Анна Инская - Верни нам мертвых

Я надеялся, что отец не откажет мне. Пусть Рейг уйдет, пока не поздно. А может быть, и мне уйти с ним? Что лучше, бессмертье или вольная воля?

Подумав об этом, я посмотрел на моего отца, бывшего страшного деревенского колдуна. Он стоял, усталый, с бледным истертым лицом, и самая яркая деталь на его голове была блестящим подслушивающим устройством. Мой отец… сточная канава для чужих мыслей… жизни в нем не больше, чем в огородном пугале, которое вздрагивает и машет рукавами на ветру… суета и пустота, да я и сам такой…. Я наклонился к его подслушивающему уху и шепнул ему мысленно: попроси у Правителя свободы для Рейга, и давай уйдем втроем.

Не захотел:

— Нет. Я не уйду отсюда. Мы скоро захватим весь мир. Тогда мы будем счастливы.

Значит, придется уходить без него. Я мысленно повторил: "Попроси свободы для Рейга". Я верил, что Удар Молнии поможет нам. А он вздрогнул и побледнел. Потом ласково, но цепко положил мне руку на плечо и стал молить:

— Сынок, ведь у тебя карьерный отец. Ты же погубишь всю будущность мою. И ради чего? Какими чарами опутал тебя бродяга этот? Таких, как твой Рейг, давно растоптали, а живы-то мы. Не вздумай этого змея из бед выпутывать, не вмешивайся сынок, послушай меня, пойми, что добра я тебе желаю. Послушай мои мысли до самой глубины сердца моего, узнай, как я люблю тебя.

Я никогда не хотел знать, что в сердце у Удара Молнии, а сейчас мне было особенно не до этого. Я понял, что отец мне не поможет. Я отвернулся от него и стал думать, как исхитриться и увести Рейга отсюда.

Рейг все еще тихо говорил с компьютером. А отец вцепился в меня еще крепче и безнадежнее:

— Я слышу твои мысли, сынок. Вот ты уже хочешь уйти с первым встречным, а меня готов стряхнуть как грязь с сапога! Если ты уйдешь — считай, что ты от родного отца отрекся, растоптал его, в самое сердце пнул! И этого бродягу не проси отпустить. Слышу я в мыслях твоих, что ты рано или поздно от нас, бессмертных, уйдешь, и станешь искать его. Сам всего лишишься и мою будущность сгубишь, Волчонок.

Мне еще больше захотелось уйти отсюда навсегда. Но отец перешел на змеиный шепот, и ужас сковал меня:

— Волчонок, если ты станешь мешать веселой охоте Правителя… то я…. ты сам толкаешь отца на такое, ты сам, и не обвиняй меня потом, не жалуйся… знай, Волчонок, твоему Рейгу все будет рассказано… Я ведь слышал твои мысли, когда ты вспоминал, что стало с его дочерью, я ведь и твою первую жизнь просмотрел от начала до конца, для твоей же пользы, чтобы при случае образумить тебя. Будешь спорить со мною — тогда твой Рейг узнает, что ты сделал с его Рейин, я покажу ему твое прошлое….

Как Рейин-Сладкий-Мед стала Медной Рейин

Худое лицо отца дрожало передо мной, или я дрожал от страха? Он ухватил меня за плечо. Востроносый, упорный. Будто оголодавший дятел, который вцепился когтями в ствол и охотится за бледными личинками под корой. Крепко держит. Все слышит, знает, куда бить. Грозным шепотом обещает напомнить, если я посмел забыть.

Эй, вы, читатели, судить меня собираетесь? А вы-то что сделали на моем месте? Я вам расскажу, какой у меня выбор был. Если вы знаете правильный ответ, то говорите, не стесняйтесь.

