Джеймс Клеменс - Дар сгоревшего бога

— Держитесь поближе друг к другу, — сказал всем Тилар, становясь во главе отряда.

— И подальше от ядовитых стрел, — добавил Роггер, вспомнив сказанное Лорром.

Они двинулись вперед.

Брант шел теперь рядом с Дарт и великаном. Лес приближался. Несколько мгновений назад мальчик желал ему выгореть дотла. Сейчас он знал, что поднести огонь к сухому труту должен собственной рукой. Чтобы уничтожить, возможно, все царство. И погубить не только деревья.

Он окинул взглядом строй охотников. Спросил у себя: «Сможешь это сделать?»

И ответил себе: «Должен».

Дарт посмотрела на него — в глазах девочки таился страх, — потом протянула руку. Брант сжал ее с благодарностью, не думая, как будет при этом выглядеть.

Ряды кольев остались позади. К небесам возносился пепел от огня, полыхавшего внизу, погребального костра для мертвецов.

Отряд добрался до верха котловины, вошел под сень древних деревьев помпбонга-ки. Дальше путь лежал через строй охотников с луками наготове. И вел к самому старому из деревьев, в могучих ветвях которого уже можно было разглядеть нижний этаж кастильона.

Выпиравшие из земли толстые узловатые корни дерева причудливо переплетались меж собою, укрывая вход в жилище богини. На пороге стоял высокий широкоплечий охотник с черными губами. В набедренной повязке, с венком из листьев на голове — наградой Охотника Пути, победителя в последних великих состязаниях.

Что за турнир проводился здесь в дни безумия?

Руки его были по локоть в крови. Пахло от него смертью и болью. Черты его омрачались тенью бреда Охотницы, эхом ее порчи.

И все же Брант его узнал.

Он вспомнил мальчика, которого видел в последний раз, когда тот бежал по лесу, задыхаясь от волнения, предвкушая, как дядя его выиграет главную награду.

Мальчик стал юношей.

— Маррон…

Страж богини остановил на нем пронзительный взгляд. И на мгновение Брант увидел в его глазах отражение собственного воспоминания. Но жестокий, свирепый блеск их не сменился мягким светом тепла и дружелюбия.

Губы растянулись в холодной улыбке. Сверкнули остро подпиленные зубы.

Истинное лицо Сэйш Мэла… теперь.

Дарт почувствовала, как окаменел стоявший рядом Брант. Еще крепче сжал ее руку.

— Оставьте оружие, — процедил сквозь заостренные зубы караульный. — Откажетесь — вас ждут благословенные колья.

Дарт содрогнулась. Мог бы и не предупреждать, и так ясно, к чему приведет неповиновение.

Мужчины расстегнули пояса, положили наземь ножны с мечами. Калла сбросила кинжалы с запястий. Снял свои перекрещенные ремни Роггер. В тот же миг Тилар опустил и Ривенскрир в общую груду, так, что меч оказался прикрыт кинжалами Роггера.

Вид у регента при этом был такой, словно он испытал облегчение, избавившись от тяжкого бремени.

Потом всех, и Дарт тоже, обыскали, заставив вытянуть перед собой руки. И наконец им позволено было пройти в кастильон.

Но едва ко входу шагнул Лорр, путь ему преградили два скрещенных копья. Еще одно нацелилось на Малфумалбайна.

— Никто из порожденных Милостью не смеет осквернить этот порог. Ждите приказаний здесь. — Маррон оглядел обоих с ног до головы с нескрываемым отвращением. — Коль повезет, богиня позволит вам жить. Тянуть ее повозку вместо лошади.

Последние слова были адресованы великану.

Малфумалбайн угрожающе шагнул вперед. Тилар остановил его, вскинув руку.

— Побудь здесь, — сказал. — Постереги оружие.

Великан, сердито таращась на Маррона, его как будто не услышал. Но тут меж ними обоими встал Лорр.

— Я тоже постерегу, — сказал следопыт. — Глаза и уши буду держать открытыми.

Судя по взгляду, каким он смерил охотников, Лорр собирался поискать брешь в обороне и найти возможность всетаки прорваться внутрь.

Маррон остановил и Роггера.

— Что там у тебя? — спросил он, показав на суму.

— Подарок для Охотницы. Я слышал, она кое-что потеряла. И не откажется, думаю, получить эту вещь обратно.

Маррон сдвинул брови.

— Покажи.

Вор пожал плечами, открыл суму, откинул с черепа лоскут, пропитанный желчью. На караульного глянула пустая глазница, оскалился край челюсти.

Брант пошатнулся. Схватился свободной рукой за горло. Дарт, державшая его за другую руку, поняла, что камень откликнулся. Она и сама сейчас это почувствовала — пальцы Бранта жгли огнем, хватка стала столь крепкой, что у нее чуть косточки не затрещали.

Роггер накинул лоскут на череп. Рука Бранта мгновенно остыла, словно огонь задули. Мальчик выпрямился. По счастью, никто не заметил, что с ним произошло. Охотники смотрели на череп.

Маррон все хмурился.

— Дай-ка его сюда, — сказал он настороженно.

Роггер покорно завязал суму и передал ему.

— Я сам отнесу это. — В голосе караульного прозвучал вызов.

В молодом мужчине вдруг проглянул мальчик. И Дарт подумалось, что он, похоже, не столько хочет обезопасить госпожу от возможной угрозы, сколько доставить ей удовольствие — если подарок и впрямь понравится.

Уладив с этим, они вошли наконец в кастильон. И начали долгий путь наверх, туда, где туман окутывал древний ствол. Их сопровождали охотники с Марроном во главе.

Дарт прошла несколько витков лестницы и украдкой огляделась. Пусть мечи и остались внизу, все оружие у них отобрать не смогли. У Тилара имелись гуморы, изобильные Милостью, и скрытый внутри тела наэфрин. У Бранта — камень, дар бога, способный вырвать корни песни-манка из разума Охотницы.

А еще…

Щен оказался впереди. Он весело проскакивал сквозь ноги охотников, которые о его присутствии и не подозревали. Но капля ее крови — и они узнают, что пропустили нечто пострашнее припрятанного кинжала.

Хватит ли всего этого против силы разъяренной безумной богини? Жаль, Тилару пришлось оставить Ривенскрир…

Тут девочка заметила, что он прихрамывает. Казалось, с каждой ступенькой ему все труднее сгибать колено. Тилар потирал его на ходу, но это не помогало.

Роггер пробормотал что-то, чего она не расслышала. Тилар отмахнулся.

Они поднимались целую четверть колокола, и наконец лестница вывела их на широкий балкон. За резными перилами его клубился туман, и снизу сквозь белесую завесу мерцало, подобно второму светилу, окруженное черным дымом пламя догоравшего флиппера. Вверху пелену пронзал сияющий глаз настоящего солнца.

Балкон словно парил меж миром света и обителью смерти.

Запах гнили и разложения, как ни странно, здесь казался сильнее. Хотя не было на балконе кольев с головами, а стояла, прямо и неподвижно, одинокая женщина.

Путников вывели вперед. Она медленно повернула голову.

Маррон упал на колени. И по этому знаку почтения стало ясно, кто стоит перед ними, раньше, чем он заговорил: