Александр Рудазов - Серая чума

За забором заворочалось еще что-то – куда более крупное, чем въедливый мальчишка. Похоже, батька. Он долгое время кряхтел, разглядывая нежданных гостей в щелочку, а затем рявкнул:

– Кого там злые ветры несут?! Чаго надо?

– Переночевать! – крикнула Ванесса. – Мы заплатим!

– Заплатют они… За воротами ночуйте, платильщики! Щас зверь-клыков спущу!

Вышеозначенные тут же залились диким лаем.

– Инди, постучи-ка ты, – вежливо попросила Ванесса. – Только легонечко.

Дэвкаци послушно постучал. Еле-еле, буквально кончиками пальцев. Но ворота сразу затряслись, как сухой лист на ветру.

На той стороне притихли. В воротах открылось крохотное окошечко, оттуда высветился луч потайного фонаря. Корчмарь неуверенно спросил:

– Это шо – дэвкаци с вами, да? Их у нас уж лет пять не видали… Откуда взялси-то здеся?

– Да вот – взялся… Мистер трактирщик, откройте, пока мы с вами по-хорошему, а? А то Инди сейчас еще разочек постучит…

– Единый Дух, да за что ж мне это?! – взмолился корчмарь. – Не можу, дочка, не возьму грех на душу! Колдун у меня тама столуется, рожа серая! Не достоит корчма до утра, брюхом чую – не достоит! Переночуйте щще где-нибудь, а? Хоть у поле голом – все лушше, чем здеся!

– Колдун? – спокойно переспросил лод Гвэйдеон. – Сударь, именем Ордена, немедленно отворите. Обещаю – я избавлю вас от колдуна.

– Ох, упаси Единый! – взвыл корчмарь. – Да он жа всю корчму по бревнышку раскатит, брюхом чую – раскатит!

– Какой на нем плащ? – коротко спросила Ванесса.

– Белый, – угрюмо ответил корчмарь.

– Как – белый? – оторопела Ванесса. – Это точно колдун?

– Рожа серая. И колдовал, – угрюмо ответил корчмарь. – И плащ – как у их носют. Кто жа еще, как не колдун?

– Да, но у них белых не бывает… У них семи цветов радуги… и еще серый. А белого – нет!

– Ну, я в ихных балахонах не разберамши… – огрызнулся корчмарь. – А тока глазы пока не повылазимши – говорю, белый!

– Я замерзла и устала! – капризно топнула ножкой принцесса.

Индрак бросил на нее быстрый взгляд и вновь бухнул в ворота. Они покачнулись. Корчмарь испуганно взвизгнул и торопливо заскрежетал замком.

– Охти мне, сами напросились! – ругнулся он. – Уж не щерьтесь потом на меня, коли колдун вас в мокриц оборотит! Ох, корчму-то как жалко, жальче всего… Еще прадед мой поставил, дед всю жизнь корчмовал, отец за ним, таперича я, потом вот внучок мой будет… может быть…

Пройдя внутрь, сразу стало понятно, что мальчишка корчмарю действительно скорее внук, чем сын. Хозяин придорожной гостиницы оказался старше, чем выглядело на слух – лет шестьдесят, если не больше.

– Вы того! – поспешил заявить он, оценив количество народу. – Того! Не балуйте там, того! Мирвя, охламон, ну-ка, проведи зеньоров… ох, да куда ж я вас дену-то?! У меня жа все комнаты битком! И прет народишко, и прет – шшо им дома не сидится? И денег ни у кого ни медяхи… у вас тоже, небось?

Ванесса продемонстрировала корчмарю несколько серебряных сторбов с портретом короля Казикала. Тот сразу заметно помягчел, попытался даже улыбнуться, погладил коротенькую бородку и степенно сказал:

– Ну дык… с этого ж начинать надо было, так? Так, Мирвя! Усади гостей за стол со скатертью, да скажи Лишке, чтоб само лучше им подала! Да скажи Влуске, чтоб горницы с занавесками отперла, раз уж тако дело… А я пока лошадушек ваших устрою… Тока вы колдуна все едино не трожьте, ладно? – забеспокоился корчмарь. – Он вроде пока тихий, песенки распевает, никого не трогает… Мож, обойдется щще…

Малец повел компанию в корчму, а его дед и подоспевший работник начали распрягать коней. Вход в дом, как ни странно, оказался на втором этаже – со двора туда вела лестница. На первом же этаже отсутствовали даже окна – так, пара слуховых окошек для вентиляции. Еще одна лестница спускалась с другой стороны – вела в хлев.

Под ноги Ванессе бросились два зверь-клыка – уродливые создания, похожие на помесь собаки и свиньи, полностью лишенные глаз. Ларийцы давным-давно одомашнили этих зверей – будучи ночными охотниками, они отлично исполняют роль сторожей. Днем зверь-клыки отсыпаются, а по ночам бродят по двору, выискивают нарушителей.

Нападать безглазые сторожа не стали – просто настороженно обнюхали гостей и отошли в сторону.

– Что еще за белый плащ? – шепнула Ванесса Моав, пока они пересекали темный двор.

– Колдун без определенного ранга, – шепнула в ответ та. – Если обучался не в гимнасии, а просто так – у родителей, например…

Лод Гвэйдеон молча копался в мешке. Большую часть багажа они оставили в карете, но сумку с оружием и ценными вещами, само собой, прихватили. Кто его знает, этого корчмаря – еще решит посмотреть, не пригодится ли и ему чего-нибудь в чужом имуществе…

– Лод Гвэйдеон, первыми мы не задираемся, о’кей? – попросила его Вон. – Сидим тихо, как мышки, никого не трогаем, ни к кому не лезем… Логги, тебя тоже касается!

Несмотря на поздний час, в обеденном зале по-прежнему было людно. Но все сидели молча – не шумели выпивохи, не стучали по столу кружки, не было слышно ругани и угроз, а уж о мордобое и говорить не приходится. Посетители зачарованно пялились на того, кто устроился в самом центре полутемной комнаты, возле жарко натопленного камина.

Без сомнения, серый. Пепельная кожа, белые глаза с небольшими мешочками, типичный плащ колдуна… только белого цвета. И волосы такие же – снежно-белые, густые, опускающиеся ниже плеч. Лицо удивительно тонкое и одухотворенное. Справа и слева прямо в воздухе висят флейты-пилуки, сами собой наигрывающие тихую мелодию.

А еще он пел. Негромко – приходилось напрягать слух, чтобы расслышать слова. Но Ванесса и Гвениола сразу открыли рты, грубое лицо Индрака разгладилось, Логмир завистливо насупился, и даже лод Гвэйдеон взглянул на колдуна с толикой симпатии. Потому что никто из них доселе не слышал такого удивительного пения – казалось, что это соловей, принявший облик человека.

– Это же Лиорен Бард… – пораженно выдохнула Моав.

– Ты его знаешь? – обернулась Ванесса.

– Его все знают…

Никто даже не обернулся в сторону вошедших – так все были поглощены пением колдуна-музыканта. Его флейты-пилуки продолжали насвистывать великолепную мелодию, сам же он и вовсе закрыл глаза, полностью отдавшись чарам своего же голоса.

Внук корчмаря торопливо указал путникам их стол – в самом дальнем углу, как можно дальше от Лиорена Барда. Девочка-подросток (похоже, сестра), в три ходки приволокла огромную мису супа-пюре, гору шипящих котлет и кровяных колбасок, а также поднос нарезанных помидоров и уккланьи – маринованный лук, фаршированный зернами перца и ореховым маслом. Даже в этой придорожной харчевне готовили «по-ларийски».