Джеймс Клеменс - Дар сгоревшего бога

Стрела пробила плащ.

Брант тяжело осел на пол. Уставился на свою грудь.

Меж ребер трепетало оперение стрелы. За плечом мальчика Дарт увидела вышедший наружу отравленный наконечник.

Охотница снова пошатнулась. Но заговорила уже более твердо:

— У него камень… заберите и принесите мне.

Дарт увидела, как поблек румянец на щеках Бранта, закатились глаза. Она дотронулась до его плеча — и мальчик упал навзничь, обратясь лицом к воронам на деревьях.

Как мертвый.

Лорр не прозевал тот миг, когда власть песни-манка над Охотницей и ее подданными начала слабеть. Он заметил сразу охватившее стражников замешательство — те опустили оружие, растерянно заморгали, начали озираться по сторонам.

Один метнулся в кусты, и его стошнило. Другой бросился бежать, но выронил оружие, наступил на собственную стрелу и поранился. И через четыре шага рухнул, как подстреленный на бегу олень.

Лорр тут же подхватил с земли его лук.

Малфумалбайн меж тем расправился с третьим стражником, который попытался его остановить, — ударил кулаком в лицо, раздробив кости. Затем, тряся ушибленной рукой, повернулся к следопыту.

— Бери наше оружие, — велел ему Лорр. — Главное, меч регента!

Великан послушно сгреб все в охапку.

— Что теперь?

Сколько продлится передышка, следопыт не знал. Даже если бы Тилару удалось задуманное, велик был риск получить в суматохе отравленную стрелу. На открытом пространстве торчать не стоило, поэтому он повел великана в лес. Где легко затаиться до поры.

Вернее, было бы легко — в другое время.

Следопыт поморщился. За спиной его несся по лесу сокрушительный ураган. Великан, рожденный землей, как будто норовил в нее и провалиться. Трещали ветки, ломались сучья, разлетались оборванные лианы. Оставался след, по которому их найдет и слепой.

— Ты не можешь идти потише? — прошипел он, оборачиваясь.

— Могу, коль сделаешь себе нос покороче, — огрызнулся великан. — И вообще — куда нас несет? Я не брошу мастера Бранта.

Лорр закатил глаза.

— Мы сумеем помочь им, только если сами будем на свободе. Надо оглядеться, найти местечко, куда спрятать оружие.

И большое дупло… куда влезет твоя задница. Не знаю, для чего тебя слепили, но уж точно не для того, чтобы подкрадываться.

Тут же выяснилось, однако, что для этого был создан коекто другой.

Лорр поднырнул под сук и, распрямившись, обнаружил себя в кругу охотников. Среди нацеленных копий и замерших на тетиве стрел.

Засада.

Он быстро оценил угрозу. Мальчишки… в рваной, не по росту, одежде, зеленой и черной. Настороженные и с виду беспощадные. Смотрят оценивающе.

Не зная, кто перед ними.

Друг или враг.

Но кое-что Лорра обнадежило.

Губы у них были чистыми.

— Кто вы? — спросил он. — Против кого сражаетесь?

Один из юных охотников молча указал вверх.

На кастильон.

Где правила Охотница.

Стражники окружили их плотным кольцом. Тилар, прихрамывая, выступил вперед, загородил собой остальных. Напитал плащ тенями, добавил гнева и решимости. Если Охотница желает войны, быть по сему.

— Брант… — тихо всхлипывала, сидя на полу, Дарт.

Прикрывая девочку и мертвого мальчика, Роггер встал с правой стороны от Тилара, Калла — с левой, Креван занял позицию спиной к нему. Только вот оружия у них не было.

Вернее, было — но всего одно.

Тилар взялся за свой едва заживший мизинец. Он выпустит против Охотницы наэфрина. Пусть божество противостоит божеству. Им во что бы то ни стало надо выбраться отсюда.

Он с силой выгнул палец, сломал его заново. Полыхнула боль, он сжал зубы. Сейчас затрещат остальные кости и во всем теле не останется живого места. Но ничего не произошло.

Хрустнуло ребро — слабым отзвуком сломанного пальца… и все.

Глядя на руку, пульсирующую болью, Тилар втянул воздух сквозь сжатые зубы. Наклонился немного вбок, чтобы не мешало дышать ребро.

Что-то было не так.

Наэфрин лишь слабо шевельнулся в груди. По-прежнему пленный.

Как и они.

Роггер бросил взгляд через плечо:

— Может, тот палец не сросся. Есть еще девять. Попробуй-ка другой, да поживее.

Тилар поднял голову, посмотрел на Охотницу.

После того как Маррон поразил Бранта стрелой, она отчего-то мешкала с дальнейшими приказаниями. Переживала свое торжество или, напротив, раскаивалась в содеянном? Крепко ли укоренилась в ней заново песня-манок? Жива ли еще память о пережитом только что горе? Понять это по ее лицу было невозможно. Оно оставалось бесстрастным.

Он не смог вернуть ей прежний разум. Все их усилия привели лишь к тому, что мальчик погиб. Тилар взялся задругой палец, рванул…

Тишину взорвал пронзительный крик:

— Йа-а-а-а!

Но сорвался он не с его уст. Он донесся сверху, и все разом вскинули головы к туманному небу. Меж ветвей дерева внезапно засвистели стрелы, вылетая неведомо откуда.

Охотники вокруг начали падать. Кто — раненый, кто — пораженный насмерть. Креван и Калла бросились подбирать оружие убитых. Тилар тоже попытался, но не сумел. Левая рука не слушалась. Бок горел огнем.

Не потому, что его ранили. Болело треснувшее ребро. Он быстро огляделся. Все спутники были целы.

— Пригнись, — сказал Роггер, дергая его за плащ.

Креван, привстав на колено, натянул тетиву, выпустил стрелу. Та вонзилась в горло одному из стражников, кровь брызнула струей. Охотник рухнул на перила и без звука кувыркнулся вниз.

Тотчас из тумана выметнулась темная фигурка, держась за свисавшую с дерева лиану, и, перелетев через перила, заняла его место на балконе. Тилар увидел, что это мальчишка с кинжалом в руке. Вслед за ним на балкон начали выпрыгивать невесть откуда и другие.

Крики неслись со всех сторон. Но их перекрыл вдруг отчаянный вопль:

— Нет! Мальчик!

То была Охотница, которую теснили к входу в кастильон, заслоняя собой, Маррон и еще несколько стражников.

— Мне нужен камень! — прокричала она.

Однако после атаки Бранта богиня до конца не оправилась, еще не в силах была командовать своими подданными, тоже выбитыми из колеи, и те, защищая ее, повиновались лишь инстинкту.

Они затолкали-таки госпожу в кастильон, и оттуда, из темноты, вновь послышался ее голос:

— Он должен быть у меня! Он не из этого мира, не из Мириллии!

Возле Тилара остановились несколько юных охотников. Лица их были в грязи, но губы — чисты от темной Милости.

— Надо уходить, — сказал тот, что стоял ближе прочих. Видимо, предводитель. Он показал на перила, за которыми болтались наготове привязанные к ветвям лианы. — Пошли, пока они не опомнились.

Тилар махнул рукой, подзывая своих спутников. Богиня все кричала:

— Камень… он не из Мириллии!