Воспоминания… они приходят, непрошенные, и тогда будто речной омут затягивает тебя…. Я больше не видел Рейга на арене. Я видел перед собой его дочь, Рейин. Казалось, что она унаследовала замысел отца сразиться с чудовищем Грансом: у нее были широкие прямые плечи, смелый нрав и победная улыбка от уха до уха. Косы цвета светлой меди и медово-карие глаза. Кожа чуть смуглее, чем у людей нашей страны. Будто орех в середине лета, когда он становится светло-золотым. За цвет глаз и волос ее в деревне дразнили:

Рейин-сладкий-мед,

Тебя медведь возьмет.

Ей было восемь лет. Не медведь ее забрал, а охотники за рабами. Это было в моей прошлой жизни, на другой день после гибели Ифри. Я сказал Рейин, что ее мать встретила доброго волшебника, который предложил перенести ее через океан, к Рейгу. Соврал, что Ифри не могла зайти за дочерью, иначе волшебник бы не дождался ее и ушел. Рейин поверила, что ее родители скоро вернутся вдвоем, но все равно плакала, стояла у изгороди и смотрела в сторону леса. Дети в этом возрасте еще имеют звериное чутье на обман. Я не знал, что еще соврать ей, чтобы она перестала плакать, не мерзла зря и наконец пошла в дом.

Моя жена Прекрасные Глаза сделала мне знак отойти от девочки. Я думал, что она найдет нужные слова. Я отошел, а она прошептала что — то на ухо Рейин. Та радостно спросила:

— Неужели это правда, Прекрасные Глаза?

Я думал, что моя жена пообещала девочке заменить ей мать, пока Ифри бродит где-то с волшебником. Хотел подойти и тоже пообещать заменить ей отца. Но жена вдруг встала между нами и сказала вкрадчиво:

— Рейин, собирайся в дорогу, а я расскажу моему мужу добрую новость, которую я узнала.

Она крепко схватила меня за руку и потащила к дому, чтобы девочка не слышала наш разговор. Проворно прикрыла дверь и объяснила:

— Я сказала Рейин, что работорговцы идут в страну, откуда пришел Исмон, и что они знают, где живет его родня. Она хочет идти с ними.

Я ужаснулся. В первый раз в жизни я решился возразить жене. Но пока собирал свою смелость, Прекрасные Глаза яростно зашептала:

— Да, я ее обманываю. Но ловцы рабов из-за Ифри пошли в лес искать клад, мерзли там. Теперь, из мести, хотят забрать ее дочь. Все что нам остается: уговорить Рейин по своей воле пойти в рабство. Иначе ее потащат силой и будут бить дорогой. Да и жители деревни хотят, чтобы работорговцы забрали ее. Если кому-то придется отдать своего ребенка вместо этой девочки, он до конца жизни будет мстить нам обоим.

— Я уведу Рейин в горы, пока не поздно, — сказал я жене.

Ее голубые глаза стали холодными как сталь, и она не сочла нужным отвечать. Она догадывалась, что никуда я не пойду. В тот день я понял, как мудр был бродяга Рейг. Ведь он советовал моей приемной матери отдать меня вольным охотникам, чтобы я научился полагаться только на себя, "как лис или зоркий ястреб". Да, я знал науку письма и счета — в стране полей меня бы с радостью принял на службу любой вождь. Но теперь ловцы рабов держали в страхе все окрестные деревни. Мне надо было увести дочь Ифри туда, где нас никто не найдет. Нам надо было бежать в холодный горный лес, и через него — в иные земли. Но как выжить в лесу? В наших общинах было поверье: рука того, кто изучил искусство письма, обратится в заячью лапу. Видно, не так уж наивны были наши люди…

Я все еще думал, что делать, когда Рейин подбежала ко мне и сообщила счастливую новость:

— Моя матушка говорила что Ливия, страна наших предков далеко, вовек не добредешь. А оказалось, что эти храбрецы туда идут. Прекрасные Глаза мне сказала, что они знакомы с соседями дедушкиной семьи! Когда я разыщу моих родных, я вам письмо пришлю. Приходите жить у нас. Там чудеса, слоны и два урожая в год. А я вырасту, пойду в Египет, выучусь вести корабль по свету звезд и найду страну, куда уплыл мой отец!