Софья Ролдугина - Тонкий мир

– Каким образом? – горько поинтересовался Дариэль. – Я пытаюсь разобраться с этими приступами всю свою жизнь…

– Что, прямо с рождения? – Ксиль скептически выгнул бровь.

Дэйр почти минуту колебался, прежде чем ответить.

– Нет. Не с рождения. С совершеннолетия… приблизительно. Я… не уверен, что хочу об этом говорить, и…

– Хочешь, дружок, – серьезно возразил Максимилиан. – Ты давно хочешь рассказать это кому-нибудь и надеешься, что станет легче. Силле, – он запнулся и вдруг посмотрел на Дэйра очень странным, задумчивым взглядом. – Не подумай, что хвастаюсь… Я очень сильный телепат. И эмпат. Я могу сделать с твоим сознанием все, что угодно… но только если ты откроешься и позволишь мне это.

– Нет, – ответил Дэйр быстрее, чем понял, что именно говорит. – Я не желаю, чтобы какой-то кровосос копался у меня…

– Силле, – мягко прервал его князь. – Дослушай. Я могу многое. Заставить поблекнуть твои воспоминания… вскрыть все эти мучительные очаги в твоей голове… Но только если ты поможешь мне.

Дэйр зажмурился крепко-крепко, отодвигаясь от вампира к самой стене. Если бы можно было, эльф просочился бы сквозь нее – наружу, в застывший от холода сад, где не будет этого пронизывающего, подчиняющего взгляда.

– Силле… ты ведь расскажешь мне, что случилось с тобой тогда?

Голос обволакивал сознание теплым медом, запахом травы проникая в самую глубь.

– Силле?..

Давление стало невыносимым.

– Да, – выдохнул Дэйр и почувствовал, что гнетущая тяжесть отпускает. – Я расскажу. Но это было давно и…

– Неправда?

– …и не смей никому пересказывать. Лиссэ знает… но не все. И я не однажды пожалел о своей откровенности.

– На этот раз – не пожалеешь, – горячие, огненные пальцы коснулись дрожащих век. – Верь мне.

И Дариэль верил.

– В свои девяносто лет я был… очень наивным юношей, – медленно начал Дэйр, так и не решившись открыть глаза. – И не верил в то, что этот мир может быть жестоким. Даже после смерти Ирсиль. Даже после первого серьезного столкновения с сестрой. Все плохое, страшное казалось мне нелепой случайностью, игрой судьбы.

До тех пор, пока я не встретил своего мучителя. Акери – так его звали.

– Акери? – удивился Ксиль. – Я знаю одного Акери, но это же не мог быть…

– Шакаи-ар, – едва слышно закончил за него Дариэль. – Видишь, у меня есть все причины ненавидеть вашу породу… и бояться тебя. Каждый раз, когда я встречаюсь с твоим взглядом – в памяти воскресает он .

…Ростом он не вышел – чуть повыше Найты, а может и вровень с ней. Черные волосы, отпущенные по эльфийской моде до пояса, белая, как мел, кожа и яркие голубые глаза. Акери был бы похож на тебя, как брат, если бы не его равнодушный, но цепкий взгляд. Он впивался в сердце, как острые шипы ядовитого кустарника, который жалит не по злобе, а лишь потому, что ты забрался в его владения.

Акери просто заявился за мной во дворец, обойдя и охрану, и магическую сигнализацию. Появился в комнате однажды вечером, назвал свое имя… а дальше была темнота.

Если бы я знал, как еще успею соскучиться по ней вскоре, то, наверное, вовсе бы не проснулся.

Но у Акери были другие планы. И поэтому через некоторое время я пришел в себя в просторной белой комнате. Пол пружинил под ногами, как мох. Потолок светился – довольно ярко. Если смотреть на него некоторое время, то потом перед глазами начинали плавать красные пятна. Спустя пару недель я делал это уже специально, чтобы хоть немного раскрасить стены, сводящие с ума своей безупречной белизной.

Рядом со мной на полу лежала фарфоровая кукла с желтыми волосами из шелка и малахитовыми глазами – очень дорогая кукла. И больше ничего. Ни клочочка ткани, ни перышка, ни даже соринки. Акери не оставил мне даже мою одежду.

– Значит, ты ходил все время в неглиже? – хохотнул Ксиль. – Поэтому прячешься теперь за жуткими футболками и свитерами? Я уж молчу про твои отвратительные драные джинсы…

– Вот и молчи, – огрызнулся Дэйр. – Кретин. Мне просто нравится такая одежда. Отца она раздражает. А что касается ситуации тогда… Отсутствие одежды меня мучило меньше всего. Хотя на первых порах я не знал, куда деваться от стыда…

Акери никогда не разговаривал со мной. Обращался как с вещью или очень тупым животным. Иногда отдавал простейшие приказы – встань, иди, стой, сядь. Но чаще просто хватал за волосы и тащил за собой. Молча швырял в купальню, или усаживал напротив, уставившись долгим немигающим взглядом, или пихал в руки миску с едой…

Столовых приборов тоже не было, кстати. И со временем это начало раздражать сильнее, чем постоянный свет над головой. Странно, правда?

Я не мог понять, что от меня нужно этому странному вампиру. На все вопросы он только отмалчивался, не удостаивая меня даже взмахом ресниц. Истерики – игнорировал. Попытки убить его… да, не смейся, были и такие… пресекал в самом начале.

Через пять или шесть дней – точнее не скажу, сам понимаешь – он начал давать мне идиотские задания. Не объясняя сути. Просто вываливал передо мной горку деталек со словами «собери», или лист бумаги с непонятными символами – «переведи»… Всего и не вспомнишь.

Я не справился ни с одним. Не очень-то удивительно.

После каждого провала Акери наказывал меня. Не бил, нет… погружал в сон. И там, в своих кошмарах, я умирал. Раз за разом, мучительно и быстро, от ножа, от падения с высоты, захлебнувшись…

Единственным, что спасало меня от безумия, была та самая кукла.

Я разговаривал с ней, заплетал ей волосы в замысловатые прически, делился страхами, просил о помощи… Спустя целую вечность кошмаров, нелепых заданий и нестерпимо белого света мне казалось, что во всем мире существуем лишь мы трое. Я, Акери, и кукла.

Не помню, что послужило причиной очередной моей истерики. Чувство безнадежности? Я привык к нему. Страх? Он меня не покидал.

Я не помню.

Просто что-то вдруг сломалось во мне. Я долго кричал на Акери, вопил, катаясь по полу, колотил руками и ногами в стену… А потом, от бессилия, схватил куклу и швырнул ее в Акери.

Кукла разлетелась на осколки. Он собрал их все, до единого, и молча вышел.

– Ксиль, будь добр, прекрати. Я не твоя девушка, чтобы меня так тискать.

– Это всего лишь дружеское объятие, Силле. Зачем же так нервничать, – усмехнулся князь прямо ему в лицо. – Эй… ты же не плачешь?

– У тебя галлюцинации. И вообще… заткнись. И встань с моего одеяла.

– Ты плачешь.

– А ты идиот.

Тогда Акери пропал почти на целый день. Когда он вернулся, в руках у него была дурацкая вычурная одежда. Белая, как и все в этой комнате.