Евгения Прокопович - Вершина мира. Книга первая

— Я достану перевозку, — вплотную подойдя ко мне, тихо проговорил Эж и вышел из комнаты.

Наплевав на слабые протесты, я стянула с парня штаны и, смочив в теплой воде полотенце, начала смывать пыль и кровь, стараясь не задевать открытых ран, что было, не так уж и просто, до боли прикусывая губу, борясь с подступающими слезами. Этого мне уж точно не простят.

— Очень меня? — спросил Влад, косясь на меня через плечо.

— Достаточно, что бы Костик из меня душу вытряс, — невесело ухмыльнулась я, промокая ссадины антисептиком, — придется несколько дней вылежаться.

— Я не могу, — запаниковал Влад, — у меня экзамены скоро.

— Подождут твои экзамены, — успокоила его я, прикрывая мужскую спину тонкой марлевой салфеткой, — тебе много двигаться сейчас нельзя, иначе раны будут открываться и долго не заживут.

— Ань, может, не стоит закрывать? Присохнет же, с мясом потом отдирать…

— За это не волнуйся, как только на станцию прилетим, аккуратно сниму, — пообещала я, — ты и не почувствуешь. Мы ж на планете, а здесь насекомых полно.

— Ну, давай, начинай, — после недолгого молчания, неуверенно пробормотал Влад.

— Что? — не поняла я, укрывая его простыней.

— Воспитывать, — безнадежно пояснил он, — все равно мне от этого не отвертеться, так чего тянуть до дома?

— Какой же ты у меня глупый, — вздохнула я, вставая на колени, рядом с его кроватью, — Как я могу тебя воспитывать? Я тебе сказала, ты меня не послушал… Ты взрослый мужчина, ты принял решение, тебе и так за это порядком досталось. Тебя не за что ругать — ты все правильно сделал. Слышишь? Ты молодец! Ты сильный и смелый, ты меня прикрыл.

— Что ты мне вколола? — сонным голосом пробормотал заметно успокоившийся Влад.

— Ничего такого страшного. На, попей, — я поднесла соломинку к его губам. Влад подхватил тонкий пластик зубами и жадно потянул воду.

— Тихо, тихо — не спеши, — ласково проговорила я, погладив его колючую щеку.

Влад выпустил трубочку из губ и пробормотал что-то неразборчивое. Снотворное, наконец, начало действовать, погружая его в сон. Я поправила простыню, плотно завесила шторы и тихо выскользнула из комнаты. По моим расчетам до вылета не меньше двух часов, так что у меня куча времени, что б привести себя в порядок. Проинспектировав сумку, присланную отцом я, с удовольствием обнаружила в ней брюки, белье, рубашку, носки и легкие матерчатые туфли, взамен моим пришедшим в совершеннейшую негодность. Все новое, даже магазинные бирки не сорваны. Для Влада то же была куплена новая одежда. Забота вещь приятная, но это совсем не извиняет того, что они опоздали.

Собрав вещи, я отправилась на поиски ванны. Теперь, когда все неотложные дела сделаны, можно позаботиться и о себе. А для себя очень хотелось горячую ванну, можно даже без пены, чтобы смыть всю мерзость этого дня. Я брела по темному коридору, мечтая, как гулко будут петь трубы, наполняя глубокую ванну, аж глаза закрывались от предвкушения блаженства.

Ага, блаженство, как же! Толкнув очередную дверь, я обнаружила микроскопическое помещение с кое-где отвалившейся плиткой, которое при наличии немалой фантазии можно было назвать ванной комнатой. Правда, ванны в ней не наблюдалось, места едва хватило на тесную душевую кабину, крохотный рукомойник и три крючка, на которых болтались на удивление чистые полотенца. Я склонила голову на бок, чувствуя себя обманутой. Это оказалось последней каплей для моих и без того расшатанных нервов.

Шагнув на холодный кафельный пол, я плотно прикрыла дверь, накинув на петлю доисторический крючок. Прижавшись спиной к шершавой, кое-как выкрашенной двери медленно сползла на пол, бросив рядом сверток с одеждой, предалась самой бессмысленной вещи, которую только можно себе вообразить. Я зарыдала, оплакивая этот длинный день, совершённые ошибки и все последствия, к которым они привели, беспрепятственно жалея избитого Влада. Слезы крупными, горячими горошинами текли по щекам, падая на грудь, а из глотки рвался тихий вой. Предчувствуя близкую головную боль, я заставила себя успокоиться, уселась на бортик душевой, набрала в ладошки горячей воды и принялась отмачивать присохшие к ободранным коленкам колготки. Скинув одежду, забралась в кабинку и, закрыв стеклянную дверцу, открыла воду. Трубы мерно гудели, успокаивая, а горячие струи приятно массировали напряженную спину, прогоняя усталость.

Я уперлась ладонями в стену, раздумывая о том, что многое бы отдала сейчас, что б поменяться с Владом местами. Так было бы гораздо легче. А еще думала о том, что все это странно. Вводить в выверенную и подготовленную операцию девицу пусть и не совсем с улицы и совсем неопытного парня, который завис где-то посередине — вроде уже не раб, но уж точно еще не свободный, это несколько, хм, непрофессионально, но… Но разрешение было получено! И хуже того, все пошло не так, как должно было пойти. Стоп! А кто вам сказал, доктор, что пошло не так? С чего вы это взяли? Вы же, доктор, лучше, чем кто знаете, что генерал, ваш папенька, великий путаник и любитель многоходовок. Сложите два и два и поглядите, что получится, а получится, как вы уже полагаете — четыре. Я тряхнула головой, прогоняя непрошеные мысли, а заниматься столь поганой арифметикой сразу расхотелось. Генерал, конечно не светоч добродетели (а другим при его профессии ему быть и нельзя), но не до такой, же степени! Или до такой? Да нет, глупости…

Приняв душ, досуха растерлась мохнатым полотенцем и с удовольствием надела чистые вещи. Теперь неплохо выпить кофе, но прежде нужно проверить Влада.

В полутемной комнате было душно. Я приоткрыла форточку, впуская посвежевший к вечеру воздух. Влад судорожно вздохнул, завозившись во сне. Я склонилась над парнем, с беспокойством пощупала его лоб. Лоб был прохладным и влажным от испарины. Взяв полотенце, промокнула лицо и шею Влада. Осторожно потрогала пальцами припухшую мужскую щеку, чувствуя, как утихшая ярость, поднимается с новой силой, похоже, пришло время задать кое-кому парочку неприятных вопросов. Стараясь не шуметь, подцепив все еще лежащую на столе аппаратуру, вышла из комнаты, плотно притворив дверь. Прислонившись лбом к двери, постояла несколько секунд, заставляя себя успокоиться, иначе я сейчас точно кого-нибудь порешу.

В комнате, куда тянулись несобранные провода, слышалась возня и тихий смех, техники заканчивают паковать аппаратуру. Это хорошо, это значит — скоро домой. Я прошла по коридору и заглянула в комнату.

— Ребят, это куда?

Послышался глухой стук и стол, стоящий у окна заметно подпрыгнул, оттуда послышалось раздраженное шипение и приглушенные ругательства. Двое других техников картинно схватились за сердце, демонстрируя силу своего испуга.