Александр Абердин - Игры богов

Начальник караула, получив приказ, не долго думая отключил систему сигнализации и первым вошел в лифт. Владимир с Валарестоном, прихватив с собой ваххабита, ставшего благодаря генералу Гончаренко сотрудником ФСБ, но превратившегося теперь в марионетку с мечущимися от ужаса мозгами, спустились в подвал. Вход в подземную тюрьму в которой в настоящий момент находился всего один заключённый, был закрыт бронированной тяжеленной дверью и оснащён такими запорами, словно за ней находились все сокровища Алмазного фонда. Майор-некромант осветил дверь сиреневым лучом и на пять минут она просто исчезла. Они уже знали, что все трое американцев имели дипломатические паспорта и, соответственно, дипломатическую неприкосновенность, но это нисколько не смутило Владимира. Скорее наоборот, это, несомненно, была большая удача, не нужно было брать штурмом американское посольство, так как те, кто им были нужны, уже находились в подвале. К двум палачам, что пытали Николая и к помощнику Дика Малковича, Владимир испытывал очень большие чувства уже хотя бы потому, что они пытали не просто россиянина, а русского разведчика. То, что этот парень являлся к тому же ключом к какому-то храму Силы Земли, было сейчас не в счёт.

В герметически закрытом подвале имелось шесть камер и большая камера пыток, облицованная белым кафелем, с массивным никелированным креслом, одновременно похожим на стоматологическое и гинекологическое, кушеткой, двумя белыми медицинскими шкафами и письменным столом, отчего походила на кабинет врача, вот только в нём стояла ещё и стойка с какими-то электронными приборами и компьютером. Именно через эту комнату прошли все люди генерала Гончаренко, которых подвергли сложной процедуре психического кодирования, связанной с гипнотическим воздействием. Владимиру было интересно знать, был от этого хоть какой-то толк, но немного подумав, он махнул на всё рукой и решил не заниматься глупостями. Да, и не был он сторонником примитивных пыток, хотя ему и хотелось подвергнуть Зубодёра и его американских коллег точно таким же мучениям, которыми они истязали свои жертвы. На это у него просто не было времени. Зомби уже захватили офис генерала и теперь дожидались его приезда, а ему хотелось ещё до полуночи доставить пленника на остров Иримиэль, как он это и обещал. Было уже начало десятого и потому следовало поторапливаться.

Когда Владимир и Валарестон вошли в пыточную, им открылась весьма неприглядная картина. Николай Костин, одетый в одни только серые трусы, был крепко пристёгнут к пыточному креслу широкими стальными кандалами. Он был крепким, высоким мужчиной немного старше пятидесяти, с хорошо развитой мускулатурой. Месячное пребывание в застенке не превратило полковника в ходячий скелет, но выглядел он просто ужасно. Всё его тело было покрыто синяками и ссадинами, ногти на руках и ногах вырваны, большинство зубов также вырвано или выбито, губы распухли от побоев, под глазами залегли чёрные круги, но верхняя часть лица почти не пострадала и потому глаза полковника Костина горели яростью. Американские палачи хорошо поработали над его шеей и верхней частью торса и кровь залила не только его грудь и живот, но даже трусы и бёдра. Было похоже, однако, что его не столько избивали, сколько просто терзали тело какими-то окровавленными хромированными инструментами, явно, весьма далёкими от медицины. Это были специальные клещи для пыток, разработанные в секретных научных лабораториях ЦРУ, с помощью которых можно было проникнуть глубоко в тело человека, чтобы воздействовать на нервные узлы электрическими разрядами и всякой химической гадостью.

Рядом с пыточным креслом стояли две капельницы, одна с землисто-зелёной, а другая с ярко-синей жидкостью. Оба пластиковых сосуда ёмкостью где-то на триста кубиков, были пусты на две трети. Два палача в белых пластиковых докторских комбинезонах, изрядно забрызганных кровью, — средних лет высокая, худая женщина в золочёных очёчках с желчным лицом и крашенными пергидролем волосами, и негр лет тридцати пяти с широченными плечами и вывернутыми, как у гориллы, ноздрями, перезаряжали свои клещи, давая своему подопечному немного передохнуть. Полковника Костина била крупная дрожь, он громко не столько стонал, сколько издавал какие-то рычащие, звериные звуки, полные ненависти к своим мучителям, но они совершенно не трогали его палачей. Негр первым перезарядил свои орудия пыток и спокойно ждал, когда его напарница приведёт в состояние боевой готовности пыточные клещи, явно, изготовленные точно по её руке. На лице этой мегеры блуждала какая-то странная улыбка и к тому же она была весьма словоохотлива в минуты перерыва. Не отрываясь от своего основного занятия Гадюка сказала:

— Знаешь, Диди, мне просто чертовски интересно знать, на сколько хватит нашего русского пациента. Этот пастух поработал над ним не только весьма основательно, но и умело. Тело практически не пострадало, хотя боли он причинил полковнику Костину столько, что любой другой уже либо заговорил бы, либо сошел с ума. Впрочем, не удивительно, у него были хорошие учителя. Хоттаб не зря оплатил его обучение сначала в Пакистане, а затем в Турции. Говорят, что этот Зубодёр хорошо поработал в Гуантанамо?

Американцы, похоже, специально разговаривали по-русски, надеясь таким образом оказать на полковника Костина психологическое давление. Негр широко улыбнулся, блеснув золотыми коронками, и радостным голосом ответил даме:

— О, да, Сэнди, этот малый хорош и, что самое главное, у него прекрасный слух. Он отлично умеет определять по крикам своих подопечных, что ему нужно делать в следующую минуту. Кстати, Сэнди, мне кажется, что русские преуспели в защите своих агентов куда больше, чем мы. Мы закачали в него уже целый литр химии, а он до сих пор так и не раскололся. К счастью для нас, у него прекрасно тренированный организм и крепкое сердце, так что я полагаю, что на втором литре, когда мы погрузим его в гипнотический транс, он будет наш и запоёт, как курский соловей.

Американка громко рассмеялась и воскликнула:

— Как кто?

— У русских есть город Курск. — Улыбаясь ещё шире пояснил коллеге чернокожий палач — Его именем называется не только утонувшие подводная лодка, но и особая порода соловьёв, которая отличается самым сладкоголосым пением. Тебе нравится пение соловьёв, Сэнди?

Та ответила, неприязненно дёрнув плечом:

— Диди, я родилась в Нью-Йорке, на Манхеттене, а потому никогда не сталкивалась ни с какими певчими пташками, кроме тех, которые водятся на Бродвее. Ну, а с тех пор, как я стала работать в Лэнгли, мне было уже не до сельских забав.

Владимир, видя, что палачи были готовы вновь приступить к работе, снял маскирующий морок. Неподалёку от пыточного, сидел в куда более удобном, чёрном кожаном офисном кресле средних лет коренастый мужчина в тёмно-синем военном мундире с множеством орденских планок, помощник военного атташе, контр-адмирал военно-морского флота США Уильям Бенкс. Увидев в нескольких шагах от себя майора Кокова и рядом с ним двух ниндзя очень высокого роста, один из которых был к тому же очень похож то ли на шкаф, то ли на Кинг-Конга, он презрительно скривился и крикнул: