Журнал «Если» - «Если», 2004 № 9

Неприятности начались на занятиях моего вечернего продвинутого класса, который собирается по четвергам. Меня тревожило, что придется обучать взрослых. Я едва из колледжа, а они на двадцать лет старше и мудрее… Представляешь?! Итак, вхожу я в первый вечер в класс и… на тебе! На меня набрасывается красивая женщина, Норико Кусахара. Обычно японцы кланяются, но она хватает мою руку и сжимает двумя ладонями. Я стою словно в тумане, ее духи пробирают меня до костей, а она, глядя на учителя, как мясник, готовый нарубить отбивных, говорит:

— Вы ведь не миссионер, правда?

— Простите?!

— Наш последний преподаватель был миссионером. Он пытался учить нас христианству, говорил, что мы язычники.

— Ну, вообще-то, говоря формально, буддизм и синтоизм считаются языческими учениями… Но для меня это не важно. Я не проповедник.

Видимо, это ее успокоило, потому что миссис Кусахара потащила меня по кругу, представляя остальным ученикам. Она была изящной и миниатюрной, как куколка, и рядом с ней, ощущая на руке ее крохотную ручку, я чувствовал себя огромным неуклюжим танкером, которого тянет за собой верткий маленький буксир.

Одна из учениц поймала мой взгляд. В отличие от остальных, она была одета в джинсы и белый просторный свитер. Волосы ее были зачесаны назад и стянуты синей керамической заколкой. Она выглядела как обычная студентка колледжа. Харуко Мори была некрасивой, но жизнерадостной. Она поклонилась.

— Я надеюсь, что вы научите нас многим идиомам. Мой личный план — запоминать по десять идиом каждую неделю.

— Отличная цель. Как прошла нынешняя неделя?

— В моей лавке было много дел. Наши дела цветут и плодоносят.

— Браво! — зааплодировал я.

Она улыбнулась и покраснела. Миссис Кусахара закатила глаза. Как оказалось, они с мисс Мори были лучшими ученицами в классе. Коньком мисс Мори было чтение английских словарей. Для практики она вела дневник на английском. Она попросила меня прочитать его и поправить ошибки. Так что я вдоволь начитался любимых ею идиом. Миссис Кусахара была помешана на правилах. Все, что слетало с ее элегантных алых уст, должно было быть идеально, как ее наряд. Поэтому она выговаривала слова, словно откусывала их, стремясь четко контролировать каждый звук.

Худшим учеником был единственный в классе мужчина, мистер Ишикава. Он управлял отелем и хотел научиться «анг-риий-скому», чтобы общаться с постояльцами. Так, по крайней мере, он заявил. Он вечно поддразнивал женщин и никогда не выполнял домашних заданий. Поэтому я решил, что его присутствие объясняется какими-то иными причинами. Однако со мной он держался дружелюбно. Именно он отвел меня в сторонку и просветил насчет японских манер. В частности, об опасности принимать услуги. Предположим, вы собрались выпить, и кто-то наполнил ваш стакан. Это ставит вас в положение его должника, поэтому вам нужно поскорей схватить бутылку и тут же налить ему, чтобы погасить долг. Ишикава разъяснил мне, что по-японски «принять услугу» и «понести потерю» пишется одинаково, теми же иероглифами. Признаться, это меня встревожило, потому что ученики постоянно водили меня в храмы, приглашали на вечеринки с суши и так далее. Какой же огромный долг я уже накопил? Ишикава посоветовал мне не волноваться, но я понял, что он-то ведет учет всему.

Примерно два месяца назад школа объявила речевой конкурс. Я полагал, что в нем наверняка примет участие мисс Мори, потому что свободно говорила по-английски, но она отказалась. В конце концов мне все же удалось ее уговорить.

— Что ж, — сказала она, — отдадим должное старушке-школе.

После занятий мистер Ишикава поспорил со мной на тысячу иен (около восьми долларов), что она участвовать в соревновании не будет.

