Вероника Иванова - Звенья одной цепи

– Или вы нуждаетесь в нем, – ответили мне, с холодной ехидностью подчеркнув слово «вы».

Она прекрасно знает мои нынешние уязвимые места. Откуда? Неужели сама догадалась? Если так, война предстоит тяжелая и продолжительная.

– Вы возьмете на себя сей труд или мне самому пройтись по рядам?

– Это мой долг. Прошу, следуйте за мной.

И она медленно поплыла обратно, к своему креслу, покачивая бронзово-рыжими локонами, случайно или нарочно выбившимися из высокой прически. Обманчиво бесстрастная, атакующая при первом же удобном случае, а значит… не особенно уверенная в своих силах, зато упрямая. Почему ее до сих пор никто не взял в жены? Только из-за последнего качества? Но с ним можно было бы примириться, учитывая прочие достоинства. Вот я бы, к примеру, с удовольствием тенью следовал за этой тонкой гибкой фигурой, дыша горьковатым ароматом… Свежей зелени? Ну да, вон там, прямо в ее волосах! Веточки, покрытые только-только пробившимися листочками. Любопытная задумка. Помню, моя мать любила еще по морозу срезать несколько веток, поставить в воду в теплом месте и любоваться весенней зеленью, когда на дворе еще задерживается зима. И по всему дому плыл точно такой же пронзительный запах юности…

Мы шли, а вслед за нами по рыжеволосым рядам полз шепоток:

– Какой-то он совсем молодой…

– И почему с назначением так тянули? Нешто не было почтенных людей на примете?

– Не похож он на Смотрителя, ну никак не похож…

– Зато знак при нем, значит, все по закону сделано!

– А довольно ли он умел? А то видали уж одного, мне еще дед рассказывал, так от того столько бед приключилось, что еле на место все вернулось…

Итак, воодушевления вокруг не слышно. Им бы радоваться, что я пришел, а происходит ровно наоборот. А если бы они догадывались, как именно меня назначили на должность Смотрителя, думаю, разбежались бы по домам раньше, чем под моими ногами закончилась зала.

Девушка изящным движением опустилась в кресло, разложив юбки широким веером, вынудившим меня встать не на одной линии с хозяйкой Блаженного Дола, а заметно позади. Еще один маленький укол? Для кого-то он был бы крайне болезненным, а меня даже не поцарапал. Зря стараешься, лисичка. Ради крупицы знаний я согласен терпеть и большие оскорбления.

– Все, кто здесь сейчас присутствует, это главы достойных семей, на протяжении многих поколений проживающих в Блаженном Доле и способствующих его процветанию.

Разумеется, разумеется. Случайных людей сюда не пригласили бы.

– Среди них невозможно выбрать достойнейшего, поэтому, с вашего позволения, я начну с ряда по левую руку. Эрте Луран Адитта…

Имена я даже не пытался запоминать сразу. Во-первых, их было много, а во-вторых, от рыжих шевелюр и прочей растительности тех же ржавых оттенков на лице у меня рябило в глазах, и мужчины, выходящие вперед по знаку Нери, казались мне похожими друг на друга как близнецы.

Зато по мере представления выяснилось, что в Блаженном Доле есть каменоломни, лесопилки, виноградники, поля и сады, приносящие всяческую снедь на столы не только дольинцев, но и их соседей, близких и далеких, стада овец и коз, рыболовные артели и множество прочих хозяйств, без которых немыслима сельская жизнь. Но, предполагая, что эта скучная церемониальная встреча всего лишь дань традициям, я жестоко ошибся.

Когда затихли звуки последнего имени, хозяйка Блаженного Дола заметно напряглась. Не знаю, заметили ли это те, кто стоял в рядах, но я отчетливо услышал тревожный треск парчи, а стало быть, предстояло что-то еще помимо представления. И это «что-то» не заставило себя ждать.

Сухощавый полуплешивый Луран Адитта, названный первым из всех присутствующих, снова вышел вперед, но не приближаясь к креслу Нери, а занимая позицию посередине между рядами, словно возглавляя их, и, прокашлявшись, обратился… ко мне:

– Я и все остальные пришедшие поприветствовать вас, понимаем, что вы устали с дороги, и еще дня не прошло, как вступили в назначение, и все же… Наверное, сами могли видеть: распутица вот-вот закончится, стало быть, пора начинать собирать обозы, чтобы успеть выставиться на первой же ярмарке.

Я не мог не согласиться с разумностью доводов заботящегося о своем и чужом достатке старожила и кивнул. Как выяснилось, это тоже было ошибкой, потому что Адитта приободрился и заметно окреп голосом:

– Мы уж и так ждали до последнего дня, йерте, ждали да надеялись… Вы уж уважьте нас, назначьте цены.

Цены? На что? Зачем? И помощи-то попросить не у кого, потому что рядом только насмешливо кривящаяся статуя, закутанная в серебристую парчу, да пожилой мужчина, заглядывающий в мои глаза со странной надеждой.

– О каких ценах идет речь? Я могу взглянуть?

Мне с готовностью поднесли папку, обтянутую потрескавшейся кожей, видимо, еще в те года, когда Блаженный Дол только-только начинался. Я напустил на себя глубокомысленный вид и посмотрел на лист бумаги, заполненный длинным списком, в котором известняк колотый сменялся вином прошлогоднего урожая, а пряжа из козьего пуха соседствовала с лососевым балыком. Они что же, хотят, чтобы я указал, почем все это продавать? Ну и дела!

– А разве вы сами не знаете лучше меня, сколько просить за плоды своего труда?

Адитта жадно сглотнул, но поборол соблазн легче, чем можно было ожидать:

– Да мы ж попросить всякое можем, и мало и много… Да только кто запрошенное даст, коли под ценой не будет стоять печатка Смотрителя?

Какой-то странный обычай. Или, быть может, так написано в каком-то законе? Если бы еще знать в каком! Но правило разумное, если вдуматься. Получается, что купцы и ремесленники не сами по себе ведут торговлю, а под строгим надзором. С другой же стороны, когда Смотритель ставит свой знак под ценой какого-либо товара, то он и отвечает за качество, и, не дай Бож, кто-то из покупателей останется недоволен… С судейскими разговаривать будет тоже Смотритель. То есть я. М-да, веселенькую должность мне подкинул золотозвенник.

– Прошлой осенью вы справились и без печатки, – слегка оскорбленным тоном заметила Нери.

– Ну так иного-то способа не было, – виновато развел руками Адитта.

– И назначенные цены были хороши? – продолжила хозяйка Блаженного Дола, упирая на слово «хороши».

– Коли покупатель товары брал, значит, хороши для него были цены.

– А что продавец скажет? – не сдавалась девушка, и по тому напору, с которым она продолжала задавать вопросы, чувствовалось: для нее эта беседа важнее важного.

– Да что продавцу сказать… – Адитта оглянулся на зал, словно ища поддержки, и видимо, нашел, потому что уверенно заключил: – Продавцу главное, чтоб все законно было и чинно.

Пальцы Нери, парчовой складкой заслоненные от зрителей, стоящих впереди, но не позади, отчаянно сжались в кулак, мигом побелев на костяшках.