Евгения Прокопович - Вершина мира. Книга первая

— Это мы еще посмотрим, знаток, — усмехнулась я, поднимая над ним лампу, — ишь как тебя Александр Петрович оприходовали, как не родного, места живого нет. — Присвистнула я, рассматривая его спину покрытую багровыми полосками и ржавчиной размазанной запекшейся крови. К глазам против воли подступили слезы. Я почувствовала острое желание придушить Саху.

— То, что места живого нет — сам дурак, — безразлично высказался Влад, будто это не его егерь ткнул носом в стол, а после шкуру попортил.

Влад положил руки под голову и закрыл глаза, предоставляя мне делать все что, заблагорассудится. Я сходила в ванну, притащила таз с теплой водой, пару мягких полотенец и принялась обмывать его.

— Надо было еще в первый вечер ему все отдать. — Продолжил рассуждать он, — А так огреб за все и сразу и за вранье, и за хранение, и за употребление.

— Ну, Саха, ну зверюга! Руки пообрубать по самые уши! — Ворчала я, осторожно втирая крем.

— Никакой он не зверь, — тут же возразил Влад, — нормальный мужик. Просто надо играть по его правилам. Он со мной уже почти месяц нянчится, а я его работу чуть на ветер не пустил, есть от чего взбеситься. Да и не так сильно он меня побил, как оно смотрится, раз я почти сразу поднялся и на своих ногах в дом пришел. А то, что пару ссадин оставил, так оно ничего — заживет. Главное завтрашний день пережить.

— Владка, Владка, Владушка, — пробормотала я, качая головой и подсчитывая полоски, грозившие превратиться в шрамы.

— Что там еще? — Сонным голосом осведомилось мое горюшко.

— Как так можно? — Задалась я абсолютно никчемным вопросом, — не прошло и полгода, как Костик тебе новую шкуру справил, а она вся в шрамах опять будет, ты их что — коллекционируешь?

— Больше полугода прошло, — лениво уточнил Влад.

— Милый мой, — взвыла я, — да на мне за всю жизнь столько не набралось!

— Ты — это ты, а я — это я, — резонно заметил он, — у тебя голова маленькая, но ты ей думаешь. У меня же голова хоть и большая, а думать никак не хочет, — самокритично закончил Влад.

— Тренироваться надо, — посоветовала я, любуясь своей работой. Потом подумала немного и сделала ему обезболивающий укол. Это оказалось не так-то просто — пришлось долго выискивать наименее пострадавшее место для укола. Завтра ему, конечно же, станет хуже, но эту ночь, по крайней мере, поспит спокойно.

— Все, я закончила, — сообщила я, укрывая его одеялом, — так лучше?

— Ты знаешь, да, — вынужден был согласиться он, — и болеть почти перестало, вот только колотит чуток, но ничего — терпимо.

— Ничего, сейчас лекарство начнет действовать, и ты уснешь. Я ухожу с рассветом, — напомнила я, вытирая руки и гася свет, — постарайся, чтобы Саха не убил тебя за время моего отсутствия. Я попробую вернуться как можно скорее. Оставляю тебе мазь на столе, накладывай ее утром и вечером, если у самого не получится, попроси Васену, она не откажет. Да, скажешь ей, пусть у Сахи швы снимет. И вот еще что, если будешь в состоянии, сходи в город и получи все деньги с моего счета. Я документы на столе оставлю. Сотню отложи и запакуй отдельно. Лады?

— Хорошо, — глухо отозвался Влад, — если ты уже закончила инструктаж, не возражаешь я отключусь, устал.

— Спи, — разрешила я и, немного подумав, добавила, — Владушка, — из темноты донеслось довольное сопение.

Утро выдалось серым и прохладным, траву покрывал белый пушок инея, предрекая скорый приход осени. Белый морок тумана молоком обволок все озеро, змейками подползая к дому. Я вышла на крыльцо и огляделась вокруг, поежившись в предрассветных сумерках, решая, как лучше будет добраться до водопада посуху или по воде. И первое, и второе затруднялось хлопьями тумана. Подумав немного, я все же решила отправиться по озеру, для этого мне пришлось идти в сарай, чтобы позаимствовать Сахину легкую пирогу. Лодчонка лежала забросанная всяким хламом, и я потратила целых пятнадцать минут, разгребая мусор. Действовать надо очень тихо, если я хочу избежать лишних вопросов. Наконец лодка была освобождена и я начала осторожно вытаскивать ее из сарая. Мне это почти удалось, но в последний момент корма лодки задела за стоящие в стороне оглобли и они с шумом посыпались на меня. Я мысленно поблагодарила туман, который хоть как-то заглушит звук. Я замерла на некоторое время, чутко прислушиваясь, не стукнет ли рядом дверь — все тихо. Я благополучно выбралась из-под завала и вытащила лодку. Входная дверь хлопнула, и сквозь туман послышался приглушенный недовольный голос Васены.

— А ну, стой! Кто это там балует? Олег, ты что ль? Али ты, Владушка? Слышь, малец, возвернись, не доводи до греха, — черт, я зло сплюнула, если она будет продолжать так орать, то перебудит всех кто еще не встал.

— Не голоси, это я, — тихо сказала я, выныривая из тумана около Васьки. Тетка зябко поежилась от утренней прохлады с удивлением посмотрела на меня и поплотнее запахнула накинутую на плечи шаль.

— Куда собралась, душа моя? — Васька подозрительно оглядывала мой походный наряд, позаимствованный у Олега, и поэтому подвернутый во всех местах насколько это представлялось возможным.

— Только не ори, — предупредила я, — на охоту пойду, на зверя страшного, Сенькой называется.

— Ха, на этого зверя Саха ужо недель пять охотится, все выследить не может.

— Твой Саха не знает где этот зверь кормиться, а я догадываюсь. К тому же у меня манок есть особый, специально на Сенек деланный, — я похлопала себя по нагрудному карману, где было спрятано голосовое письмо от Вари.

— Кто ж тебя знает, — Васька помогла дотащить пирогу до воды, — а ну, как и точно выловишь.

— Попробую, — я не стала давать твердых обещаний, — об одном попрошу, попридержи Саху, если я Сеньку приведу, — я бросила в лодку рюкзак с припасами, набранными в Васькиной кладовке еще вчера днем, и забралась в утлое суденышко.

— Ну, с Богом, — Васька с силой толкнула лодку, и она быстро заскользила по воде, поднимая небольшие фонтаны брызг, — я за мальцом твоим пригляжу, — донеслось до меня из тумана.

— И на том спасибо, — пробормотала я, берясь за весло, сильными гребками подгоняя лодочку.

…Влад проснулся с чувством, что если сейчас не встанет, непременно лопнет — природа нагло заявляла о себе. Яркий солнечный свет проникал сквозь плотно сомкнутые веки заставляя окончательно проснуться. Влад покосился на часы — без двадцати двенадцать. У него чуть челюсть не отвисла, благо подушка не дала, — ничего себе! Проспал почти полдня и никто не потревожил.

Влад шевельнулся с намерением встать, но тут же был вынужден с тихим стоном рухнуть обратно — избитое тело отозвалось ноющей болью. Полежал, собираясь с мыслями, но хочешь, не хочешь, вставать надо. Пришлось покрепче стиснуть зубы и откинуть с себя одеяло, дальше сложнее — предстояло заставить себя двигаться: сперва подняться на четвереньки, а после сползти с кровати. На это ушла целая минута — каждое движение отзывалось противным нытьем во всем теле, а кому себя не жалко? Фффух! Самое сложное сделано. Теперь осталось расходиться и все будет хорошо.