Софья Ролдугина - Тонкий мир

– Да пора уж ему на девочек красивых заглядываться…

Ассоциация зацепилась за ассоциацию, мысль за мысль – и понеслось.

«Он слишком любит играть и не знает, когда надо остановиться», – всплыл в воспоминаниях бархатный голос Тантаэ.

«Любви для счастья бывает мало», – вторил ему грустный мамин.

Князь где-то пропадал по своим княжьим делам вот уже пять дней, лишь изредка перезванивая мне на мобильный. От Дэйра тоже – ни слуху, ни духу не было. Конечно, леди Элен не могла упустить такой замечательный шанс и направила все свои усилия на то, чтобы снять с меня розовые очки. А я… я слишком соскучилась по ней, чтобы убегать от этих разговоров, и слишком любила и восхищалась ею, чтобы пропускать их мимо ушей.

Мама всегда начинала исподволь.

– А у него есть какое-нибудь хобби? – любопытствовала она. – Давно было интересно, чем может увлекаться такое древнее существо…

– Ну, конечно, есть. Заигрывания с инквизицией, – отшучивалась я и тут же озадачилась: действительно, а как Ксиль проводит свободное время? Не всегда же он сражается или действует на нервы окружающим.

Какие страны ему нравятся?

Что за книги он читает?

Есть ли у него заветная мечта?

У Элен была тысяча вопросов. А у меня – ни одного точного ответа. Только шутки, легкомысленные замечания и смешки. Мама медленно, но верно подводила меня к мысли о том, как мало у нас общего…

Да я и сама это понимала – где-то в глубине души. Наверняка все мои чаяния Ксиль знал на три шага вперед. Но для меня-то князь был закрытой книгой!

Я не понимала его. Конечно, когда мы вместе влипали в какое-нибудь приключение, это мало волновало меня – выбраться бы без потерь! Но теперь, в разлуке, появилось время обдумать все заново… Да что там «все», хотя бы последний месяц!

Максимилиан часто вел себя, как шестилетний ребенок – эгоистично, капризно… Но параллельно он умудрялся проворачивать потрясающие фокусы. Например, «дрессировал» психику Дариэля, то подводя его к черте, то отталкивая от нее – сейчас, по прошествии определенного срока и под понимающим взглядом Элен это становилось очевидным. Дурацкие заигрывания, насильственное сокращение расстояния – Ксиль постоянно то присаживался на ручку кресла рядом с целителем, то запускал в медовые пряди жадные пальцы… Максимилиан словно приручал Дариэля, приучал его к себе. И потом – случайность или продуманный ход? – крепко-накрепко привязал, поймал в плен отношений князь-подопечный.

В то, что почти состоявшаяся смерть целителя была подстроена – да даже в то, что Ксиль воспользовался ситуацией к своему удовольствию – верить не хотелось.

Вопрос – ради чего? Неужели из-за моей вскользь брошенной фразы: «Жаль, что вы не подружитесь»? Или у князя были свои причины?

Стоило задуматься – и голова шла кругом.

Пересказывая события, произошедшие в Кентал Савал, маме, я заново посмотрела на них – холодно и непредвзято, насколько это возможно. И перепугалась. Уж слишком много совпадений получилось… Да, вряд ли у Максимилиана было достаточно возможностей, чтобы подстроить Дэйру потерю чувствительности ( боги, я правда об этом думаю? ) или повлиять на решение Меренэ удалить брата от политических интриг.

Но кто мешал князю просто подловить момент – и обернуть все в свою пользу? Расчетливо, коварно – словом, по-шакарски.

Вот от подобных мыслей становилось совсем скверно.

Разумеется, я знала, что Ксиль может быть эгоистичным манипулятором, особенно когда считает, что действует во имя высшей цели. Взять бы, к примеру, тот давний случай, когда он склонял меня лечь на алтарь и стать добровольной жертвой… Тантаэ говорил, что в то время я уже была дорога Ксилю. тем не менее Северный князь готов был пожертвовать своими чувствами и моей жизнью, без сожалений.

К «темной стороне» Максимилиана я уже почти привыкла. Но все же вновь столкнуться с ней лицом к лицу мне бы не хотелось.

Словом, мамины старания не прошли зря. Все чаще мною овладевали сомнения. И еще – я почувствовала себя беспомощной, осознав, что наши с Ксилем отношения зависят исключительно от него, от его интереса ко мне.

Чем я могу удержать столь древнее и прекрасное существо? На одной чаше весов – чувство вины, симпатия и, возможно, нечто большее, чем простая привязанность. На другой – огромная разница в опыте, возрасте и чуть ли не диаметрально противоположные жизненные ценности… В таком свете в «вечную и единственную» любовь, о которой говорил Тантаэ, верилось все меньше.

Конечно, по ночам, когда сны наполнялись запахом смятой травы и цветов, сомнения отступали. Я просто ощущала себя единым существом с Максимилианом, только разделенным на два тела. Наша потайная долина, вечно звездное небо и неощутимое касание рук…

Но по утрам мистическая ниточка между нами, невидимая связь истончалась. Я опять начинала мучить себя размышлениями на тему «пара – не пара». И пока Ксиль был далеко, эти отношения казались все более эфемерными и надуманными.

– Ерунда, – хмыкнула Этна, когда я по телефону обмолвилась о своих терзаниях. – Это такой принцип дурацкий. Вот была куча проблем, и думать о всякой дури вы не успевали. А сейчас все в порядке, а ты просто себе по привычке выискиваешь всякую фигню, от которой адреналин вырабатывается. Плюнь, и все. Если судьба – поженитесь, если нет – разбежитесь. В худшем случае он тебя бросит и ты его никогда не увидишь. И что, умрет от этого кто-то? – цинично поинтересовалась подруга.

– Не умрет, – да уж, точно, раздуваю проблему из ничего. – Но я его люблю…

– Если любишь, заканчивай с этими сомнениями, – по-доброму посоветовала Этна. – А? Мам, иду. Все, Нэй, до встречи на площади, сейчас говорить не могу.

– Ладно. Пока.

– Покедова, – в трубке помедлили. – Да все хорошо, правда, Нэй. Не забивай себе голову ерундой.

После этого разговора от сердца отлегло. Но подленькое, грязное чувство затаилось где-то в темном уголочке, дожидаясь своего часа.

– Эй… – холодные, как ледышки, пальцы Феникс осторожно легли на плечо. – Чего молчишь? Я думала, ты там без нас скучала…

Энни выглядела ужасно уютно – ненакрашенная, немного сонная, в пушистом голубом свитере. Даже, пожалуй, немного старомодно – в лучшем смысле этого слова. Словно в противовес яркой, модерновой кухне, где мы расположились – с огромным окном в полстены, занавешенным асимметричной шторой с геометрическим узором, угловым диванчиком с красной обивкой «под кожу», металлически блестящей техникой и черно-белой мебелью.

Кстати, вопреки ожиданиям, сидеть на диванчике было удобно. Впрочем, все, что имело отношение к Феникс, обманывало первым впечатлением, так что эту кухоньку в ее квартире исключением не назовешь.