Олег Лукьянов - Вардес: Лик Бога

Но все-таки, дитя техники, мне казалось, что мачты и реи испытывают недопустимую нагрузку. Грот-мачта гнулась дугой, дополнительные паруса едва ли не рвались от застрявшего в них ветра. Дерево, понукаемое неудержимой энергией стихии, скрипело так, что казалось, корабль вот-вот развалится на части.

Если даже не развалится, такая эксплуатация уже через пару месяцев приведет его в полную негодность. Хотел было обратить на это внимание капитана, но увидев его зеленое от бешенства лицо, передумал. Что-то стряслось, пока я спал, причем крайне серьезное.

Причину паники мне удалось разглядеть только по чистой случайности. Позади в бесконечных зеленых волнах виднеются две едва различимые черно-белые точки. Нас догоняли два парусника, и судя по поведению капитана и команды, в их намерения не входили простые приветствия.

Краем глаза наблюдал, как боцман открывает арсеналы и вооружает сгрудившихся вокруг него матросов. Большинство моряков получили кривые сабли, такими легко рубить в замкнутом корабельном пространстве. Но некоторые ухватили тяжелые алебарды с закрепленными с одной стороны крюками. Человек пятнадцать в дополнение к рукопашному оружию ухватили короткие луки с колчанами стрел.

Матросы заметно нервничали: на своем веку им довелось много повидать, но все-таки обученными воинами они не являлись. А преследующих кораблей было целых два…

Между тем, маленькие точки вдали разрослись до размеров кулака. Можно рассмотреть белые паруса, палубы со снующими в спешке людьми… И еще черные флаги на реях. Черный цвет — цвет беды. Скорее всего, пираты.

Так оно и было: от сжавшихся друг к другу моряков доносились обрывки фраз, слова «пираты» и какой-то «Фагот» звучали особенно часто. Глядя в напуганные лица матросов, вдруг отчетливо понял, что если сейчас ничего не предпринять, начнется паника.

Наверно, капитан мыслил схоже, потому что его звучный голос разнесся далеко по океану:

— Бездельники!!! В две шеренге становись! К абордажной тоо-всь!

Моряки, забыв былые страхи, бросились выполнять приказ. «Не больше ста человек, — отстранено подумал я, — не справятся…»

Сердце бьется в груди бешено. Мне было страшно умирать, но где-то внутри я чувствовал щенячий восторг, а может, даже счастье. Я жив, живу, испытываю страх перед смертью. Я дышу морским воздухом и чувствую на коже капли воды и дуновение ветра. Обострившимися чувствами глотал последние свои минуты. Жизнь прекрасна, и спасибо тебе Господи за то, что сотворил… Опять ты вспоминаешь Бога лишь в минуту опасности…

Додумать вторгшуюся в сознание крамольную мысль я не успел. Пиратская бригантина догнала и поравнялась с бортом нашего корабля. Радостные пираты, обступившие весь правый борт палубы, заулюлюкали, а затем по приказу раскрутили и бросили к нам тучу абордажных кошек.

Матросы вдоль борта отпрянули, когда крючья с треском впились в деревянный борт, а местами даже в палубу. Все вооруженные луками начали обстрел навалившихся на канаты пиратов. Но их было слишком мало, чтобы остановить начавших громкий отсчет пиратов, что едиными рывками соединяли два корабля.

Взгляд цеплялся за черные банданы на головах морских разбойников. Они явно превосходили в численности всю команду на моем корабле. А ведь второй корабль еще не подплыл для абордажной…

Ничего другого, как схватиться за меч, мне не оставалось, на победу матросов не стоит даже надеяться. Но может быть, моя сила сумеет хоть как-то повлиять на исход битвы? Какой никакой, а все же хексен, возможно, сможет перед тяжелым и, надеюсь, не смертельным ранением захватить с собой пяток пиратов, защитить ключевую точку, вдохновить матросов и напугать врагов. Кто знает, может быть, мои усилия не пропадут зазря, и морякам удастся отбить корабль?

С оглушительным ревом пираты перепрыгнули через борта на нашу палубу и бросились на изготовившихся к бою матросов. Не думая больше ни о чем, одним движением я поднял над головой меч и плечом вперед бросился в самую гущу схватки.

Оказавшиеся рядом пираты не ожидали, что из-за спин вяло сражающихся матросов вылетит разъяренный берсекер. Но тем не менее, прежде чем лезвие разящего меча настигло пиратов, сабли врагов успели полоснуть по лопатке и локтю. Боли я почти не почувствовал, а мой удар разрубил ошалевшего от безумного натиска пирата, и, завершая движение, разбил клинок другого. Еще два рассеченных трупа упали мне под ноги тремя секундами позже. Оставив за собой кровавую просеку, я пробился в тыл флибустьеров. Они уже успели вытеснить защитников корабля на середину палубы. И теперь матросов вряд ли может хоть что-то спасти от полного истребления.

«Но это мой шанс!» — мелькнуло в голове. И со всей яростью, на которую был способен, набросился на спины и бока ничего не успевших сообразить пиратов.

Черные банданы многих из них окрасились красным. Длинный клинок с диким свистом рассекает воздух, попадавшая под него плоть разделяется легче масла. Еще не до конца осознавая пределы сил хексена, я с легкостью выбивал из рук и разбивал на осколки направленные в мою сторону клинки врагов.

В глазах стоит кровавая пелена, мой меч крушил все, что попадалось на пути, но все же древняя часть разума была не затронута яростью и с холодной решимостью направляла окровавленный клинок так, чтобы бить наверняка. Откуда я узнал, что два пирата бросились на меня сзади, осталось загадкой не только для них. В секунду развернувшись, одним движением снес им головы с плеч.

Гул голосов, приказов и проклятий, шум океана, звон металла и крики боли смешались в одну упоительную музыку, в ритме которой я двигался будто в танце смерти. Древние инстинкты сотен поколений кровавой эры человечества проснулись мгновенно. Никогда не думал, что возможно убивать так…

Мое тело было выкупано в крови бесчисленных врагов, я почти тонул и захлебывался. Но жажда мучила лишь сильней. Тот уголок сознания, что не затронула грянувшая во мне буря ярости, замечал, что второй позабытый мной корабль пиратов уже давно подкрался и взял на абордаж другой бок. И теперь три корабля, надежно между собой связанные, болтались в океане, словно легендарный ковчег. Почему-то с громким треском упала одна из мачт, раздавшиеся крики несчастных, угораздивших под нее попасть, были полны ужаса. А я отвлекся, зачем-то став думать, и поплатился несколькими серьезными ранениями. Наконечники алебард ударили в живот. Слава богу, реакция еще сохранялась, и вместо того, чтобы вспороть мне брюхо до кишок, острое железо лишь распороло верхний слой мышц.

Но момент был упущен, мне стоило огромного труда и долгого времени расправиться с тремя яростно дерущимися алебардщиками. А когда они, наконец, упали, я вдруг понял, что окружен сплошной стеной выдвинутых в моем направлении сабель, а сражение везде уже утихло. Мне стало интересно, почему лица пиратов бледны, как будто они все вдруг превратились в оголодавших вампиров, но спросить я не успел. Зашатался то ли от потери крови, а может, просто в бессилии, ставший таким тяжелым меч выпал из разжавшихся пальцев. Куда подевалась сила хексена?