Кристоф Хардебуш - Гнев троллей

Натиоле не участвовал в большинстве разговоров, не мог даже представить себе, что Теремия когда-то была оккупирована масридами. Он не мог и представить другого дома, кроме крепости Ремис, хотя и родился в Мардеве.

Тем временем Стен слегка повысил голос. Он говорил о Висинии.

— Я с трудом поверил своим глазам, увидев ее там, внизу, в пещерах, окруженную целым племенем троллей, — повторял воевода историю, которая стала почти легендой, и при этом его взгляд искал взгляд сына. — Я верю, что она никогда не сомневалась в том, что мы найдем дорогу назад. Пока меня этот трижды проклятый подземный мир и упрямые тролли чуть не свели с ума.

Грустная улыбка отца уколола Натиоле в самое сердце.

Когда трапеза наконец стала близиться к завершению, он быстро поднялся и остановился несколько в стороне. Со своего места он мог спокойно наблюдать за всеми. Отец, казалось, даже не заметил его состояния; он был целиком занят гостями.

Ионнис тоже двигался от одной группы к другой, держался должным образом и находил для всех приветливые слова. Некоторое время Нати наблюдал за младшим братом, затем его взгляд упал на гостью из Дирийской империи, и он заметил, что Артайнис только что тоже наблюдала за ним. Хотя она и опустила взгляд, он был уверен, что перед этим она фактически в упор разглядывала его. До сих пор юноша не тратил на нее мыслей. С тех пор как улучшились отношения с империей, при дворе часто бывали посланники или торговцы, когда это позволяли горные перевалы: горы отделяли Влахкис от золотой империи гораздо эффективнее, чем любые культурные различия.

«Ионнис снова выставляет себя на посмешище, наматывая круги вокруг этой разряженной дирийки, словно влюбленный кот, — сердито подумал Натиоле. — Дирийские одежды, дирийские нравы… любовь к дирийке будет как раз в его стиле. Разве не говорят по всей Теремии, что младший принц дома сал Сарес пользуется немалым успехом у женщин?»

— Она очень милая, как думаешь? — неожиданно раздался рядом с ним голос отца.

Погруженный в свои мысли, Натиоле не заметил, как Стен подошел к нему.

— Слишком обвешана дирийским золотом, если хочешь знать мое мнение, — мрачно ответил он.

Это вызвало у Стена смех.

— Если я не ошибаюсь в оценке дочери Саргана, то под всеми этими слоями драгоценных тканей еще спрятан минимум один кинжал.

— Возможно, тебе тогда стоит предостеречь Ионниса. Я думаю, он уже недалек от того, чтобы выяснить, что именно скрывается под ее одеждами.

Лицо Стена омрачилось, когда он услышал раздраженный тон Натиоле.

— Твой брат заботится о благополучии нашей гостьи, Нати. В этом ты едва ли можешь упрекнуть его.

— Называй меня Натиоле, отец. Пожалуйста. И я очень даже могу упрекнуть его в том, что он ведет себя, словно лакей дирийки.

Стен напряженно выдохнул и твердо посмотрел на сына.

— Ну, хорошо: Натиоле. Сегодняшний вечер важен для влахаков, и ты очень хорошо знаешь об этом. Вечер, когда мы думаем о том, какой длинный путь мы уже проделали и какие жертвы нам пришлось принести для этого. Не порть его очередной ссорой с братом. Я прошу тебя.

«Значит, он все-таки заметил, что мы перед этим поссорились, почему он тогда не делает наставлений Ионнису?» Мгновение Натиоле подумывал о том, как бы резко возразить отцу, но потом увидел глаза воеводы, заметил в них печаль.

— Ну, хорошо, — помедлив, согласился он.

Стен примирительно улыбнулся.

— Спасибо.

Какое-то время Натиоле следил за воеводой, который подошел к Артайнис, словно ничего не произошло. Вскоре возле юноши оказался старый Винтила, и принц все свое внимание обратил на прорицателя.

Шаги старика были тяжелы, он с трудом опирался на палку. В руке он держал кубок с вином, от которого периодически отпивал небольшой глоток. Волосы Винтилы уже давно поседели, но все еще были густыми и длинными — до самых плеч. Прорицатель был одним из немногих, кто пережил пробуждение Духа темноты и последствия его дыхания. Большинство прорицателей позже заболели, многие умерли. Винтила тоже получил отметину: его ноги скрючили не годы, а недели, в течение которых он боролся со смертью. Натиоле так и не понял до конца сложных объяснений, но сила Духа темноты затронула в основном тех, кто мог слышать голоса духов.

— Совсем один? — спросил прорицатель, сжав губы в тонкую улыбку. — Ты молодой, Натиоле. Ты должен праздновать!

— Но я праздную. Просто по-своему.

— Хорошее вино и хорошая история — это все, что нужно влахаку. Сегодня вечером рассказывают лучшие истории. Печальные истории, но мы к ним привыкли, — заявил Винтила и чокнулся кубком с Натиоле.

— Красное вино?

Прорицатель заглянул в свой кубок, словно неожиданно обнаружил, что тот полон.

— Да, кровь дракона. Лучшее, что может выдать Валеодара.

— Красное вино из Ардолии? Никогда бы не подумал, прорицатель, — ледяным тоном ответил Натиоле, но Винтила тихо засмеялся, вместо того чтобы оправдываться.

После того как масридов изгнали с запада, влахаки вернули старое название своей родины. Восток же масриды до сих пор называли Ардолией, и иногда Натиоле спрашивал себя, не стала ли та часть уже совершенно другой страной. «Страной, в которой влахаки все еще не правят. Страной, в которой сестра воеводы опозорила свою семью».

— Это наполняет казну марчега Тамара, — вслух сказал он. — Словно им нужно еще больше золота и серебра!

Винтила не отвечал. И только когда Натиоле опять хотел что-то сказать, прорицатель поднял руку.

— Недоразумение, кнаи. Простите меня, если я оскорбил вас.

Формальное обращение как к влахакскому принцу приглушило гнев Натиоле. «Он — старый. Возможно, уже даже не все понимает. Я должен оказывать ему больше уважения. Ведь он все-таки ведет нашу страну старыми путями».

— Я должен извиниться, — заявил он. — Иногда мне кажется, что никто ни о чем не думает, когда произносит название «Ардолия».

— Твое беспокойство понятно, хоть и безосновательно. Для меня это вино не из Ардолии. Это хорошее вино из Влахкиса. И оно не напоминание о позоре гнета. Оно — обещание.

Прорицатель, улыбаясь, вновь поднял кубок, и на этот раз Натиоле ответил на его тост. Несколько мгновений они стояли молча, пока Натиоле, не глядя на Винтилу, не продолжил:

— Это достойные мысли. Хотелось бы, чтобы больше влахаков думали так, как вы. Вместо этого у нас есть соглашения, обозначения границ, сторожевые посты, которые дают Тамару право сохранить за собой земли.

— Ваш отец — осторожный властитель. И благополучие страны постоянно заботит его.

— Но вся земля между горами — это Влахкис! Не важно, как масриды ее называют, — взорвался Натиоле.

— Естественно. И я сильно сомневаюсь, что ваш отец действительно забыл об этом, с учетом того, что он уже сделал для освобождения страны. Даже если его усилия в настоящее время едва ли направлены на восток и за это время наметилась дружба с масридами.