Эд Гринвуд - Утраченный трон

У барона отвисла челюсть, он долгие мгновения сидел и моргал, глядя на наместника Сарта, выпучив глаза, словно речная рыба.

В соседнем помещении, в темной задней комнате склепа сидящий там, скорчившись, маленький, тщедушный человек в потрепанном кожаном костюме с отвращением покачал головой, слушая эти предательские речи. Он был еще слишком слаб, чтобы двигаться, даже если бы посмел, слишком измучен болью, чтобы доверять своим ногам, и все еще сбит с толку тем, что его выхватили из дома с колодцем, содрогающегося от боевых заклинаний, и перенесли в это место. Кем бы ни оказался тот, кто развлекался, перебрасывая Краера Делнбона из конца в конец Аглирты посредством Дваера, квартирмейстер от всей души желал, чтобы он выбрал для своих забав кого-нибудь другого.

Во время одного из таких путешествий он точно отдаст Троим душу.

— Да, понимаю, — произнес наконец барон Гончие Псы в соседней комнате. — И какой же урожай соберут эти беспокойные воины, по вашему мнению?

— Головы, — промурлыкал наместник, — головы короля и баронов.

— Баронов? Скольких?

Гларсимбер Белкларавус улыбнулся и кивнул:

— Их должно быть как можно больше, разумеется.

Правитель Гончих Псов снова нахмурился:

— А наместников? Сколько голов наместников?

Улыбающийся Волк Сарта пожал плечами:

— Немного. Не всех. Некоторые нам понадобятся, чтобы служить новому королю Аглирты — его величеству Бериасу Гончие Псы.

Барон заморгал в темноте, а затем медленно растянул рот в улыбке.

— С-с-с-с! — Жрица, склонившаяся над бассейном, шипением выразила порицание. — Не слишком тонко он действует.

— С-с-сестра, — напомнил ей жрец, так же медленно растягивая рот в улыбке и поглаживая головы ее змей, чтобы заставить их снова укусить, а потом, когда она задрожала в экстазе, обнял ее рукой за плечи, чтобы поддержать, — ему это и не нужно. Это же, в конце концов, Аглирта.

— Страна глупцов, — сонно пробормотала она, ее голова откинулась назад, и она погрузилась в сон, навеянный ядом.

Жрец улыбнулся еще шире и снова занялся магическими манипуляциями, чтобы и дальше руководить добрым бароном Безмозглые Гончие Псы, до конца этой встречи. Вероятно, она скоро закончится; Волк из Сарта так часто добивался своей цели, что умел делать это быстро.

Возможно, так же быстро, как Священная Змея воцарится в Аглирте.

«Боги на небесах, — подумал Хоукрил, когда боль вонзилась в него огненными кинжалами, — должно быть, я еще жив, раз так больно!»

Он застонал, не успев сдержаться, и тут же выругал себя за глупость. Этот стон мог повлечь его скорую и неминуемую смерть от руки находящегося рядом человека, который считал его мертвым, например обладателя третьего Дваера.

И кто же все-таки этот человек, боги, скажите на милость?

Боги отказались ответить. Хоукрил невесело улыбнулся, попытался шевельнуться… и обнаружил, что у него все еще есть хотя бы левая рука, так как он на нее опирается, и она болит просто зверски.

Медленно, морщась, стискивая зубы, сквозь красный туман боли, пронзившей его до самых кончиков пальцев, он пошевелил пальцами этой руки, сжал их в кулак и уперся этим кулаком в землю.

Латник ощутил колючую солому и грязь. Он все еще в доме с колодцем!

Ах да, это поле их последней победной битвы, на радость бардам. Сарг!

Хоукрил постарался открыть глаза, хотя и опасался увидеть испачканные в навозе вилы и разъяренное лицо фермера из Тарларнастара. Вместо этого, окончательно сморгнув слезы боли, он обнаружил безмятежную картину. Дневной свет струился в открытую дверь за его левым плечом и в пробитую на крыше дыру. На земле рядом с ним лежал меч — чужой меч. Он схватил его, почувствовал в руке успокоительную тяжесть и рискнул повернуться, чтобы взглянуть на дверь.

И тут же сморщился от боли, ему захотелось зарыдать, но он лишь взревел и поспешил снова привалиться спиной к стене. Жители деревни действительно стояли неподалеку, на расстоянии дюжины шагов от двери, и его внезапное появление и жуткая гримаса на лице заставили их поспешно отступить назад и тревожно забормотать.

Хоукрил еще раз попытался сесть прямо, но ему мешали собственные раны и придавившее ему ноги изрубленное, кишащее мухами месиво, которое раньше было четырьмя или пятью воинами. Другие воины лежали справа от него грудой, как на бойне у мясника. Он попытался вытащить одну ногу из-под мокрой, вонючей массы, но не смог.

В панике он стал толкать эту пакость обеими руками, чуть не вопя от нетерпения. Помилуйте Трое, после всего этого не хватает только, чтобы крестьяне перерезали ему глотку!

Когда Хоукрил сумел сесть и хорошенько осмотреться, он увидел Сараспера. Старик лежал на спине с приоткрытым ртом, по его щеке лениво ползла муха. Целитель казался мертвым.

Проклятье! Тысяча проклятий! Где Краер? И где Эмбра?

Неужели… Да! С ревом боли и гнева Хоукрил приподнялся на одно колено, постоял так, пошатываясь, опираясь на меч как на костыль, а потом растянулся ничком в грязи у порога.

Снаружи снова раздался гул голосов. Ну, по крайней мере, они звучали скорее удивленно, чем сердито. Хоукрил собрал все силы, приподнялся и попытался еще раз встать на колени, опираясь на меч. Он увидел Эмбру, лежащую на полу среди обломков стропил. И обломки, и девушка были усыпаны пылью и тушками раздавленных летучих мышей, их крылышки были неестественно вывернуты, крохотные пасти остались навсегда открытыми. Лицо Эмбры было бледным и застывшим, и сердце у латника замерло. Он подполз к волшебнице и неуклюже, хотя и так осторожно, как только мог, стал поворачивать с боку на бок, чтобы убедиться, что ни один из обломков не вонзился в нее и что на ее теле нет никаких других опасных ран.

Ничего похожего он не обнаружил, а девушка нахмурилась, слегка пошевелилась и протянула к его щеке нежную ладонь, словно спящий ребенок, который тянется к склонившейся над ним матери. Ее прикосновение было таким нежным и легким, как прикосновение упавшего перышка, и почти сразу же ее рука упала вниз. Но Хоукрил подхватил эту руку со слезами на глазах и комком в горле и поцеловал пальцы. Потом он заставил себя оторваться от нее и начал с трудом подниматься на ноги.

Проклятье, он же воин! Ему полагается первым вскакивать, последним падать, сражаться изо всех сил… Дом с колодцем бешено завертелся вокруг Хоукрила Анхару, боль пронзила его бок и правую руку, и он поспешно опустился на колени, чтобы не упасть. Когда он снова поднял глаза, то обнаружил, что смотрит прямо в лицо одному из жителей деревни, который осторожно прокрался вперед, чтобы заглянуть в дверной проем.

Он улыбнулся ему и многозначительно махнул мечом. Человек отскочил прочь, подобно кролику, на которого упала тень ястреба.