Софья Ролдугина - Тонкий мир

Я послушалась ее совета лишь наполовину, употребив часть восхитительно холодной воды на умывание. Дурнота быстро отступала.

– Сначала оттащить от края, потом сбросить… Какая, к Древним, логика? – почти зло поинтересовалась я, постукивая пустой бутылкой по ладони.

– Ну… я думала, что подхвачу тебя в воздухе и спущу вниз на руках, как принцессу, – Корделия присела на корточки, преданно заглядывая мне в глаза. Я сразу же почувствовала себя неловко. Обида куда-то подевалась. – Но так получилось даже интереснее…

– О, да, – пробормотала я, прикладывая запотевшую бутылку ко лбу. – Разумеется. Следующий пункт программы? Бросить меня голодным львам?

Улыбка Делии стала плутовской.

– Не совсем. Но надо поторопиться, чтобы успеть вовремя.

Вопрос «Куда?» я благоразумно проглотила. Но на всякий случай дернула княжну за рукав и попросила купить еще минералки. Так, про запас.

К счастью, больше Корделия экстремальных способов передвижения не выбирала. Она остановила такси, коротко объяснилась с водителем на незнакомом мне языке, и мы направились по ночным улицам в сторону окраин. Там, где огни фонарей уже горели через один, а в домах все чаще попадались заколоченные окна, такси остановилось.

– Ты уверена, что нам сюда? – окликнула я Корделию, выйдя на обочину. Княжна разбиралась с водителем, и мне совсем не хотелось знать, каким образом. Надеюсь, она все-таки захватила из дома деньги, а не одурачила его телепатией, как можно было предположить.

– Уверена, – Корделия выпрямилась и хлопнула дверцей. Такси несколько секунд постояло на месте, а потом как-то неуверенно развернулось на узкой дороге и покатило обратно к сияющему огнями центру. – Но прежде, чем мы пойдем дальше, пообещай мне, что не будешь вмешиваться. Ты же не хочешь подставить Ксиля?

– Нет, – ответила я далеко не так решительно, как должна была бы. Подозрения о том, куда меня собирается отвести Корделия, превратились в четкую уверенность. – Но обещать ничего не буду. Придется тебе положиться на мое благоразумие.

– Ну, это надежнее, чем благоразумие шакаи-ар, – фыркнула она.

А через минуту я уже пожалела, что вообще отправилась на эту прогулку с Корделией. Впрочем, можно подумать, что моим мнением кто-то интересовался…

«Не двигайся и молчи, – жесткая ладонь Корделии сдавила мне горло, до золотых пятен в глазах. – Не смей их останавливать».

А у меня в голове билась одна мысль.

«Как хорошо, что от завтрака я уже избавилась».

Все происходило нереально тихо – как будто в фильме ужасов с выключенным звуком. И декорации были… соответствующие. Заброшенная детская площадка, огороженная сеткой. Перекошенные качели. Проржавевший «лабиринт» и гнутые турники.

И – насмерть перепуганные люди, мечущиеся по этой клетке. Единственный на всю округу фонарь выхватывал то связанные за спиной запястья, то заклеенные липкой лентой рты, то распахнутые широко глаза – безумные до самого донышка, до самой души.

За людьми гонялись тени. И, слава богам, не проливали ни единой капли крови пока. Иначе бы я точно не выдержала.

Гм.

Сказать по правде, рука Корделии на моем горле тоже весьма способствовала позиции невмешательства.

«Это… ваша охота?» – подумала я, пытаясь выровнять дыхание. Получалось не очень.

«Да, – горячая щека Корделии прижалась к моей. – Нагнетание эмоций. Князьям уже мало просто крови и жизни. Все важнее становится то, что раньше мы считали просто приправой».

«Это кланники Ксиля?»

Женщина с длинными взлохмаченными волосами, нелепо запнувшись за выбоину, по инерции пролетела вперед, прежде чем мешком рухнуть оземь. Тень, обернувшаяся рыжеволосым юношей, тут же метнулась к ней…

…я трусливо зажмурилась, но через мгновение заставила себя открыть глаза…

…и вздернула ее на ноги, заливаясь беззвучным хохотом. Пьяным.

Желудок опять скрутило.

«Они будут жить?»

Корделия ответила с запинкой.

«Да. Будут. И ничего не вспомнят. Это обычная практика – из-за того, что теперь за людьми следят лучше, все эти паспорта и прочее… Легче использовать нескольких жертв, чем иссушить одну».

Я не колебалась ни секунды.

«Тогда уходим отсюда».

«Но…»

«Немедленно».

Мир перед глазами на мгновение обесцветился, и Корделия отпрянула – сработал инстинкт самосохранения.

Я в последний раз оглянулась на площадку, где люди безмолвно кричали от отчаяния… и, сунув руки в карманы, поплелась к трассе.

Меня мутило уже от себя. Я обязана была вмешаться. Но не стала.

Потому что это все равно ничего бы не решило.

Не эти, так другие.

И вот за такую трусливую логику я и ненавидела себя.

Корделия великодушно позволила мне отсидеться на холодном бордюре, где я давилась слезами и ледяной минералкой, и лишь потом осторожно опустилась рядом.

– Ты сможешь смириться с этой стороной жизни своего князя? – тихо спросила она, остерегаясь касаться меня, против обыкновения.

– Нет, – я закусила губу и зажмурилась. Больно . – Никогда. Я не могу вас осуждать, вы другие, подобное поведение – ваша норма, но… – горло у меня снова свело, и я, сжав зубы, плеснула себе минералкой прямо в лицо. – Но не заставляйте меня принимать это или закрывать глаза…

Я не договорила и со стоном уткнулась в собственные колени. Бесполезная бутылка из-под воды с грохотом покатилась по тротуару.

Дыхание Корделии опалило мой висок.

– Найта, скажи… Ты все еще любишь Максимилиана?

Я всхлипнула.

– Да. Конечно, да.

А разве могло быть иначе?..

Обратный путь в убежище Северного клана в моей памяти почти не отложился. Я была как сомнамбула – просто шла за Корделией, подчинялась ее приказам. Без споров сжевала сухой бутерброд, когда мы зашли в круглосуточное кафе около железнодорожной станции, послушно надела теплую куртку, чтобы не застудиться… Кажется, даже умудрялась отвечать на вопросы, пусть и невпопад.

В экспрессе мы взяли дешевые билеты и сели у окна. Делия начала что-то рассказывать, но я почти сразу отвернулась, и она умолкла на полуслове.

Светало.

Мелькали за окном, сливаясь в одно пятно, деревья, озера, холмы, поля и маленькие кукольные городки. Я механически теребила молнию на куртке и смотрела в глаза своему тусклому двойнику за холодным стеклом. Та, другая, казалась старше и спокойнее. Она улыбалась чему-то рассеянно, и взгляд ее был невыразительным, как блики искусственного света на вытертом зеленом сукне.

А я чувствовала, как все усложняется с каждой минутой.

В первое время после того, как мы отошли от клетки, во мне говорили чувства. Отвращение и ужас, порожденные зрелищем шакарской «трапезы», не могли осушить бездонное озеро моей любви к Максимилиану. Но, как сточные воды, они сделали его грязным.