Оксана Демченко - Королевский маскарад

– Ты кому рассказываешь, ребенок? – возмутилась Эриль. – Я там была! Я сидела в каменном мешке, как и твой Рир. Да, нас взяли полумертвыми, а Оса погибла. И Рртых, так уж сложилось.

– А Рртых Второй, получивший имя через сорок веков, дожил до двухсот тридцати и даже успешно обокрал о-Рила, – припомнила историю рода Сэльви.

– Ну… – чуть оживилась Эриль.

– Третий тоже цел, хоть и рубил вырвавшегося на волю демона, стоя прямо перед ним, пока Рир вскрывал латы злодея со спины. – Сэльви снова тяжело вздохнула. – И это при таком опасном имени славного предка…

– Ведьма ты, – куда веселее сообщила мудрая. – То есть ничего не грозит?

– Я бы не стала так опрометчиво радоваться, – усомнилась королева. – Унаследует характер. Твердо уверена – это случится. А то и хуже, как бы душу не притянуло именем… Но тут и я ничего не скажу наверняка.

– Спасибо, Единственная, – улыбнулась Эриль. – Пойду, зверски спать хочется.

– Иди, иди, – посоветовала ведьма, бормоча под нос еще одну детскую песенку-усыплялку. – Спи, и без всяких нелепых кошмаров. Надо же – Мильоса!

Эриль ушла, пританцовывая и зевая одновременно. Ей было тепло и радостно. И не последняя она более, и имя можно дать без особого риска. Сэльви задумчиво пошевелила угли тонкой узорной кочергой, подаренной недавно королем Рртыхом. Славная идея: имя, хранящее характер. Если назвать сына Лильором, он наверняка окажется похож на папу Рира. Старший принц таким и должен быть.

Кто же тогда мог предположить, что этот самый сын и в жены себе найдет ведьму, под стать маме? Сэльви благодарно потерлась щекой о рукав Орильра, поставившего перед ней вторую чашечку с муссом. Все-то он знает и замечает!

– Если можно, мы, наверное, пока поживем в вашей долине, – решила Аста. – Меня король Бронг звал посмотреть чертежи, а еще я обещала отдать все рисунки и записи по «поплавку». И привыкать проще к новой жизни, когда родные рядом.

– Вот и умничка, – обрадовалась Сэльви. – Через неделю выдадим этих девиц замуж – и домой! Путь не близкий. Эх, надо бы поспеть прежде бессовестного мастера Кэля, собравшегося похитить мою дочку Ольви. Иначе увезет ее запросто. – Королева прищурилась в предвкушении. – А при мне пусть потрудится. Я им погоню-то организую наилучшим образом. Направим в старый лес, там изловим и начнем праздновать. Рир, хороший план?

– Он поймет, но будет потакать обожаемой королеве, – рассмеялся Орильр.

– Так и надо, – важно согласилась Сэльви.

Лоэль-а-Тэи задержался на леснийской заставе на пять дней. Сперва пришлось, как он и предполагал, заклинать гнуса и змей. Это не так уж сложно. Риола, сестра, родившаяся в семье королевы всего-то тремя годами позже самого Лоэля, из всей магии уважала лишь «живую», позволяющую общаться с природой. Их часто так и звали дома – «зима» и «лето». Он самый светловолосый из принцев, и глаза у него – холодное хмурое небо, укрытое снеговой тучей. А Риола темноволоса, быстро и сильно загорает, глаза имеет мамины, цвета летней жаркой ночи, со штрихами бликов-звезд.

С сестрой Лоэль всегда ладил и заклинания «лета» знал великолепно. Впрочем, как и она – многие зимние. Ящеры, дети великой Драконэль, нуждались в заботе по осени и весной, когда их движения скованы холодами. Риола бегала в Лирро год за годом, отгоняла стужу, согревала бархан, будила и поила силой саму мать ящеров. Иногда Лоэль помогал. И, повзрослев, находил летние заклинания занятными и полезными. Риола научилась не убивать гнуса – это почти бессмысленно, все равно налетит новый. Ее ведьминский способ был более трудоемким для заклинателя, но надежным и безвредным. Именно он вынудил принца три дня сидеть на пороге гостевой избы и шептать до хрипоты. По одной тонкой ленточке – для каждого человека и еще и коровам, овцам, даже собакам…

Зато магия Риолы действует не неделю-две, как обычная, а до полного износа ленты. Леснийцы выслушали с удивлением: такой волшбы они никогда прежде не ведали, хоть и соседствуют с самими эльфами! Первые ленты охотники проверили немедленно. И сочли великолепными. Вся застава пришла к общей не высказанной вслух мысли: иные вечные просто не хотели так сильно себя расходовать. Вот и ограничивались малой пользой. А этот парнишка, даром что молодой и худенький, старается по-настоящему.

Лоэля кормили, уговаривали не пытаться спасти всех собак, и так польза велика, а вид у мага – удручающе бледный, того и гляди, сам свалится. Принц улыбался, упрямо мотал головой и продолжал свое дело. Правда, в первый же вечер попросил не донимать его уговорами, а вместо них рассказывать сказки, чтоб душе было веселее и легче.

За оставшиеся два дня на пороге рядом с Лоэлем посидели все воины, их домашние, старосты двух ближних сел, дюжина охотников – даже трое невысоких и выглядящих непривычно людей льда. Каждый рассказывал лучшее из того, что знал.

Лоэль услышал северные версии леснийских Вед, напевно пересказывающие судьбу растаявшей Снежной девки и ее любимого – весеннего пастушка. Он узнал про Стужу-зиму, берегущую лес. Про навьих людей, которые говорят от лица богов с шаманами народа льдов, когда те дышат особым дымом. Про коварных призраков долгой северной ночи – барусей, заманивающих людей и выстуживающих души.

Попадались и более простые истории, явно не из канонических текстов Вед и их многочисленных перепевов, – легенды. В них действовали люди, смелые охотники, гордые купцы и рыбаки, выводящие свои малые челны в студеное море. Лоэль заклинал и одновременно слушал, кивая и запоминая самое интересное, чтобы позже записать. Он любил сказки, еще с детства пристрастился. Мама знала их несчетное множество, да и Тафи добавляла гномьих – совсем иных и тоже замечательных. Дома у мага имелось пять толстых книг с записями. Он вел их аккуратно, он вообще был организованным эльфом. Позже, правда, об этом горько пожалела вся долина: когда малышка Ли добралась до полки и прочла про поющего коня и курицу, несущую золотые яйца. Читать она умела едва ли не с пеленок и ворожить, увы, тоже…

Коня кое-как расколдовали, курицу найти не удалось. Зато книги перекочевали в мамину спальню, в большой сундук с надежно заклятым запором. Ничего. Лоэль писал не для себя. Его память и так хранит все мелочи, даже тон королевы Тафи и выражение ее лица. Сознание охотно раскрывает нужные страницы и оживляет прошлое во снах. Может быть, потому он и пережил смерть королевы гномов внешне очень спокойно. Мама знала, что – только внешне. И что, в отличие от Кошки Ли, у которой все чересчур и с шумом, сын не покажет боли. Королева не стала лезть в душу, просто отослала Лоэля на несколько лет преподавать основы магии гномьим детям самого младшего возраста. Им принц смог рассказывать сказки Тафи. Вслух. А внук первой королевы, Бронг Гррхон, пошел дальше: издал сказки отдельной книжкой. Там и портрет Тафи, и рисунки лучших художников гномов и эльфов к каждой истории.