Александр Абердин - Хроники объявленного Апокалипсиса

Стариков и малых детей карточка ССР обеспечивала всем по мере потребности без каких-либо ограничений и пансионаты детства и старости полностью развязывали руки взрослому, трудоспособному населению. Затем шла категория детей в возрасте от десяти до восемнадцати лет, так называемые юниоры. Для них были созданы небольшие интернаты, а попросту общежития и тут главный упор делался на то, чтобы дети не оставались без попечения взрослых. Все они получали карточку усиленного труда и соответствующее продовольственное обеспечение. В общем кормили их на пунктах питания до отвала. Впрочем, они того вполне заслуживали, поскольку игрульки их мало интересовали, зато они все стремились влиться в какой-нибудь рабочий отряд, но больше всего мечтали стать юнгами в отрядах сталкеров или бойцов МЧС. Ещё бы, ведь тогда они получали право носить нашивки своего отряда и ножи выживания, а начиная с четырнадцатилетнего возраста им доверялось короткоствольное оружие. Хотя надо сказать, надзор за ними был чуть ли не ежеминутный и каждому взрослому человеку вменялось в обязанность присматривать за юниорами. Как же нас выручили в этом деле сталкеры и наши компьютерные гении, создавшие единую автоматическую систему учёта и идентификации людей.

К личной карточке-паспорту — листу толстой бумаги с двухсторонним ламинированием, прикреплялась магнитная карта с чипом, в которую вносились все данные ССР, а та обеспечивала человека самыми насущными вещами — одеждой, крышей над головой и трёхразовым питанием, для юниоров оно было четырёхразовым и их одевали и кормили по принципу — всё лучшее детям. Правда, за провинности и неуместные шалости задницу им драли без малейшего промедления, но жестче всего наказывали за попытки собраться где-нибудь втихаря тёплой компанией. Ну, и ещё мы сразу же ввели сначала в Москве, а теперь это стало распространяться и по другим регионам, раздельное воспитание и времяпровождение. В общем деткам быстро объяснили, что гулек до утра больше не будет, как и залётов девочек от сверстников, а уж о том, что любого взрослого мужчину, которого стащат за ноги с несовершеннолетней девушки, ждал расстрел, знал каждый человек. Поэтому всех девиц, не достигших восемнадцатилетнего возраста, обязывали носить либо на шее, либо на голове ярко-зелёную косынку. К стенке мужиков не ставили только тогда, когда выяснялось, что девушке было больше шестнадцати, она уже не была девственницей и что она сама сняла и спрятала зелёную косынку. Тогда обоим любовникам просто драли задницу кнутом девице и плетью парню, которых застукали за таким делом.

Жестоко? Да, жестоко, но зато в Москве ещё ни один мужчина не был расстрелян за растление несовершеннолетней, а все те парни, которые получили дюжину плетей, навсегда зареклись связываться с малолетками. Ну, это ещё ничего, говорят, что меня повсюду крыли самым отборным матом за то, что я ввёл молодёжную трудовую категорию граждан и запретил всем молодым людям служить в армии, а она у нас вся была теперь одним большим "Ночным дозором", до достижения двадцатипятилетнего возраста. Особенно меня материли сержанты и как только они меня за это не обзывали. А мне по фигу! Хватит бросать в бой пацанов! Я не хочу больше ни минуты стоять над гробами, в которых лежат девятнадцати, двадцатилетние мальчишки, их у нас и так немного. Жаждете подвигов? Идите в сталкеры или МЧС, там что ни день, то подвиг. Зато их матери, зная о том, что уже очень скоро "Ночной дозор" выступит против колбитов севера, были готовы целовать мне руки. Однако, больше всего из-за такого моего указа зверели люди Волны, которым не исполнилось двадцати пяти лет, но я был непреклонен, как-нибудь без них справимся. Худо-бедно, а мы хоть немного пожили. Поэтому наша молодёжь и большая часть женщин имели обычную рабочую карточку СРР с нормированной выдачей.

Нормы распределения целиком и полностью зависели от того, что и в каком количестве имелось на наших складах и я бы не назвал их голодным пайком. Во всяком случае голодных не наблюдалось, как и голых и босых. У сталкеров, эмчеэсовцев, строителей, ремонтников и бойцов "Ночного дозора", была усиленная рабочая карточка, как и у комсостава, по которой, впрочем, всего лишь можно было получить витаминизированный доппаёк не раз, а два раза в неделю. Ну, и ещё в ССР была особая карточка обеспечения, которую получали беременные женщины и кормящие матери, а так всё в принципе распределялось поровну и исключение было сделано только для малолетних детей, стариков, беременных женщин и кормящих матерей. Денег или какого-то их эквивалента у нас не было, но с некоторых пор, а точнее вот уже почти месяц, когда повсюду стали появляться бары с выпивкой и немудрёными развлечениями вроде дарта и танцулек под магнитофон, а точнее под CD или DVD допотопных лет, посетители стали расплачиваться в них фингерами, то есть отпечатками большого пальца на картонных кружках. Интересно, почему это их назвали аглицким, а не русским пальцем? Ну, а так их назвали потому, что на обратной стороне каждого удостоверения личности размером с почтовую открытку, закатанного в пластик, имелись отпечатки пальцев его владельца.

Выпивка в барах подавалась бесплатно. Либо четыре стопки по пятьдесят грамм чего покрепче, пол литра вина, либо с тех пор, как с помощью зелёных дейров, благодаря Мастеру Зелёной Хозяйки, народ научился "варить" очень даже неплохое пиво, этого напитка, хоть залейся. Пиво хозяева заведений "варили" сами, а вот допотопную выпивку им либо приносили посетители, либо они получали её на складе вместе с продуктами и всем тем, что им требовалось для организации досуга. Молодёжи тоже был разрешен доступ в такие заведения, но ничего крепче пива, а оно было хотя и вкусным, но всё же слабеньким, не наливали. Девушки, которым не исполнилось восемнадцати, были обязаны повязывать на шею зелёные платочки. Хотя строгие нравы вводились буквально из-под палки, никто этому уже не противился. Получить по заднице ремнём никому не хотелось. К тому же девушка могла прийти в бар только с провожатым старшего возраста, а тот знал, за что именно с него будет взыскано по всей строгости президентского указа о нравственности. Из-за него на меня, поначалу, окрысились даже самые близкие друзья, заявив, что я просто сбрендил на своём посту.

Ни фига, этот указ был принят людьми с пониманием. Какие там к чёрту разврат и распутство? После того, как грянул Апокалипсис, люди, выжившие в нём, даже к элементарной распущенности стали относиться очень строго. К счастью дело, как правило, не доходило до физических наказаний, но за слишком долгий и пристальный взгляд, брошенный на зелёную, в любой компании можно было запросто получить подзатыльник и попробуй только возрази, всегда найдётся парень или мужик, который предложит выйти и поговорить по-мужски, если ты не понял, что в приличном обществе не принято сверлить девушек взглядом. Ох, и поиздевался же я над своими критиками после того, как выяснилось, что народ отнёсся к моему драконовскому указу, в котором за совращение несовершеннолетней можно было встать под стволы у какой-нибудь стенки, чуть ли не с восторгом. Ну, а после того, как выяснилось, что на севере среди колбитов полно баб, люди сразу же сделали такой вывод — все шлюхи, шалавы и пьяницы превратились в колбиток и что та же самая участь уготована и всем остальным распутным бабам, если они не ударят по тормозам. Целомудренное поведение юных девушек люди тут же стали называть их самой главной обязанностью перед обществом, а скромность женщин объявили их главным достоинством.