Дмитрий Таланов - Локумтен

При упоминании сердаров лицо Кали закаменело. Эша смешливо заметила:

— Да, заботами Кретина Первого мы теперь тут как на острове. Сердары — чуть не наша единственная надежда!

— Попридержи язык, девочка, — тихо посоветовал ей Кали. — Родная дочь его взошла вчера на трон.

Эша хмыкула, но возражать не стала. Али энергично покивал, соглашаясь. Его слезящиеся глазки уперлись в подбежавшего к ним Филя.

— Ты, малой, что делал на Дозорной? — с напором спросил он. — Дрых? Ударь ты в колокол раньше меня, мы бы его в два счета поймали. Мне с Мостовой далеко бежать, я всё бежал и думал: «Ну когда же? Ну когда же?» А этот, — Али ткнул коротким пальцем в долговязого Тови, — храпел в обнимку с воротом. Вот и упустили!

— Может и хорошо, что упустили, — пробасил Тови, задумчиво махнув белыми, как у Филя, ресницами. — Не слышал я, чтобы их ловили. Зато слышал, что где прошел сердар, там валяются отрезанные уши. Да и мало их осталось, поумирали они. Люди говорят, мор прошел среди них — вроде демоны нашли на них управу.

— Хоть бы они друг друга перебили поскорей, — злобно прошипел Кали. — Во славу О́дина… Ладно, пошли обратно, пора мост поднимать!

Они поспешили к воротам, но Филь придержал шаг. Ему было о чем подумать, не выслушивая дурацких вопросов. Сердце мальчика стучало от возбуждения — Эша не соврала ему про Врата. И значит, вот как можно вернуться домой! Интересно, а обратно так можно попасть? Исходя из того, что он слышал, получалось — можно. Потому что дорог, которые ведут только в одну сторону, Филь не знал.

Он еще много чего услышал сейчас, что требовалось хорошо обдумать, оттого шагал не торопясь. Эша согласилась с Али, что Врата зажигать некому, хотя днем уверяла, что ей не составит труда переправить его домой. Значит, она сказала ему не всю правду, и Филь нюхом чуял, что за этим что-то скрывается. Что-то важное, а может, и опасное для него.

Единственный человек, который Филю никогда не врал, был его отец. Что он говорил, то и делал. Что обещал, то выполнял, несмотря ни на что. Но и легко отворачивался от тех, кто хоть раз его обманул. Филь так не умел, но тоже не терпел, когда его водят за нос.

Из отцовского опыта он знал — кто так делает, от тех не жди ничего хорошего, в нужный момент можешь остаться один. В этом не было ничего страшного, однако в компании веселей. Потому лучше быть в такой компании, где люди говорят, что думают. Еще лучше иметь кого-то, кому можно доверять, как самому себе. Вот тогда можно горы своротить!

Вот и получалось, что дела Филя дрянь. Ему тут все врут или, в лучшем случае, не договаривают. А предпринимать что-то, исходя из чужого вранья, значит, ставить на себя капкан. Захлопнут его в один прекрасный день, и ахнуть не успеешь. И обвинять некого — сам виноват.

Черти у них бродят, где вздумается, сами они лжецы законченные, а уж как относятся друг к другу! Местные порядки забавляли Филя, но он еще не задумывался о них. Пока не увидел Эшу в белой ночной сорочке. Это что же значит, что солдаты — тоже члены семьи? Большая у них, должно быть, семья! А то с чего бы девчонка вела себя как среди своих?

Императора она обозвала кретином, а Кали ее оборвал. Ну и кто они друг другу? Не-ет, нечисто тут, и верить тут никому нельзя. Надо самому разбираться что к чему, а еще лучше тикать отсюда, пока цел. Хоть не просто будет докопаться до них, но на деньги, что отец схоронил на черный день, Филь сможет безбедно жить многие годы.

Эша повысила голос, и мальчик против воли прислушался. Девочка спорила о чем-то с солдатами. Филь успел догадаться, что самый умный из них — Али, хотя начальник над этой тройкой — Кали. Поддернув путавшуюся в ногах сорочку, Эша влетела на мост и встала у ворота.

— Из этого леса минуту назад вышел сердар, — произнесла она, раздраженно махнув рукой. — Если в нем были демоны, то теперь их там нет. Зачем нам поднимать мост?

— Таков порядок, — сказал Кали.

— А иначе мы не можем спустить собак, — добавил Али. — При появлении демонов они понесутся за ними. А без собак нам останется только постоянно быть на страже, не разлучаясь с Арпонисом. Ни поесть, ни поспать!

— Филь прикажет им остаться, — заметив мальчика, произнесла Эша заносчиво. — Правда, Филь?

Обязательно, подумал тот, неопределенно качнув головой. Если эти маленькие лошади его послушаются. Филь не боялся местных собак, но не понимал, зачем они такие большие.

— Они-то останутся! — усмехнулся Тови. — Но только пока демона не почуют. Малой — не сердар, чтобы управлять собаками, когда рядом демоны. Это как усесться на бешеного коня!

Голос Эши сразу сделался как ножом по стеклу, и Филь бросил прислушиваться. Чего прислушиваться, когда так понятно, что надо этой девчонке. А надо ей, чтобы мост был опущен, тогда она сможет выйти с Филем, когда поблизости не будет никого, и зажечь для него Врата. Вот только Филь уже не знал, стоит ли в них соваться. Да и мешок остался на башне, но мешок это ладно, хуже, что в его бедной голове опять кутерьма.

Мальчика раздирали нехорошие предчувствия. Что тут происходит, где он на самом деле? Эша ему, конечно, всё объяснила за обедом, но он, конечно, ничего толком не понял. Он только понял, что бывали случаи, когда во Вратах умирали, рассыпались в прах. Может поэтому у них тут столько песка. А открыть Врата можно только вблизи замка, больше негде. Однако в Старый Свет, как Эша называла дом Филя, можно попасть куда угодно.

Сто лет назад тут, оказывается, всё было по-другому. Тогда тут правил Кретон Первый, чья престарелая дочь взошла вчера на трон, и разразился лютый голод. Чтобы люди не перемерли, император приказал раздать раковины, которые открывают Врата. Кто не хотел или не мог идти через Врата, те стали шастать туда-сюда через Внутреннюю Границу, ту самую дверь в пещере, которую демоны соорудили для себя, когда замок принадлежал им. Тогда-то, как сказала Эша, и настал сумасшедший дом.

Население Империи сгрудилось в окрестностях отдаленного Хальмстема. Среди людей появились разбойники, которые под видом торговцев пытались разнюхать, где что плохо лежит. Случился даже хазарский набег. А потом силы Сотериса иссякли — Эша уверяла, что он живой — и Внешняя Граница стала сжиматься к замку. Вплоть до того, что открыть Врата стало можно лишь стоя у стен Хранилища.

Тогда установились совсем веселые деньки. Считая, что, закрывшись окончательно, Врата больше никогда не откроются, люди ударились в панику. Они не могли решить, куда им надо. Народ носился туда-сюда с семьями, поклажей и скотом, распихивая друг друга, крики, драки, поножовщина, дети орут, им обрывают уши, колеса телег давят раковины, бедлам, короче. То время так и называют теперь — Великий Бедлам.

С того времени только сердарам удается быстро зажечь раковину. Внешняя Граница расширяется, но медленно. Среди людей не осталось почти никого, кто мог бы открыть Врата даже у замка, а когда-то это можно было сделать за многие мили от него.