Евгения Прокопович - Вершина мира. Книга первая

— Подержи!

Саха, не глядя, сунул ему бутылочку. Пальцами, растерев шарики в порошок, егерь осторожно высыпал белое крошево на открытую рану. Сперва показалось, что на запястье капнули расплавленного железа. Через секунду комок принялся жарко пульсировать, разрастаться и потек вверх по руке, пару ударов сердца и уже не только рука, но и плечо превратились в сосредоточие боли, так что спина показалась сущей мелочью.

— Терпи, шалопай, — ворчал егерь, ловко бинтуя раненное запястье, — сейчас легче станет. Грязь в лапу занес, вот и болит.

Вернувшийся генерал сунул Владу глиняный кувшин с квасом и посоветовал не засиживаться. Не задерживаться, так не задерживаться, парень с сожалением передал Сахе нетронутый кувшин и принялся натягивать одежду на влажное от пота тело…

Храбрая рабовладелица малодушно отсиживалась в кухне, пока Васька встречала вернувшихся из бани мужиков и кормила их ужином. Я отчаянно боялась, что своими необдуманными действиями поломала парня. Страшилась увидеть в его глазах того загнанного зверя, что смотрел на меня несколько месяцев назад, его и еще и усталую ненависть. Если это так, я себя в жизни не прощу! Он ведь больше никому никогда не поверит. Да что ж я вокруг себя все рушу-то постоянно?! Я уперлась лбом в холодное стекло окна. Хотелось выть.

— Эй, ты чего это? — В кухню вошла Васена, я видела ее встревоженное лицо в отражении темного стекла. — Ты что, плачешь что ли?

Сердито прошуршала юбка, и теткины руки обняли за плечи.

— Что ты там себе напридумывала? Успокойся!

— Вась, я ж его обманула… — всхлипнула я, — я ему обещала… я не должна была его трогать… я…

— Я — последняя буква в алфавите! — Жестко отрезала тетка. — Что ты себе попусту нервы мотаешь?!

— Он же глупый… Он же теперь меня бояться станет… С ним же всю жизнь хозяева так делали… а он только мне верить начал и я его вот так!

— Ой, ой! Не поверит он ей, бояться станет, — передразнила меня мать двоих сыновей, повернула к себе и фартуком грубовато обтерла слезы. Спасибо хоть нос сморкать не заставила, как пятилетнюю! — Это ты себе нервы тянешь, а он твою трепку нормально воспринял. Наказали, так наказали. Перетерпел и ладно! Да, больно, да, стыдно и не более. Пойми ты, он к этому легче относится и никакими лишними переживаниями голову не забивает. Тем более перепало не просто так, а за дело. И Влад твой это хорошо понимает. Вот только волнуется, что ты теперь в его сторону смотреть не будешь.

— Почему не буду? — шмыгнула я носом.

— Потому что он все испортил, потому что он не человек, а сплошная проблема. Как-то так, — усмехнулась Васена. — Короче, маетесь вы дурью, молодые люди. Одна тут стоит, рыдает, другой там, — она ткнула пальцем в потолок, — места себе не находит. Он-то ладно, ему пострадать полезно, раз виноват, а ты завязывай! Выпорола, и правильно сделала! Риск дело хорошее, и для мужика даже полезное, но головой иногда полезно и думать, а не только совать туда, где оттяпать могут! И оболтусов всяких слушать не всегда стоит. Пусть знает, что твои нервы проверять, тоже опасно для здоровья, что ты живой человек, а не робот бездушный! Успокоилась? А теперь марш наверх и скажи, что простила охламона.

Понукаемая Васькой я, умылась холодной водой, и потопала наверх. Тетка права, это я сама себе проблем навыдумывала, а Влад действительно ко всему проще относится и никакого душевного надлома из-за этой порки не испытывает. Ну, доктор, и кто кого наказал?! Я хмыкнула и покачала головой, радуясь, что возвращается обычный для меня сарказм.

Дверь в нашу комнату была приоткрыта, я тронула ее кончиками пальцев, собираясь открыть, но в последний момент остановилась. В комнате слышалось невнятное шевеление.

— Что я тебе говорил, — тоном прорицателя спросил Арсений, — нечего перед ней выпендриваться, вон чего вышло!

Ой, доооктор, подслушивать нехорошо! Нехорошо, нехорошо, а хочется!

— Ага, — согласился Влад, — думал, убьет.

— Вот- вот, — кивнул Сеня, — и от мамани тумаков отхватил. Кстати, зря ты все это затеял.

— Мне хотелось, что бы она на меня посмотрела, — признался Влад, — а то все со своим Максом носится. Максюшенька то, Максюшенька это, — начал кривляться он, подражая мне.

— Подожди, — остановил его пораженный Сенька, — ты что ж, действительно Аньку к Максу ревнуешь?

— Не ревную я никого, — обозлился Влад до того, что почти выкрикнул последние слова, но потом захлопнул рот, и продолжил почти шепотом, — просто мне не нравится, когда этот хлыщ вертится вокруг нее.

— Если он крутиться вокруг нее, это ничего, а вот если он закрутится вокруг тебя, вот это будет беда, — хохотнул Сеня.

— Что ты этим хочешь сказать? — не понял Влад.

— Макс, как бы тебе это сказать, ну… он не любит женщин.

— А кого же он любит? — совсем зашел в тупик Влад.

— Он любит мужчин, — разъяснил Сенька с таким видом, будто это было всем известно и только у Влада хватало тупости не понять.

— Так он что…

— Ага, — обрадовался Сенька, что до нового друга все-таки дошло.

— А с виду нормальный мужик, — вроде бы разочаровался Влад в Максе.

— А он и есть нормальный, — вступила я в разговор, распахивая дверь и заставляя сплетников подпрыгнуть, — в отличие от некоторых, — я красноречиво глянула на Влада.

— Кажется, мне пора убираться отсюда, — Сенька легко спрыгнул со стола, — а тебя, кажется, ожидает еще одна разборка.

— Иди уже, балабол, — буркнула я на Сеньку.

Сенька выскользнул из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.

Стоило нам остаться наедине, как с Влада тут же слетела вся уверенность, плечи поникли, а руки вытянулись по швам. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, разглядывая колышущуюся под легким ветерком штору и ожидая нового начала пыток.

Я молчала, не спеша раскрывать рта. Со стороны это могло показаться форменным издевательством, но я впервые не знала, что следует говорить. Что же мне делать?! Нельзя сказать слишком много, но он должен понять… Ну, доктор, что он должен понять!? Что стал важнее всего? Что перепугалась за него до обморока? Черт, да ему досталось много больше тебя! Мне стало стыдно за свое бешенство. И чего так разошлась? Живой — и хорошо! Радуйся, дура! Я медленно выдохнула. Но, раз уж взялась играть в хозяйку, доигрывай до конца. Чтобы до кое-кого дошло окончательно нужно не только хворостиной помахать.

— Так, так, так, — я обошла парня кругом, он стоял, не шелохнувшись, не решаясь поднять на меня глаза. — Мне бы очень хотелось знать, ради чего ты сегодня пытался свернуть себе шею? Нет, я понимаю, своей жизнью ты не дорожишь, считая ее чем-то не заслуживающим внимания, я понимаю, что на меня тебе наплевать тоже…

— Нет, — перепугавшись, вскинулся он.