Алексей Чернов - Темный рыцарь Алкмаара

– Вранье! – взъярился Гоар.– Он просто запугивает. Вы что, не видите, это же труп! У него нет ни прежних сил, ни власти. Без талисмана он ничто! Эмери, прикончи его! И на коней! Джастин, посадишь позади себя Цесарею. Все в путь! Живо! Сектанты мертвы, Идразель сбежал, освободимся от нежити, и в Ниинорд! Или вы забыли, что все еще служите Империи?

Гоар вскочил на коня. Но жеребец, вместо того чтобы скакать по тропинке, вдруг заржал, поднялся на дыбы и скинул всадника. После чего резво проскакал целый круг по поляне и, как ни в чем не бывало, остановился рядом с конем смерти и принялся щипать траву. Гоар поднялся и сгоряча побежал за своим жеребцом, но вдруг остановился и завыл от боли – левая рука его была неестественно вывернута. Со стороны казалось, что он нелепо передразнивает раненого Даргана.

Похоже, во время падения Гоар сломал себе руку.

– Вы никуда не уедете, я же сказал,– проговорил алкмаарец с нескрываемым удовлетворением.– Вам нужны еще подтверждения?

– Наша задача – проводить Цесарею в Ниинорд, а не помогать тебе, Дарган,– напомнил следопыт.– Наш союз был вынужденным…

– Как и все на этом свете. Без моей помощи вы не доберетесь до Ниинорда. Вернее, без помощи талисмана. Хотите выполнить миссию – помогите мне. А я помогу вам, обещаю. Да, мое тело мертво, и оно ничего не стоит без талисмана. Но и ваши тела мало значат, если лишить их душ. Помогите мне вернуть душу, я спасу вас и помогу исполнить приказ.

– Вы что, верите нежити? – возмутился Гоар.

– Я верю,– сказал следопыт.

– И я,– отозвался Эмери.

Он перевел дыхание и отступил – почти с радостью.

– Я тоже,– сказал Джастин.

– Тебе придется подчиниться мнению большинства, Гоар,– заметила Цесарея.

– Большинства… – передразнил Гоар, и оскалился от боли в руке. Он отыскал подходящий пень, сел.– Да при чем здесь большинство… Вы просто подчиняетесь нежити. Но стоит напомнить, что отрядом командую я.

– Можешь ехать один в Ниинорд,– сказала Цесарея.– А мы посмотрим, как у тебя это получится.

Несколько мгновений Гоар молчал, лишь переводил взгляд с одного своего соратника на другого. Они верили, что сделались рабами этого алкмаарского колдуна, и разубедить их никто не мог. Гоар скрипнул зубами. Если бы он не свалился так глупо с коня!..

– Ладно, ладно… я понял угрозу. Залечи мне руку, Цесарея, и мы попробуем вернуть мертвяку его цацку,– уступил большинству упрямый рыцарь.

– Глядите, глядите, хорек! – заорал вдруг истошно Торм.

– Что ты орешь? Хорек, ну и что? – напустился на мальчишку Гоар.

– Наш Хорек, наш! – продолжал орать Торм, потрясая черным капюшоном, зажатым в правой руке, а левой указывая на убитого.

Ренард наклонился над телом.

– Это наш Хорь, бежавший лучник. Он был среди разбойников.

– Будь он проклят! – Эмери в сердцах пнул убитого.– Предатель!

– Вот чье тело я с удовольствием скормлю Бешеному,– заявил Ренард.

Просто сказать: догоним Идразеля, а вот выполнить решение – куда сложнее. Во-первых, пускаться в погоню пешком не имело смысла – тогда демонолог наверняка их опередит, тем более что мраморная горгулья могла перенести его через крутые перевалы и узкие непроходимые тропинки или бурелом. Нести демонолога все время ей было не под силу, но и такие краткие перелеты давали неоспоримое преимущество.

Так что всем пришлось ехать верхом: Цесарея села на свою кобылу, Торм устроился позади следопыта на жеребце Нигеля. Гоар вынужден был уступить свое место во главе отряда монахине: как ни надувался заносчивый рыцарь, но сидеть со сломанной рукой в седле ему было трудновато. Цесарея своей магией попыталась срастить его руку – впрочем, как и раны и ссадины остальных – но Всевышний не откликнулся, а оставшихся у нее магических сил хватило лишь на то, чтобы снять боль. Так что пришлось прибегнуть к банальной немагической медицине – наложить лубок на левую руку заносчивого рыцаря. Чем и занялась Цесарея, пока Ренард зашивал ниткой кожу на руке и боку Даргана и замазывал прорехи остатками состава из флакона. Где не хватило, кожу залили сосновой смолой. Дарган не чувствовал боли и невозмутимо переносил все операции на своем мертвом теле, а вот Гоар ругался и плевался, не в силах терпеть.

– Ты похож на мертвеца, который помер от чумы много дней назад,– сказал следопыт алкмаарцу, заканчивая накладывать стежки.

– Магия смерти – сильная вещь,– заметил Дарган.– Только «Свет души» оберегал меня, но теперь он слишком далеко.

Эмери и Джастин тем временем сложили трупы разбойников и сектантов в одну кучу и закидали ветками: сооружать более солидную могилу не было времени.

– Всех козлоголовых разбойники прикончили? – спросил Ренард.

– Похоже, всех. Даже Ирг погиб, хотя и пожег человек пять, не меньше,– отозвался Эмери.– Вот только Меченого мы не нашли.

– Сбежал? – предположил следопыт.

– Или его сожрала эта тварь? – Эмери покосился на Бешеного.

– Он жрет плоть, а кости выплевывает. Как и одежду. Судя по жвачке из черных капюшонов и плащей, он слопал четыре трупа разбойников,– рассудил следопыт.– Сектантов почему-то не трогал.

– Может, разбойники слаще на вкус,– неестественно хохотнул Эмери.

– Может быть. Но это означает одно: Меченый сбежал,– заметил Ренард.

– Поглядите, что он прихватил с собой… он же вор… с пустыми руками наверняка не ушел… – заметил Дарган.

– Исчезла моя сумка,– сказала Цесарея.– Та, в которой лежали бумаги и золотые монеты…

Опа! У монахини было при себе золото. Отлично. А Дарган экономился на каждом медяке, закупая продовольствие для отряда.

– Да, золото, как всегда, досталось ворам,– по своему обыкновению пошутил Ренард.

– Хорошо, что в сумке… – начала было Цесарея, но не закончила, прикусила губу.– Золота там было совсем немного… – Она попыталась улыбнуться.– И потом… мешочек с травами и бинтами остался при мне.

– Ну, тогда о чем печалиться! – пожал плечами Джастин.

Наконец сильно поредевший отряд тронулся в путь.

Дорогу указывала Цесарея – она ощущала следы темной магии Идразеля, как если бы демонолог отметил свой путь черными точками на камнях и придорожной листве. Но даже этот след то и дело пропадал. Тогда отряд останавливался, и вперед выезжал Дарган. Закрыв глаза, несколько секунд он сидел неподвижно в седле, потом поднимал неповрежденную правую руку и указывал путь – «Свет души» даже на таком расстоянии звал своего хозяина за собой. Впрочем – иначе и быть не могло. Если Дарган еще мог двигаться и сидеть в седле, если он не упал на землю недвижно – то лишь благодаря тонкой нерасторжимой связи с медальоном. Армию нежити двигала вперед магия Мортис, его – свет собственной души. Только героям нет нужды постоянно подпитываться чужой силой, но Дарган был обычным алкмаарцем, медальон и сбереженная в нем душа сделали его равным герою, наделенному собственной волей и собственной силой.