Стивен Эриксон - Полуночный Прилив

Молчаливые и бледные горожане, устрашенные повисшим в воздухе тугим напряжением.

Все стали свидетелями внезапно начавшихся конвульсий дико вопящего тела. Еще один ужасный миг шея Рулада оставалась свернутой и голова моталась под невозможными углами. Он встал на ноги. Кости срослись, голова выпрямилась, внезапный свет полыхнул в запавших глазницах.

Раздались новые крики, теперь на летерийском языке. Бегущие фигуры.

Вопли самого Рулада стихли. Он стоял, шатаясь, и меч плясал в дрожащей руке.

Удинаас заговорил: — Император. Трейт твой.

Внезапный спазм. Рулад, кажется, уже может видеть окружающих. — Ханнан Мосаг, создай гарнизон. Остальная армия должна расположиться вне города. Пошли слово к к'риснан у при флоте: пусть идут под Старый Кеттер.

Король — Ведун подошел ближе и прошептал: — Так это правда. Ты не можешь умереть.

Рулад отпрянул. — Я умер, Ханнан Мосаг. Только умирание я и знаю. Оставь нас. Удинаас?

— Император.

— Я… мне нужно… я был…

— Ваш шатер ожидает вас и Майен.

— Да.

Заговорил Мидик Бун: — Император, я возглавлю ваш эскорт.

Рулад недоумевающее посмотрел на свое тело, на тусклые, влажные монеты, на грязные меха. — Да, брат Мидик. Эскорт.

— И мы найдем того, кто посмел сделать… это… с вами, Император.

Глаза Рулада блеснули. — Его не победить. Мы бессильны перед ним. Он лжет…

Мидик нахмурился и оглянулся на Удинааса.

— Император, — сказал раб, — он имел в виду того, кто убил вас и ваших родичей. Здесь, на улице.

Рулад схватился за лицо и отвернулся. — Конечно. Он носил… алое.

Удинаас сказал Мидику: — Я дам детальное описание.

Тот коротко кивнул. — Да. Мы обыщем город.

«Но он сбежал, дурачье. Нет, я не знаю, как. И все же тот человек ушел. С Серен Педак». — Конечно.

— Удинаас! — Это прозвучало как отчаянный всхлип.

— Я здесь, Император.

— Забери меня отсюда!

Итак, все видели ЭТО и скоро Цеда узнает обо всем. Но поймет ли он? Как? Это невозможно, это звучит бредом.

«Он ничего не может. Но сможет ли он это осознать?»

Воин в золотых доспехах тащил за собой Удинааса. Шаг за шагом. Майен и Пернатая Ведьма шли следом. По бокам шагали, с оружием наготове, Мидик Бун и еще дюжина воинов. Им никто не мешал.

Вифал уселся на скамью в кузне. Простые стены — камень и штукатурка; холодный, полный золы горн. Плиты пола. Рабочее помещение открывалось на огороженный двор, в котором стояли каменный колодец и лохань для закалки, лежали дрова, хворост и кучки шлака. Напротив виднелась хижина, в которой помещалась лишь его кровать. Весь мирок. Насмешка над профессией, над способом пропитания.

В уме зашептал голос Увечного Бога. — Вифал. Мой дар. Я не лишен сочувствия, что бы ты не думал. Я понял тебя. Нахты — негодная компания для человека. Иди к берегу, Вифал. Обрети мой дар.

Он заинтересованно встал. «Лодка? Плот? Клятое бревно, на котором я уплыву отсюда?» Кузнец пошел к берегу.

Услышал возбужденно верещащих у кромки прибоя нахтов.

Подошел к обрыву, уставился вниз.

Из воды вылезала женщина. Высокая, чернокожая, голая. Волосы проблескивали рыжим.

Мекрос отвернулся и побежал.

— Ублюдок…

Ответ Увечного был деланно обеспокоенным: — Этого ты жаждал? Или она слишком высока? Слишком странные глаза? Вифал, я не понимаю…

— Как ты смеешь такое делать? Обрети дар, сказал ты. Это все, что ты ведаешь? Обретение, владение. Используешь вещи. Людей. Жизни.

— Ей нужна твоя помощь, Вифал. Она теряется, ее напугали нахты. Она с трудом вспоминает плоть.

— Позже. Оставь меня одного. Оставь нас одних.

Тихий смех. Кашель. — Как пожелаешь. Я разочарован отсутствием благодарности.

— Провались в Бездну.

Ответа не было.

Вифал вошел в хижину. Постоял лицом к постели, убеждаясь, что Увечный Бог не затаился в уголке его черепа. Затем пал на колени, склонил голову.

Он ненавидит религию. Отрицает богов. Но гнездо пусто. Гнездо надо разрушить. И построить заново.

Мекрос имеет выбор из множества богов. Но один старше остальных, и он повелевает морем.

Вифал начал молитву.

Воззвал к имени Маэла.

Пьяный споткнулся в темноте и полетел в канал. Теолу с крыши его было уже не видно; но он мог слышать плеск, проклятия и шлепанье ладоней по вделанным в каменную стенку кольцам.

Теол вздохнул и обратил взор на присланного Брюсом безымянного стража. На одного из них. Стражей было трое, они были братьями — близнецами, и ни один не потрудился назвать своего имени. В них не было ничего, способного внушить явный страх, но вот немигающие глаза на сухих лицах не делали их приятной компанией.

— Приятели видят в тебе единицу или треть? — вопросил Теол. И нахмурился: — Что за странный вопрос задаю я человеку. Но ты должен уже привыкнуть к странным вопросам, ведь люди полагают, что ты был там, где тебя не было… или, скорее, не ты, но другие ты, каждый из которых может быть везде. Мне пришло в голову, что лучший метод решения таких трудностей — ничего не говорить, и что каждый из вас согласен с совершенством такого ответа… или же вы одинаковы между собой, и в таком случае вы пришли к согласию без прений. Что лучше всего.

Пьяный внизу вылез из канала, бранясь на большем количестве языков, чем Теол полагал теоретически возможным. — Ты слушаешь? Ужасно. Услышать все эти, без сомнения, бранные слова, высказанные с подобной горячностью… но постой! Это не пьяница, это мой лакей! — Теол помахал рукой. — Багг! Что ты тут делаешь? Я за это тебе плачу?