Мария Митропольская - Цветы Белого ветра

— Пойдем, человек, — велел ей тихий, вкрадчивый голос.

Выпавшее из пальцев перо, плавно опустилось на пол, она встала и тихо вышла за дверь. Один из стонхаров ненадолго задержался в доме, его внимание привлек лежащий на столе берестяной свиток. Чтобы не оставлять никаких следов, он взял начатое письмо и, даже не ознакомившись с его скудным содержанием, сложил и спрятал за перевязью.

Ястребинка даже не догадывалась, в какую сторону пролегал их маршрут, потому что они шли незнакомыми ей окольными путями: сначала через сад странных деревьев с колючими ветками и зреющими на них ярко-желтыми ягодами, потом через свитый из толстых веревок мост, парящий над безмятежной синевой речной воды. Затем они миновали поле высоких подсолнухов, и, наконец, подошли к дому с облупленными стенами и дырявой крышей.

Когда стонхары зашли в дом, юная чародейка почувствовала, что заклинание безволия усиливается — воздух точно сгустился от магии — и она провалилась в глубокий сон.

— Легко похитить человека, — сделал вывод щегольски одетый стонхар по имени Рха-Йэлл, главный сообщник Кадджах" а.

— Пока что легко, — пессимистично изрек несущий на руках Яську стонхар. — Девчонка уже знает половину рун, но к счастью, ни одного контр-заклинания против нашей магии.

— Она всего лишь наивный человек, — усмехнулся замыкающий шествие Рха-Йэлл. — В Саду Лучших снов девчонка в упор смотрела на сотворенную мою обманку, и даже не подумала о том, что кто-то может подслушивать их с Белозором разговор.

— Господин Северин! — раздался одновременный возглас юных наемников, когда силуэт мага возник в дверном проеме их жилища.

Время давно перевалило за полдень и слишком быстро подбиралось к часу поединка.

— Куда подевалась моя ученица? — Белозор являл собой воплощение спокойствия и невозмутимости, как будто вместо поединка ему предстояла ничем не обременительная прогулка.

Таль пожал плечами, а сын мельника предположил:

— Где ей быть? Сидит у себя, язык стонхаров учит.

— Нет ее там. Я проверял, — Белозор плюхнулся на ворох подушек, сваленных в углу просторной комнаты. Он уже десять раз пожалел о разговоре в саду. Точнее о том, что он сказал ей. Или не сказал. — Хотя на столе действительно стоит чернильница. Значит, она что-то писала. А теперь наверняка где-нибудь дуется.

— С чего бы это?

— Ну, — протянул Северин, — ей для этого особенного повода не требуется.

Ясное дело, что о произошедшей в саду Лучших снов ссоре он умолчал, как и о том, что они там вообще были.

— Верно, — поддержал эту версию Таль. — А может все дело в том, что нам нельзя посмотреть на поединок?

Маг кисло усмехнулся, но промолчал.

— Сотвори нам хотя бы одну обманку, а то здесь слишком темно, — попросили его наемники. Они с интересом рассматривали испещренный стонхарскими рунами свиток.

"Прочитать пытаются, упрямые козявки!" — подумал Белозор.

— Не могу, — был его ответ. — Я берегу каждую каплю силы.

— Ух! — встрепенулся Таль. — Уверен, что мастер меча окажется ловчее.

— Посмотрим.

Белозор нарочно умолчал о том, что поединки стонхаров разительно отличались от банальных людских поединков на мечах. Здесь главной темой являлся тонкий мир — Подлунное царство, куда после прочитанного шаманом заклинания отправлялись души стонхаров. Несмотря на все эти премудрости, маг решил не расставаться со своим верным мечом, равно как и со шнурком, обвивающим запястье, и перстнем, красующемся на указательном пальце Северина.

Неизменным судьей подобных поединков, конечно же, являлся шаман. Кроме него требовалось присутствие двух помощниц, которых заранее выбирали сами участники поединка. Каждый свою. Северин без долгих раздумий пригласил Мекнах" арр, потому что знал ее достаточно хорошо, а Кадджах" а привел жену. То ли все еще считал ее самым близким человеком, то ли хотел помучить, хотел заставить смотреть на то, как оба соперника умрут от сотворенного шаманом заклинания.

Явившийся на место поединка Белозор кивнул в ответ на приветствие Мекнах" арр. Она даже что-то спросила, кажется, о том, как он себя чувствует, но маг не ответил. Его голова была забита другими мыслями, не имеющими ничего общего с предстоящей дуэлью. Он ломал голову над тем, стоит ли ему искать Яську или она сама объявиться после того, как немного утихомириться. Действительно ли она дуется? И успели ли ей донести о произошедшем недоразумении с четой Кадджах" а? В голове мага роились тревожные мысли. Он постарался отвлечься, то есть послушать наставления шамана.

Со стороны севера пришел сильный ветер. Он срывал с деревьев молодые листочки и разбрасывал их по каменному полу, исчерченному очень древними, известными одному лишь шаману рунами и замысловатыми узорами. Пол был настолько старый, что из трещин на плитах пробивалась трава.

Помощницы поклонились еще раз, когда маг и его оппонент подошли к шаману вплотную. Арт-Хатт-арт с немым укором посмотрел на Кадджах" а, белые глаза которого горели решимостью и злобой, и повторил одно из напутствий:

— Запомните, ничто не предопределено в царстве Восьми лун. Нам не дозволено знать, кто вернется с победой. Но тот, чью сторону примут боги, вернет свой разум первым и первым взглянет на мир по-новому!

"Это скучнее, чем я предполагал!" — Белозору отчаянно хотелось зевнуть, он, почти ежесекундно приглаживая трепещущие на сильном ветру волосы, чтобы те не лезли в глаза, мужественно боролся с зевотой.

Сказав еще несколько напутственных фраз, шаман наградил своего внука полным печали и тоски взглядом и прошептал заклинание смерти.

— …Не бойтесь! Оно мягче света луны, — это были последние слова, которые услышал Северин.

Небо. То же самое небо. Но звезды! Их на порядок больше! Да что там на порядок! Весь свод похож на сверкающий драгоценный камень! Этот непрекращающийся звездопад — стой и загадывай хоть тысячу желаний! — кружился возле восьми огромных лун, застывших в различных фазах. Их свет не освещал, а скорее обесцвечивал все, чего только мог коснуться. Воздух был более густой, более терпкий, более надежный. И ни единого звука: ни треска сверчков, ни пения ночных птиц, ни шороха листвы. Хотя нет! Неподалеку зашуршал, маленький песочный водопад. Его белые струи, играя искрами, сыпались из ниоткуда в наполненное песком озеро. Издаваемый песочным водопадом шорох с каждой минутой слышался отчетливее. В его умиротворяющем шуршании утонул бы любой посторонний звук. Возникало желание присесть рядом и смотреть на бесконечные и всегда разные узоры, которые складывались из крошечных зернышек песка. И становилось так хорошо, так спокойно, что хотелось раствориться в окружающем великолепии, забыть все заботы и больше никогда не вспоминать свое имя.