Вольфганг Хольбайн - Возвращение колдуна

— Сатаны, дьявола, Вельзевула [1] Вельзевул — в Новом Завете имя главы демонов. — называй его как хочешь, — рассердился Лоскамп. — Все это лишь разные названия одного и того же.

Я не стал спорить, считая, что сейчас не очень подходящий момент для дискуссии на теологическую тему. Постепенно в гостиной собрались и другие тамплиеры. Они осмотрели дом, но нигде не встретили сопротивления. Здесь не было ни одной живой души.

Гер слушал по порядку их доклады, оставаясь совершенно невозмутимым, и молча ждал, пока отчитаются все до единого. Затем он указал на дверь в конце гостиной.

— Идем туда.

Лоскамп внимательно наблюдал за двумя воинами, которые уже выбили дверь и, чуть пригнувшись, исчезли в соседнем помещении. Бросив на меня настороженный взгляд, фламандец сурово произнес:

— Я же предупреждал тебя, что у нас только один путь — тот, которым прошел ты. Не волнуйся, мы найдем то, что ищем.

— И что же это? — спросил я.

Лоскамп улыбнулся.

— Его сердце, — сказал он. — Сердце существа , которое создало этот лабиринт и которое управляет им.

Резко отвернувшись от меня, он поспешил за своими воинами. Но у меня появилось ощущение, будто Лоскамп о чем-то умолчал. Он сказал правду и не солгал мне — это я понял сразу, но он не сказал мне всего.

Я решил обязательно выяснить, о чем умолчал фламандец, ибо интуитивно чувствовал, что для меня это очень важно.

Жизненно важно.

Они приближались. Гигант настороженно наблюдал и следил за каждым их движением, но продолжал держаться в стороне и только время от времени подсылал некоторых из своих существ, чтобы сделать продвижение будущих жертв не слишком легким. Он прекрасно понимал, что тем самым может избежать излишней подозрительности с их стороны.

Убить их сейчас было бы для него легче всего, так как они находились в зоне его влияния — там, где он обладал наибольшей силой.

Но он ждал. Он ждал, затаившись и терпеливо расставляя сети. Он готовил для смертных ловушку, в которую они шли сознательно и добровольно.

Некоторые помещения и коридоры, которые мы миновали, я узнал сразу, но другие были мне абсолютно незнакомы. Иногда мне казалось, что я уже был здесь, но все, что окружало нас сейчас, находилось в таком запустении, что я бы не взялся утверждать это. Полуразрушенные постройки покрылись серо-зеленой плесенью и буйно разросшимися грибковыми колониями. Несколько раз деревянный пол проваливался под тяжестью веса мужчин, и тогда камни рассыпались, превращаясь в рыхлую пыль и обнажая зияющую под ними пропасть подвала. И то, что до сих пор еще никто из нас не сорвался вниз, было каким-то чудом.

Я не знал, как долго я шел за Лоскампом и тремя мужчинами, возглавившими наш отряд, потому что потерял счет времени, бродя по этим мрачным коридорам лабиринта, пронизанным серым светом, который, как мне казалось, излучал угрозу. Мои часы остановились сразу, как только мы зашли в лабиринт, будто время здесь утратило свое значение.

Дорога в основном вела вниз. Лестницы, кривые площадки и коридоры находились под невероятным уклоном. Но я сомневался, так ли это на самом деле, поскольку уже достаточно хорошо был знаком с искаженной геометрией ДОИСТОРИЧЕСКИХ ГИГАНТОВ и готов был к тому, что они легко могли обмануть восприятие человека, чтобы запутать его и напугать.

Пару раз на нас напали изможденные, жалкие создания, которые неожиданно возникли на нашем пути и тут же погибли, пораженные мечами рыцарей-тамплиеров. Но никто из наших воинов не был ни ранен, ни убит.

Кажущаяся легкость, с которой мы продвигались в глубь лабиринта, все больше беспокоила меня. Я заметил, что лицо Гера тоже с каждой минутой становилось все суровее. Атаки существ лабиринта были настолько несерьезными, что я сравнил их с уколами иглой. Наверняка гиганту хотелось, чтобы у нас появилось ощущение опасности, но в действительности все эти существа навредить нам не могли. Предчувствие того, что мы прямым ходом идем в западню, становилось все сильнее.

Спустя какое-то время — снаружи уже давно должно было взойти солнце — мы дошли до низкого склепа, полного пыли и серых занавесок из паутины. Сводчатый потолок был выложен из тяжеленных тесаных камней, а по углам стояли огромные потрескавшиеся глыбы прямоугольной формы.

Я остановился, озадаченно осмотрелся по сторонам и повернулся к Геру, который, как и я, замер от неожиданности.

— Я знаю этот склеп… потому что однажды уже был здесь, — пробормотал я и указал на низкую дверь в конце короткой каменной лестницы. — Вон там находится церковь.

Гер кивнул. Он нервно провел языком по запекшимся губам и, озираясь, словно боясь, что тени неожиданно оживут и нападут на нас, тихо произнес:

— Я… знаю.

Его слова отразились от низкого сводчатого потолка многократным эхом, вернувшись назад с каким-то жутким оттенком.

— Мы… приблизились к первоначальному лабиринту, — сказал фламандец и поднял острие меча вверх. — Мы уже под землей. Глубоко под землей.

Я невольно съежился. После этого сообщения у меня возникло неприятное ощущение. Я как будто почувствовал на себе вес всех пластов земли и камней, которые давили на каменный свод, и это давление было таким невыносимым, что мне стало трудно дышать.

Мне вдруг вспомнилось, что когда я оказался в склепе первый раз, то натолкнулся здесь на что-то или на кого-то. Но мне не хотелось рыться в памяти, уточняя, что именно это было. С тех пор как я попал в лабиринт, произошло так много всего…

Мы отправились дальше. На этот раз дверь в другом конце склепа была не закрыта, и, после того как рыцари Лоскампа пошли туда на разведку, а потом вернулись и сообщили, что все в порядке, мы продолжили путь.

Перед нами раскрылся неф [2] Неф — вытянутое помещение, часть интерьера (обычно базилики), ограниченная с одной или обеих сторон рядом колонн. очень старого храма — это была та же церковь, через которую я в отчаянии убегал от Кроффа и двух его напарников.

Но как она изменилась!

Когда я пытался уйти от своих преследователей, распоясавшихся во время богослужения, она была лишь слегка запылена и выглядела запущенной. Теперь же храм превратился в руины: окна были разбиты и казались черными пустыми глазницами, за которыми колыхалась темная мгла; крыша провалилась, и ее обломки разрушили часть скамеек; большой деревянный крест, ранее висевший на стене над алтарем, теперь лежал разбитый на полу, а под ним — скелет человека, которого он придавил, — вероятно, это был священник.

Но самое страшное мы увидели на скамейках для молящихся. При моем первом посещении на них сидели десятки, если не сотни людей, которые молились и пели. Уже тогда их движения показались мне неестественными, а сами люди были похожи на кукол.