Ната Чернышева - Тропою снов

Некому нынче брать меня за руку и вести домой. В этот раз я потерялась, окончательно, навсегда. Никто меня не найдет. Никогда.

И как же больно осознавать это страшное "никогда"!

Татьяна Копылова… Поступила в… году… признаки амнезии и навязчивого бреда… Социально опасна: владеет навыками восточных единоборств… Направлена в Центр Психологической Реабилитации под строгое наблюдение специалистов по рекомендации…

Вот он, этот Центр, виден из окна как на ладони. Трех-четырехэтажные здания, утопающие в густом осеннем тумане. Психушка, одним словом…

Чужой мир. Чужой. Чей-то бредовый сон. Где Тропа, что уведет меня отсюда?

— Нехорошо читать чужие файлы, Танечка.

Анна Альбертовна, мой врач. Как она сумела так тихо дверь открыть? Меня к ней привели, но тут кто-то заглянул в кабинет, позвал ее в коридор, она и вышла. Мне сказала смирно сидеть. А я что, я и сидела. Я же не виновата, что доска у нее на столе светится! И на ней черными буквами по белому полю все про меня написано. Мне даже вставать было незачем, видно было хорошо, а на зрение я никогда не жаловалась.

Вот и не удержалась. Много интересного о себе узнала, между прочим.

— То, что там про меня написано — правда? — спрашиваю. — Что я это… Социально опасная.

— Танечка, — мило улыбается Анна Альбертовна, улыбаться она умеет. — Мы сейчас это обсуждать не будем. Хорошо?

— А я знать хочу, — упрямо заявляю я. — Правду там написали или вранье.

— Узнаешь, — мягко говорит Анна Альбертовна, — со временем, ты непременно все узнаешь, Таня. Я тебе обещаю.

— А что мать от меня отказалась, — правда?

— Ты и это успела прочитать?

— Да нет у меня матери в этом мире! — говорю с досадой. — Была б, так не бросила бы. Матери с такой легкостью детей не бросают!

— Расскажи лучше о своих снах, Таня. О том мире, который тебе снится.

О снах ей… Можно подумать, я их помню. Так я и сказала. Сны в последнее время совсем меня замучили. Яркие, эмоциональные. Но помнить их не могу почему-то. Так — отрывки, урывки…

Про аль-нданна и его подарок я промолчала. Не хотелось мне рассказывать. Это личное. Это только мое, это я и там только при себе держала…

— А ты попробуй нарисовать свои сны, Танечка. Хотя бы один. Вот утром просыпаешься и сразу же рисуешь… Потом мне покажешь.

Смотрю на нее. Хорошая идея! Надо попробовать… Анна Альбертовна не такая, как все они, безликие в своих белых халатах. С ней мне почему-то легко. Ее нетрудно помнить. И я всегда ее слушаюсь. Ну, или почти всегда…

— Тебе принесут бумагу и карандаш. Только ты не забудь, пожалуйста. Сразу как проснешься, так и рисуй. Не забудешь?

— Не забуду, — говорю.

Да уж, я буду стараться! Мне самой интересно. А вдруг вспомню? Вспомню что-то еще, что-то очень важное, такое, что позволит мне вернуться домой. А дома и вся память ко мне вернется, вся целиком, полностью. Целители помогут. Дома самые лучшие целители во всей Спирали миров, они мне помогут.

— А можно мне сейчас попробовать? — загораюсь я желанием.

— Прямо сейчас? — уточняет Анна Альбертовна.

Киваю.

Она пожимает плечами, протягивает мне листок и карандаш. Я беру. И не знаю, что с ними делать… Карандаш не пишет, только царапает, бумага выскальзывает из рук.

— Открой колпачок, — ласково советует мне Анна Альбертовна. — И подвигайся ближе к столу, вот так. А теперь рисуй.

Рисую. Вначале неуверенно, а потом вижу, получаться начало. Рисую дальше. Получается у меня, — кораблик. Красивый, с парусами. Но игрушечный. Не могу объяснить почему, но это именно игрушка, хоть и похожая на настоящий парусник.

— Что это? — с любопытством спрашивает Анна Альбертовна.

Молча показываю ей лист. Она долго рассматривает его, затем говорит уважительно:

— Да у тебя талант.

Талант. Не тот, который нужен. Разве нарисованный кораблик поможет вернуть обратно утраченную память? Внезапно в голове мелькает видение: вечерний белокаменный город и маленькие кораблики, плывущие по его улицам вниз, к темному озеру. Корабликов очень много, они яркие, нарядные, праздничные…

— Пойдем, Танечка. Пойдем на процедуры…

Видение исчезает. Стукнуть бы Анну Альбертовну за то, что помешала! Но я остереглась. Мало хорошего выйдет, проверено на опыте.

Времени здесь навалом, тянется, словно резина. Процедуры — хоть какое-то развлечение. Хотя, если честно, в гробу я такие "развлечения" видала… Но что я могу сделать? Упираться? Спасибочки, пробовала не раз! Уж лучше смириться, не то хуже будет…

А ночью я снова увижу сон…

…Зеркальную гладь озера Кео, ровные хрустальные улицы Накеормая, сияющий шпиль накеормайского Храма…

…Сон, в который я так хочу вернуться.

Свет… Ослепительный Свет, обнимающий человека искрящимся сиянием. Еще Свет, слабее… И четыре темных сгустка живого мрака.

Защитить… Даже ценой собственной жизни — защитить.

Боль, обжигающая ладонь. Копье Света, вспыхнувшее в руке.

Опасно призывать Высшую силу тому, кто ей не служит, да еще с чужого артефакта. Никогда не проходит даром подобное безрассудство…

Скользит карандаш по бумаге. Вверх-вниз… линии тонкие, серые, тусклые. Они не отражают даже тысячной доли увиденного во сне. Мне это не нравится. В самом деле, ну что тут можно разобрать? Я прикрываю глаза, и словно эхом отдается в памяти чей-то совет:

— А ты попробуй рисовать душой. Магией…

Странное, сложное чувство. Будто когда-то, очень давно, я уже пыталась рисовать именно так — без карандаша и кисти, душой, как выразился забытый ныне советчик.

Я взяла лист, всмотрелась в него. И линии ожили, обретая объем и краски…

Слепящее копье Света в моих руках, черный, как сама ночь, меч в руке молодого дорей-воина… И светлый силуэт аль-нданна чуть в стороне.

Помню! Помню! И дальше что было — помню! Это ж смех один, что я тогда выдумала, аль-нданна Баирну защищать! Да он сам кого хочешь намажет на хлеб и съест, ему, земному отражению Света, многое ведомо, и не так-то просто с ним справиться обычным воинам, пусть и владеющим мечами Тьмы.

Мастер Норк, — тот воин, с которым я тогда схлестнулась, — меня учить взялся. Сказал, что выбьет из меня дурь и сделает воином, а что я девчонка — так это у каждого свои недостатки, кому не нравится, могут удавиться… Он имел такое право. Он был родным братом моего отца!

Так у меня были все-таки родители. Мама и папа. И родной дядька…

Торопливо вытираю слезы. Не помню, почему мои родители погибли. Случилось там что-то такое… Что-то, вынудившее самого Баирну покинуть Храм и отправиться в маленький глухой предельчик горного края, чтобы лично разобраться в происшествии.

Как же мне вернуться домой, как?!

Лучше бы мне приснилось знание! Знание о том, как проложить путь в родной мир…