Феликс Крес - Королева войны

— Уже рассвело. Жри или пей что угодно, лишь бы соображал, что я говорю. — По отношению к старому легионеру, исходившему громбелардские горы, Йокес вел себя совершенно иначе, чем по отношению к княгине или даже Жемчужинам Дома. — Я получил письмо от шпиона трибунала, который сегодня намерен совершить покушение на Эзену. Разве это тебя не касается, гвардеец ее высочества?

Гвардеец ее высочества смотрел на него, раскрыв рот. Йокес сел в ногах кровати и протянул ему письмо. Охегенед читал, потирая то один, то другой опухший глаз. Наконец он закончил читать, отдал письмо и задумался.

— Вот ведь… — пробормотал он. — Чтоб его, во имя всех шлюх Дартана…

Йокес кивнул, видя, что громбелардец действительно пришел в себя.

— Но какая тут может бьггь ловушка или интрига? — размышлял Охегенед, и без лишних вопросов догадываясь, какие именно сомнения беспокоят его друга и командира. — Шпион пишет, что он шпион. Это раз. Он оправдывается, объясняет, что он шпион, но не убийца… ну, дальше и так понятно, он честный человек и мухи не обидит… Этого я не считаю. Он пишет, что посланница из Кирлана приказывает ему убить княгиню, угрожая перерезать ему горло. Это два. Он пишет, что вынужден попытаться, иначе с ним будет покончено. Три. Он просит, чтобы его поймали с большим шумом, так, чтобы трибунал знал, что он пытался исполнить приказ. Четыре. И пять: он просит, чтобы его сослали на галеры или еще куда-нибудь, лишь бы подальше от Сей Айе, а если нет, то запереть в подвале, закрыть люк и поставить на нем десять вооруженных стражников. — Охегенед несколько преувеличивал, излагая содержание письма, но не слишком. — От этого письма на милю несет мочой. Какая в том может быть ловушка? — повторил он.

— Не знаю, — сказал Йокес. — Почему он не попросил защиты у следователя в городе? Не может быть, чтобы те двое урядников знали об этом покушении, шпион должен был получить приказ… не знаю, из самой Сенелетты.

— Ты попросил бы защиты у тех двоих дряхлых стариков?

— Один из них нашего возраста…

— Издеваешься?

— Нет, не попросил бы, — признался Йокес. — Меня несколько ошеломило это письмо.

— Тут есть все: время и место, где он будет ждать с арбалетом… если мы ему позволим, поскольку сам он туда не доберется. Он пишет, что заплатит за окно, которое разобьет стрелой… — все еще сидевший на постели Охегенед рассмеялся, глядя на письмо, — и просит… уфф… и просит, чтобы там, то есть в комнате княгини, никого не было, так как он мог бы… уфф… мог бы случайно кого-нибудь ранить. Я знаю, Йокес, что дело серьезное, — объяснил он, — но я просто уже не могу удержаться… Сейчас пройдет. Уфф… Дальше он просит, чтобы его схватили солдаты и как следует поколотили, чтобы его отволокли во дворец, чтобы посланница поняла… — Неожиданно он замолчал и действительно посерьезнел. — Погоди… Посланница? — спросил он.

— Именно, я тоже об этом думаю. Мне даже верить не хочется. Офицер гвардии… прислуживает трибуналу?

— Но все сходится, — сказал Охегенед. — Она приехала вчера. В город выбиралась?

— Выбиралась.

— Ты точно знаешь?

— Точно.

— Не будем столь наивными, — сказал Охегенед. — Ты думал, у трибунала никого нет в легионах?

— Ясное дело, что есть. Но знать — одно, а встретить… Подсотница гвардии, солдат… — с сожалением проговорил Йокес. — В лесу она неплохо погоняла моих арбалетчиков… У меня уже есть такие друзья, Охегенед. А теперь мне и грустно, и радостно оттого, что, возможно, у меня будут такие враги. Не алерская падаль, а офицеры и солдаты, сражаться с которыми — честь и почет. Вчера я подавал ей руку, а она подсылает наемных убийц? Тебе придется справляться самому, я поговорю с Эзеной и забьюсь куда-нибудь подальше в угол, — сказал он, вставая. — Анесса мне когда-то говорила, что я совершенно не умею притворяться. И это правда, Охегенед. Если я случайно встречу эту змею в коридоре, не знаю, что я ей скажу или что с ней сделаю.

Похлопав гвардейца по колену, он вышел из комнаты, но тут же вернулся и снова приоткрыл дверь.

— Да, забыл… Княгиня поменяла цвет волос. Не удивляйся.

— Что?

— Не удивляйся, — повторил Йокес и пошел по главному коридору, потом свернул в боковой. Он не знал, что Агатра уже не спит, но считался и с такой возможностью. Йокес ни единым словом не солгал — он действительно опасался, что ее встретит.

Летом, когда очень быстро становилось светло, прислуга вставала довольно рано. Спешащие куда-то невольники, традиционно одетые в белое, приветствовали коменданта Сей Айе. Он не отвечал им даже взглядом, мрачный, словно грозовая ночь. Однако он остановился, увидев мужчину с ворохом купальных простыней, ибо у него мелькнула в голове страшная догадка… Эзена до сих пор была склонна к неожиданным поступкам.

— Кто и куда идет в такое время купаться?

— Гость княгини, ваше благородие. По распоряжению Жемчужины я должен его сопровождать.

На слуге был халат с красными вставками. Вольнонаемный. Таких в доме было немного. Князь вознаграждал таким образом — беря к себе на службу — лишь немногих жителей Сей Айе, оказавших ему какие-то услуги. Этот мог быть братом дворцового гвардейца; по крайней мере, так казалось Йокесу.

— Мужчина? Этот гость — мужчина? Он идет один?

— Да, ваше благородие.

Брови Йокеса поползли вверх. Вольнонаемный слуга, которому обычно поручались дела поважнее… должен был вытирать голого мужчину возле ручья? Кто из Жемчужин решил оказать посланнику столь исключительные почести? Даже княгиню купали невольницы.

— Ладно, иди, — сказал он.

Без Анессы в доме все переворачивалось вверх дном… Йокес уже забыл о слуге, еще больше мрачнея. Он боялся… ему стыдно было спросить Охегенеда, что с Анессой. Он принес письмо о покушении — и должен был спрашивать о своей… любовнице? Спросить он просто не мог, хотя очень хотел знать, что, собственно, произошло. Почему Эзена решила наказать первую Жемчужину? И притом столь сурово! Что на самом деле совершила Анесса? Дикое нападение плохо обученной телохранительницы было достойно сожаления (он уже избавился от всех стражниц из этого хозяйства), но Жемчужина Дома была в том виновата не больше, чем он сам… Невольницы для охраны подчинялись коменданту Сей Айе.

Свернув еще несколько раз, он наконец миновал гвардейцев, охранявших личные покои княгини. Поспешив прямо в спальню, он вошел, не посылая никого с докладом. У него до сих пор было право посещать ее высочество в любое время и в любом месте. Этой привилегии она его не лишала.

При виде двух крепко спящих женщин… девушек… лицо коменданта несколько разгладилось. Ему было столько же лет, сколько им двум вместе. Какое-то время он стоял, прислушиваясь к их глубокому дыханию.