C. Во - Ученик убийцы

Дольф и Гунд подошли поближе и встали сбоку от мальчика; оба мужчины и Фрега быстро дотронулись пальцами до щек, прося у Многоликого Брата любви и милосердия.

Сидящий рядом с Дари Зед печально опустил голову, в то время как Арон продолжал недоуменно таращить глаза. Выходит, в его семье никто не страдал этим страшным заболеванием, которое появилось в результате скрещения рас и Смешанных войн. Хоть в этом Брейлингам повезло!

— Но как это могло случиться? — потрясенно спросил Дольф Зеллер, нарушив воцарившуюся в комнате тишину. — В нас нет крови фей, и никто в нашей деревне не носит родовое имя. Настоятели даже не испытывают наших детей!

— Каждый житель Гнездовья происходит или из фей, или из фурий, — объяснил Стормбрейкер. — Вот почему особенности той или иной расы могут неожиданно проявиться в любой семье.

— Но у Кристофа карие глаза, — возразила Фрега и в первый раз посмотрела на Старшего Мастера в упор. — Его глаза Безмолвны… Мы все Безмолвны!

— Цвет глаз теперь уже не имеет такого значения, как в старые времена. — Стормбрейкер все еще сидел около малыша, положив руку ему на грудь поверх вороха одеял. Он говорил так же ласково, как и Виндблоун, но светящиеся в его глазах сила и власть придавали облику Старшего Мастера суровость. Видимо, поэтому Фрега отпрянула назад при первых же звуках его голоса. — После Смешанных войн все стало не так, как раньше.

Выслушав объяснения Стормбрейкера, Дольф Зеллер принялся задумчиво дергать себя за бороду.

Так вот почему его борода такая неровная! — догадалась наблюдавшая за мужчиной Дари.

— А я-то думал, Гибельная лихорадка угрожает только тем, у кого кровь посильнее! Знаю, от нее умерло несколько наследников в династии Росс, но о других случаях я и не слыхал…

Слова Зеллера заставили Дари болезненно поморщиться. Хорошо еще, что никто не заметил ее гримасы.

— Любой, кто наделен хотя бы крохами дара фей, подвержен этой напасти, — покачал головой Виндблоун. — Нам неизвестно, почему одни дети заболевают, а другие нет, но мы знаем, что в некоторых династиях Гибельная лихорадка встречается чаще, чем в остальных.

То же самое происходит и у стреганов, — с грустью подумала Дари. — Как же все-таки много у наших народов общего…

Гунд Зеллер шепотом выругался, а вслух сказал:

— Если бы только мы жили в большом городе! Тогда мы смогли бы пригласить настоятелей…

— Это бы ничего не изменило, — покачал головой Стормбрейкер. — Хороший уход — это все, чем вы можете помочь сыну. Лишь один из ста заболевших детей остается в живых, но те, кто выживают, в умственном развитии навсегда остаются младенцами.

Только теперь Арон наконец-то понял, что ребенок умирает, и его глаза наполнились болью и жалостью.

Это хорошо, порадовалась Дари. Значит, он не очерствел душой, да и умом не повредился.

— Если Кристоф выживет, мы будем всю жизнь заботиться о нем! — воскликнула Фрега, наклоняясь к сыну и целуя его в лоб. — Мы…

— Фрега… — перебил невестку Дольф. Голос мужчины звучал ласково и очень печально. — Кристоф только что пережил шестой приступ. Надеяться больше не на что.

Стормбрейкер кивнул, а Виндблоун сжал запястье женщины обеими руками и сказал:

— Никто не выживает после трех приступов лихорадки. Если это действительно шестой, мальчик уже не придет в себя. Теперь все будет зависеть от того, как долго вы решите поддерживать его жизнь — если такое состояние можно назвать жизнью… Агония может тянуться неделями, но скоро боль станет настолько сильной, что ребенок начнет стонать и корчиться в судорогах.

Виндблоун говорил очень мягко, но ласковый тон его голоса не мог смягчить заключенной в словах страшной правды.

Он прав, грустно подумала Дари. Гибельная лихорадка доставляет ужасные страдания, и чем ближе конец, тем невыносимее муки умирающего.

— Ты же сама отправила меня к Камню, чтобы нашему Кристофу не пришлось мучиться от голода и захлебываться в собственных испражнениях! — проговорил сквозь слезы Гунд Зеллер, глядя на оцепеневшую от ужаса жену. — Неужели ты хочешь, чтобы он пришел к Брату, крича от боли?

Несколько минут никто не произносил ни слова.

— Мы даже со скотиной лучше обращаемся, — пробормотал наконец Дольф.

Тогда несчастная мать без сил рухнула на пол и зашлась в рыданиях. Виндблоун обнял Фрегу и крепко держал ее все время, пока она билась в судорогах, оплакивая своего малыша, а Дольф и Гунд молча стояли рядом.

Наблюдая за Зеллерами, Арон в отчаянии вонзил ногти в деревянную столешницу, в то время как в глазах Зеда отразилась лишь легкая печаль. Конечно, ученик Виндблоуна уже много раз сталкивался со смертью, но Дари чувствовала, что дело не только в этом.

Похоже, Зед вообще не способен к глубоким чувствам. К тому же паренек слишком бесхитростен и простодушен для человека, который в будущем собирается стать Братом Камня!

Дари перевела взгляд на Стормбрейкера и вспомнила, каким открытым и чистым предстал он перед ней в ночь битвы с манами, когда они встретились за Пеленой. Сейчас душа Брата разрывалась от горя и жалости к малышу; девочке казалось, что по спиралевидным татуировкам на лице Старшего Мастера струится печаль, а в уголках зеленых глаз сверкают слезы. Склонившийся над умирающим ребенком Стормбрейкер внезапно напомнил Дари высеченные на стенах храмов лики.

Он должен иметь крылья и парить в небесах над этим суетным миром! Стормбрейкер слишком красив, чтобы жить привязанным к земле!..

У Дари сжалось горло от жалости к Старшему Мастеру, к умирающему ребенку, ко всей семье Зеллер… Тем временем Фрега утихла в объятиях Виндблоуна. Девочка хотела снова принести ей воды, но в кувшине не осталось ни капли, и Дари задумалась, как еще она могла бы помочь несчастной женщине.

Впрочем, если судить по решительному блеску в ее глазах, мне не придется долго сидеть без работы, — с грустью подумала Дари.

Женщина отодвинулась от Виндблоуна, и тот бесшумно отошел в сторону, чтобы отец и дедушка Кристофа могли подойти поближе к мальчику. Сейчас Фрега смотрела только на Стормбрейкера, и, когда она заговорила, ее голос звучал уверенно и твердо:

— От имени моего сына Кристофа я прошу у вас Милосердия.

Зед с облегчением вздохнул, в то время как во взгляде Арона по-прежнему отражалась растерянность. Наконец ярко-синие глаза мальчика широко распахнулись. Кажется, он наконец-то понял, о чем просила Старшего Мастера Фрега Зеллер.

Когда Дари снова повернулась к Стормбрейкеру, тот вопросительно смотрел на Гунда Зеллера. Мужчина кивнул и опустил голову.

Стормбрейкер быстро снял с пояса маленькую кожаную флягу, приподнял Кристофа за плечи и откинул его голову назад. Он намеренно выбрал позу, которая позволила бы мальчику легче проглотить снадобье.