Евгений Лобачев - Ведьмоспас

— Держи! — взвизгнула Люба. Двое мордоворотов кинулись следом, но сшиблись лбами и рухнули на камни как половинки расколотого молнией дерева.

В три прыжка милиционер преодолел расстояние до Любиного спального мешка. Девушка зажмурилась, чтобы не видеть, как Миша выхватывает из-под клапана золотую коробочку.

Молодой человек повернулся спиной к дереву. Щелкнул замок.

— Вот теперь — то что надо, — промурлыкал милиционер. В руках зашелестели пергаментные листки инструкции. — Ну что, козлы безрогие, ща я вас в тараканов превращу.

Чертопрыщенцы окаменели. В отсветах костра их лица казались масками ужаса из реквизита древнегреческого театра. Полнейшую тишину нарушало лишь потрескивание пламени да торопливое чавканье — Йорик приканчивал второй батон колбасы.

Миша рассмеялся.

— Расслабьтесь, шучу. Буду я еще из-за вас грех на душу брать. Но если хоть кто-то шевельнется, пусть пеняет на себя. Стойте, как стоите. Йорик, хорош обжираться, дуй сюда!

Милиционер отступил к дереву и обвил рукой ствол виноградника. Череп не двинулся с места.

— Йорик, ты что, оглох? Давай скорей, я заклинание начинаю читать.

Миша начертал на крышке Боекомплекта первую огненную руну.

Позади между корнями дерева что-то задвигалось. Над землей поднялась жилистая стариковская рука, сжимавшая биту. Милиционер ничего этого не замечал — щурясь, он вглядывался в инструкцию.

Возле костра, забыв обо всем на свете, череп на кошачьих лапах уплетал колбасу.

— Йорик, черт тебя…

Снизу что-то ударило по рукам. Боекомплект подпрыгнул и, прочертив в воздухе золотую дугу, шлепнулся на землю.

— Ага! — завопил Дмитрий Андреич голосом Карабаса Барабаса, заставшего Пьеро за кражей денег из кассы.

— Держи! — крикнула Люба.

Миша рванулся к Боекомплекту. Кто-то подставил ногу. Ступни оторвались от земли. На краткий миг молодой человек почувствовал себя подбитым самолетом. Летящим, падающим…

Он пропахал по гальке метра два и остановился, уткнувшись носом в Боекомплект.

— Сука!!! — захрипел кто-то, плюхнувшись рядом. Чужие растопыренные пальцы почти касались заветной коробочки.

— На тебе! — милиционер, не глядя, махнул кулаком. Клацнуло — должно быть, угодил в челюсть. Миша вытянул руку. Золотая коробочка сама легла на изодранную ладонь, пальцы сомкнулись на холодном металле.

— Что, съели?! — торжествующе заорал молодой человек. — Вот вам Заззу! Щас наколдуем.

Милиционер метнулся обратно к дереву. Дмитрий Андреич отшвырнул биту и, скуля, бросился прочь. Откинув крышку Боекомплекта, Миша начертал руны. Правой рукой обвил виноградную лозу.

— Иззаноор мпаронор праа грасс!

Вырвавшийся из волшебной коробочки ослепительный зеленый луч ударил в виноградник. Послышался треск, стон, и Миша вдруг почувствовал, как дрожит тонкий ствол, наливаясь неведомой силой. Еще мгновенье, и виноградник пустился в рост. Сначала чуть заметно, а потом все быстрей и быстрей он двигался вверх, забираясь все выше и выше. Ствол утолщался, как будто что-то распирало его изнутри.

Чертопрыщенцы обступили Мишу со всех сторон, но подойти не решались. Они молча таращились на заколдованный виноградник со смесью ужаса и детского восторга.

— Ну все, пока! — крикнул Миша. — Мой поезд отходит.

Ухватившись за толстый ствол, он взмыл над землей на два метра. И вдруг…

— Эй! — крикнул гороподобный Вася. — Дружбана забыл!

