Эльберд Гаглоев - По слову Блистательного Дома

— Кто вы такие? Назовите ваши имена. Или я познакомлю вас с Брунгильдой.

Странное оружие, гуднув, описало в воздухе восьмерку и громко шлепнулось обратно на сгиб левой руки, толщина которой наводила на мысли о медвежьих окороках.

Коней шатнуло назад мощным пивным духом. Судя по запаху, пиво было хорошим. И его было много. Выпито.

— Не вижу причин отказать тебе, о, обладатель странного оружия. Зовут меня Тивас. Я Маг и Колдун, целитель и изыскатель.

— Клирик, значит, — классифицировал его блондин.

— А это мой спутник, странствующий воитель. И имя его Саин, сын Фаразонда.

— Ронер, — произнес владелец секиры непонятное слово. — А кто твой господин?

Но Тивас велеречиво пресек допрос.

— Назовись же теперь ты сам, о, воин, загораживающий дорогу искателю истины и хранителю его покоя. Или есть причины, по которым ты предпочтешь скрыть имя свое?

— Я Унго дор Анненхейм, фавор полусотни околов, ранк аладара Лайхштосса. И повторю вопрос, — возвысил он голос, — кто вы. Почтенные клирики в моей земле не держат под седлом таких зверей и не могут похвастаться таким размахом плеч. Да и спутник твой не похож на простого ронера. Больно уж породист.

Тивас повел носом.

— Я чувствую в воздухе аромат чудесного пива. Не поделишься ли своими запасами с уставшими путниками? Хотя и у нас найдется чем усладить твой вкус. За трапезой ответы легче находятся, чем на дороге. Убери же оружие и насладимся беседой, — и легко спрыгнул с коня.

Или мужчина был доверчив, или вопросы безопасности его не беспокоили вовсе, но идея совместной пьянки пришлась ему явно по сердцу.

Обустройство лагеря вообще-то совсем не праздничная процедура. Особенно если вы не в однодневном походе. Мероприятие это достаточно нудное. Коней надо расседлать, протереть, накрыть, к мордам торбы привязать, водички немного дать. Хорошо хоть наш новый знакомец додумался остановиться у ручья, и проблем с водой не было. Сам он, как я понял, мужчиной был неприхотливым и обустройством ночлега особо не занимался. Попил пивка и задремал на шкуре какого-то зверя.

Потом хворост надо насобирать, костер развести, ужин сварганить. И, как вы понимаете, всем этим пришлось заниматься мне, потому что Тивас ударился в дипломатию. Хотя, пока я занимался лошадками, этот дяденька с опаской подошел, поглядел и отошел. Наконец с хозяйством дела были завершены, и я устало уселся на седло, брошенное у костра. Над костром булькали два котла. Один был обычным походным котлом, в котором тушился подбитый мной заяц, а что готовилось во втором, я не знаю, потому как это был волшебный котелочек Великого Мага, и что там булькало, было известно только товарищу Тивасу. Мои сотрапезники времени зря не теряли. На чистой тряпице были выложены порезанный хлеб, сыр, мясо — это наше; распластанная на крупные ломти рыба угрожающих очертаний, какая-то плетенка, натертая красным порошком, длинная коса сыра и что-то вроде галет — это не наше. Стороны продолжали быть настороженными, но совместное приготовление к пьянке сближает, и настороженность уже сменилась повышенной вежливостью, которая, впрочем, могла смениться как дружескими хлопками по плечам, так и взвихриться веселой рубкой. В общем, шаткая такая ситуация.

Тивас по плечи залез в свою торбу и торжественно извлек здоровенную кожаную флягу, внушающую серьезные надежды своими размерами. Не забыл он и три костяные чаши, покрытые затейливым узором.

Унго легко поднялся и ушел.

— Обиделся, — предположил я.

— Подождем, — ответствовал мой индейцеобразный спутник.

В кустах захрустело, и к костру вырулил наш новый знакомый. В правой руке его была здоровенная глиняная емкость. Напряженные мышцы указывали на полноту сосуда. Он бухнул свою ношу рядом с нашей бутылью и уселся, не выпуская свое странное оружие.

Тивас торжественно разлил вино по чашам. Поднял одну на уровень глаз.

— Выпьем же напиток, который мы пьем лишь с друзьями, и смоем лед недоверия с наших сердец.

Я взял чашу. Наш новый знакомец помедлил, потом тоскливое непонимание в глазах сменилось выражением «была не была, эх», и ухватил емкость своей крепкой короткопалой ладонью.

— Дайте нам, Великие, верных друзей и сильных врагов, — и с этими словами медленно выпил налитое.

— Хорошие слова, — одобрил Тивас и влил в себя свою чашу.

— Пусть дороги наши ведут нас туда, куда надо нам, — присоединился я к собугыльникам.

Выпили.

— Странный напиток, — сообщил Унго. — Сладкий, как мед, легкий, как утренний воздух, нежный, как поцелуй матери, — прислушался к себе. Продолжил: — И прогоняет тоску.

— А ты поэт, о, воин, загораживающий дорогу, — заметил я.

— Плох фавор, не умеющий сказать хвалу своему воину и приятно оскорбить врага, — задумчиво, прислушиваясь к себе, ответил здоровяк. — А тут еще твой напиток веселит, как доброе зимнее пиво, темнолицый клирик. Давай же отведаем его. Хотя странно пить это свежее зимнее пиво здесь, сейчас, в середине лета.

С этими словами он с натугой приподнял свою баклагу, и в чаши полилось, радостно пенясь, густое, тяжелое, темное пиво.

Здоровяк наконец отложил свой убивательный снаряд и взял чашу двумя руками.

— Хороши ваши слова, приятен запах пищи. Да обласкает нёбо вкус этого напитка и обрадует сердце встреча с вами, — и в пару глотков опустошил свою чашу.

Мы не заставили себя ждать. Какое это было пиво!

Густое, как какао, горько-сладкое, терпкое, оно шибало в нос, как квас, и оставляло на языке сладкий карамелистый привкус. От удовольствия я закатил глаза. На Тиваса напиток тоже произвел приятное впечатление.

— Вы — люди, — радостно обличил нас счастливый пивовладелец.

— Да, — слегка озадаченно кивнул я головой, — люди.

Поучающе подняв указательный палец над головой, Унго сообщил:

— Духи пиво не пьют. Поначалу я уж подумал, что попал-таки в край Великих Воинов.

— С чего бы это?

— Не бывает таких людей, как вы, — словоохотливо пояснил он. — Клириком назвавшийся черен лицом и сед волосом, ты же лицом бел, как человек, но волосом черен. Ездите вы на жутких комонях, победа над которыми сделает честь любому живущему. Пьете нечеловечески вкусное нечто. И подумал я, что закончился путь мой земной, но непонятно мне было, как, заснув на морозе, попал я в Край Великих Героев, ведь дорога сюда открывается лишь павшим с оружием в руках воинам. — Он перевел дух. — Но пьющий пиво не может быть духом. Так говорят служащие Великим.

Железная у мужчины логика, стальная просто.

Жуть какой мужественный человек. Я бы вряд ли стал пить, да и вообще общаться с кем-либо, вызывающим сомнения в своей телесности.

— Так выпьем же еще, — радостно предложил Унго и тут же наполнил наши чаши опять.