных дворян, пока один из них искал в пыли подкову, утерянную его кобылой. Благородные господа ехали в город, чтоб развлечься, и их приподнятое настроение не могла испортить такая досадная оплошность как охромевшая лошадь.

— В этих краях облава на нас начнется тоже только поздней осенью. Видимо, Феран сговорился с соседним герцогом. У нас есть время, — усмехнулся Риан.

— Время?

— Да, подготовиться и встретить "дорогого" гостя как полагается, с настоящим эльфийским гостеприимством.

— Прикончим мразь, — добавил Гилд и вздохнул, — только, к сожалению, это ничего не изменит…

Он хотел еще что-то добавить, но лишь безнадежно махнул рукой, продолжая мысленный диалог с самим собой. "Если бы не война, если бы не эта безнадежность, окутавшая нашу судьбу на Земле, все могло бы сложиться иначе" Из далека, как во сне ему вспомнились карты, лоции и кипы старых, пожелтевших пергаментов. Как жаль, что он не успел все прочесть, теперь от них вряд ли осталось что-то, кроме пепла.

— Ну что, показывай свое старое жилье, — прервал размышления Риан. — Заодно, может, еще чего ценного выясним. Нам повезло, что люди любят громко разговаривать.

Гилд кивнул и молча свернул на чуть заметную тропку, уводящую в тень леса. Поразительно, но за годы его скитаний от нее остался какой-то след, маловероятно, что кто-то пользовался этим путем без него. Когда-то Гилд выбрал его для походов на север. Трудно сказать, как появилась тропа, говорят, такие узкие нитки дорожек часто рождаются из муравьиных маршрутов, но из всех двуногих созданий, живших по эту сторону гор, пользовался ею лишь он один.

С каждым шагом на сердце становилось все тяжелее, непонятная, острая тоска вонзалась иглами в память, призывая чувства, и вершила свое вечное дело, принося боль. Вот и роща берез, и россыпь камней, словно ожерелье опоясывающих овражек, раскидистая сосна над прогалиной, меж трав… все было знакомым, и все уже стало другим. Слишком мало прошло времени, чтобы лес мог измениться, но слишком много, чтобы память узнавала его таким.

Они миновали пологий холм и вышли к реке. На той ее стороне по-прежнему стояла деревня, та самая, возле которой он столько лет жил. Хлипкий дощатый мостик висел над рекой, сужающейся в этом месте. Гилд замер, высматривая дома на противоположном берегу. Вроде и жители никогда не были ему близки, и знакомств с ними он почти не водил, а вот смотрел сейчас с надеждой и тревогой — выжили ли они под властью нового герцога, не постигла ли их лихая судьба погорельцев. Он воспринимал их, как один живой организм, состоящий из отдельных домиков со своими судьбами. И сейчас не было в его памяти картин ни о косых взглядах, бросаемых вслед чужаку, ни об охотниках, которых он сторонился на лесных тропах, ни о чем плохом… Все обошлось, деревня жила. Люди копошились на огородах, рыбачили, работали в поле, отвоеванном у кромки леса еще их дальними предками. Больше всего альву хотелось пройти туда, обойти знакомые улочки, увидеть людей, найти знакомые лица. Он всегда был для них чужим, но столько лет жил рядом с ними, видел их праздники и беды, видел, как старики уступают место молодым, что теперь сердце сжималось, будто от встречи с родными.

— Я бывал там… — только и смог он сказать, и невольно шагнул вперед.

Риан тут же поймал его за руку:

— Ты куда? С ума сошел? Нас же ищут, мы для них теперь просто добыча, за которую назначена награда серебром, думаешь они откажутся подстрелить нелюдя?

— Нет, конечно…

Гилд остановился, напряженно всматриваясь вдаль, а потом, произнеся что-то неясное, все же пошел вперед. Держась в тени ив, склонившихся у воды, он смог рассмотреть поселение ближе. Зрение не обмануло его, часть изб была сожжена, пепелище чернело и на месте избы лекаря. Мрачные дыры кострищ перемежались с уцелевшими избами, даже отсюда было видно, как обеднела деревня за эти годы.