Правой рукой гигант поднял за лапу безвольно обвисшее тело Йорика. Левой Вася сжимал треугольный камень с острыми краями. Виноградник вырос еще на полметра.

— Слезай! — скомандовал Вася.

— Пошел ты знаешь куда! — огрызнулся милиционер.

— Слезай, а то проломлю башку твоему уродцу! — мордоворот многозначительно подбросил булыжник на ладони. — Считаю до трех. Раз. Два. — Вася размахнулся. — Колдонуть не успеешь. Три!

— Черт с тобой! — заорал Миша, отпуская ствол виноградника.

— Спасибо, что показал дорогу, — прошептала Люба, зачарованно глядя на мерцающее высоко в небе кольцо портала.

— Эй, мы не звери! — крикнула Люба.

Чертопрыщенцы казались огромной виноградной гроздью. Они привязались к гигантской лиане всем, чем только могли — ремнями, веревками, лоскутами одежды — и возносились в небеса, будто герои старой сказки о Джеке — победителе великанов.

— Мы скоро вернемся! — повторила Люба из черного ниоткуда.

Миша не ответил. Он сидел, прислонившись спиной к замшелому валуну, похожему на гнилой слоновий зуб и, понурив голову, наблюдал за тем как угасает алый уголек на краю костра. Это все, что ему оставалось, все, что он мог сделать.

Злодеи не поскупились на веревку. Они истратили на милиционера и его костяного приятеля не меньше сотни метров первосортного альпинистского каната. То, что сидело у костра скорее напоминало диковинную куколку бабочки, чем человека. К груди «куколки» намертво примотали череп на кошачьих лапах.

Миша молчал, и это действовало Йорику на нервы.

— Ты меня не кормил! Голодом морил! — возмущенно выкрикнул череп, должно быть, продолжая некий мысленный диалог. — Спички он забыл! Я всего лишь перекусил колбаской. Да, перекусил. И отключился не от обжорства, а потому что меня приложили камнем по башке. Все тело теперь болит.

Милиционер не проронил ни слова.

— Эй, альтер эго! Что за свинство? Чего молчишь, как справочная на перерыве? Ну стыдно мне! Да, стыдно. Не удержался, извини. Но выкрутимся же как-нибудь!

— Как ты выкрутишься, дурень костяной?! — подал голос молодой человек. — Я связан по рукам и ногам, примотан к скале, как Прометей. Еще и тебя ко мне пришпандорили, недоразумение потустороннее.

— И ты сдался? Сдался! — возопил Йорик. — Ты, краса и гордость отдела, вечное украшение областной доски почета самых безбашенных ментов! Тьфу на тебя!

— Ты что, сдурел? Не плюйся! — прохрипел Миша.

— Буду! Я теперь твой сиамский близнец, так что имею право. Тьфу! Тьфу!

— Ты, козел, все глаза заплевал! — рявкнул милиционер. — Щас я тебя! — он поднатужился, подтянул связанные ноги и попытался ударить коленями себя в грудь, туда, где черной шишкой помещался Йорик.

Сквозь путы сверкнули рубиновые огоньки.

— Ага! Фиг тебе, не достанешь! Тьфу!

— А вот и достану, — Миша посинел от натуги. Натянутые веревки пели, как струны. — Вот тебе! — последовал глухой удар.

— Ай, — взвизгнул череп. — Совсем сдурел?

— Терпи, обжора, — выдохнул милиционер. — Вот тебе за колбасу!

— Ай!

— А это — за сосиски.

— Ой!

— Вместо того чтоб Наташку спасать я тут в кокон играю. На тебе, мурло костистое!

— Ну все! — заверещал череп. — Я за себя не ручаюсь. Вот вылезу, и расцарапаю тебе рожу! Ой, я лапу освободил. Да перестань ты лягаться, мерин в фуражке. Говорю тебе, лапу освободил… И другую… Ура, я свободен!