— Почему? — удивился я.

— Она боится, — подмигнул он. — Не любит быть на людях. Такое случалось и раньше: соглашалась, но не являлась.

— Ставлю две тысячи на то, что вы не правы. Она придет и отлично справится, — заявил я.

Но в день конкурса она разболелась. Миссис Кусахара завоевала дешевый пластиковый приз с земным шаром на верхушке. Твой преданный внук выглядел весьма достойно, потому что победительницей стала моя ученица.

Спустя неделю после соревнования мисс Мори вновь появилась в классе.

— У меня были ужасные боли в животе, — сказала она. — Меня так скрутило, что пришлось лечь в больницу, но врачи не смогли ничего обнаружить.

Все ей посочувствовали и поругали глупых докторов. В тот вечер мы читали статью из «Таймс». В тексте попалось слово «психосоматический», я объяснил его значение, причем все старались в эту минуту не смотреть на мисс Мори. Только мистер Ишикава подмигнул мне. Свинья этакая.

Впрочем, позднее я задумался. Внезапные боли, которые то неожиданно появляются, то исчезают?… А так — вполне здоровый человек, ярая поклонница здоровой пищи. Чтобы избежать химических добавок, она даже делает собственную зубную пасту из соли и жареных баклажанов.

Я заново перечитал ее дневник, скрупулезно изучив записи за последние шесть месяцев. Боли настигали ее дважды. В обоих случаях как раз перед соревнованиями по английскому языку. Но психосоматическое объяснение меня не удовлетворило: слишком это смахивало на порчу. Поскольку боли начались полгода назад, когда девушка присоединилась к занятиям этого класса, наслать недуг должен был кто-то из четырех остальных учеников. Кто-то очень завидовал ее успехам в английском.

Угнетающее предположение. Видишь ли, до тех пор я считал, что имею право целый год отдыхать от знахарства. И это было замечательно. Не надо отправлять сложные ритуалы, ломать голову в поисках нужного решения… С практической точки зрения, пребывание в Японии, далеко от Меткафов, означало для меня, что я не должен оглядываться через плечо каждый раз, когда собираюсь в лес навестить друзей. С философской точки зрения, у меня хорошая, добрая работа. А еще я занимаюсь дзеном: почти каждый вечер сижу и медитирую. Я ощущаю, что вся моя жизнь как-то замедлилась. Однажды я сидел и воображал себя орешником. Никому не причинял вреда. Никого не задевал, просто занимался нужным делом: производил кислород и хорошие съедобные плоды. Дедушка, я ощущал себя на пути к древесной святости!

И вот — на тебе… Я вновь перелистал дневник мисс Мори. Эти прелестные голубые строчки напомнили мне реку. Если я войду в нее и попытаюсь помочь мисс Мори, каждое мое движение породит волну, а каждая волна, в свою очередь, породит следующую, и мир наполнится действием. Яростью. Насилием.

И все же я не мог равнодушно взирать на ее муки.

Прежде чем окончательно ввязаться в эту историю, я решил провести небольшое расследование. Конечно, условия были самые невыгодные. Японским я занялся еще до поездки в эту страну, однако знание языка было элементарным. Так что я не мог запросто подойти к местному храму и поинтересоваться, как тут у них обстоит дело с заклятиями и проклятиями. В Такамацу был всего один магазин с английскими книжками, но Роберт Ладлем и Агата Кристи мало что могли сообщить по поводу японской магии. Что оставалось? Класс. Для следующего занятия я выбрал статью из «Ньюсуик» о «колдовском буме» в Калифорнии. Ты знаешь статейки подобного типа: байки, ложь и сенсации. Но я рассчитывал, что это заставит моих учеников разговориться. В четверг, когда я раздавал им копии статьи, мне было трудновато сохранять невозмутимость. Я чувствовал себя шулером с колодой случайных и опасных карт.