Юлия Галанина - Кодекс Ведьмы

Это были замечательные слова про семью.

В семье все ходят друг к другу в гости, открывают перед друг другом двери своих жилищ.

В Зимнем Городе много Праздников Темных Дней. Заканчиваются одни, начинаются другие и повод собраться есть всегда.

Мы, те кто занимался у наставника, собрались на Горе, в черном шатре, чтобы проводить старый год. Испекли пирог на моем очаге и славно посидели, посмеиваясь над царящими за стеной шатра холодами.

Наставник собирался присоединиться, но не смог выбраться из-за Реки. Что-то его не пустило.

Перед встречей для наставника я купила новую чашу. Ведь предполагалось, что гостей будет много, посуды может не хватить.

Это была красивая и удобная чаша. На тонких стенках был нарисован Зимний Город. Через несколько дней после встречи она раскололась пополам в моих руках.

Всем было жалко, что наставник не смог прийти. Даже решили не играть без него в "Голубую Корову": есть такая захватывающая игра.

Решили, чтобы наставник не спешил к нам из-за Реки, мы сделаем проще и придем к нему за Реку и там уж сыграем!

Спросили наставника после занятия, что он думает по этому поводу.

Он сказал:

— Хорошо.

Мы обрадовались, что он нам рад, и стали ждать, когда он нас пригласит в свой дом.

Зимние холода не прошли для сестры бесследно: у нее начало болеть плечо. И рука.

Зимой, когда борешься с холодом, часто вылезают болячки.

Наверное, пришло время рассказать про взаимоотношения ведьмы с ревностью.

Так же, как и в случае с местью, ведьма считает ревность глупой штукой. Ненужной и вредной.

Надо верить человеку, которого любишь и радоваться, что вы вместе.

Ревнуй, не ревнуй — если прогнила ниточка, связывающая двух людей, то какой смысл вязать на ней узелки, чинить ненадежное? А ревность — это всегда подозрения, тревоги, путы и капканы. Это не ведьмины забавы, ей в них скучно играть, она найдет занятие поинтереснее.

Корни этого отношения лежат в том, что ведьма любима с рождения. Этот дар всегда при ней, его не обронишь, не забудешь, не растратишь.

И она выбирает себе мужчин, которых хочет. Она не ревнует, потому что не боится потерять, ибо незачем удерживать то, что уходит от тебя и не надо отталкивать то, что к тебе приходит.

Она знает, что мужчин много. На ее век хватит.

А она одна. Такая — она одна.

Даже если сравнить с другими, сравнение будет в ее пользу, так уж сложилось, иначе не была бы она ведьмой.

И ее любимый человек с нею не потому, что связан по рукам и ногам обязательствами, обычаями, правилами и маленькими детьми. А потому что им — ей и ему — хорошо вместе засыпать и просыпаться, видеть, как растут дети, сажать деревья и собирать буквы в слова. Но каждый волен жить так, как ему нравится. Никто не обязан ломать свою жизнь в угоду другому. И свобода уйти — одна из основных свобод. Если не самая главная.

Эта свобода на деле привязывает значительно крепче, чем самый прочный аркан.

И у сестры этот дар больше, чем у меня.

Очень интересно было наблюдать за наставником.

Когда он чувствовал себя раскованно, то говорил, как говорят люди, мало знакомые с книгами, живущие в мире простых мыслей, незамысловатых чувств. Это был язык улиц, язык торжищ. Когда настораживался, начинал употреблять слова высокого стиля. Очень при этом старался.

Когда он отдельно показывал кому-то движения, сразу переходил на панибратское "ты". А так — обращался на "вы".

К этому времени я твердо решила, что своего старшего сына в обучение наставнику не отдам, какие бы чудесные движения он нам не показывал, какими бы силами не владел.

У наставника в голове полная каша вместо амриты. У сына по молодости лет тоже. Пока сын не получит обычных знаний, которые подтверждены опытом многих и многих поколений, закреплены в книгах и постоянно проверяются на прочность, забивать ему голову словами с Большой Буквы, основанными только на слепой вере, не подлежат даже малейшему сомнению и не подтверждены ничем, кроме слов наставника, я не позволю.

Ну и как бы тепло я не относилась к человеку, я никогда не отдам ему в обучение своего детеныша, если, показывая прием, пусть даже владения самой волшебной на свете силой, мастер позволит себе сказать, что, мол, вот так можно незаметно воздействовать на обычных людей. А наставник оговаривался не раз и не два.

С моей точки зрения это неправильно.

Слишком мелко для волшебства.

Не надо.

Солнце неуклонно подтачивало зиму.

В Зимнем Городе частыми гостями стали предвесенние ветра: резкие, промозглые. Они безжалостно обдирали с ветвей иней, оголяли черные косточки. В них было что-то неуловимо разбойничье. Но такой силы, как зимние, предвесенние ветра не имели.

Наставник решил, что следует время от времени делать с нами растяжку. Это очень полезно для тела.

Мы сидели на ковриках и старательно давили руками на коленки, а он ходил от ученика к ученику и показывал, как правильно.

Дошел и до меня, навис сверху черной тучей над цветастой кочкой. Дыхание у мастера было не совсем свежим. Волосы мои запутались в пуговице его одеяния, пришлось выпутываться. Наставник долго и смущенно извинялся.

Смотреть на него издалека было приятнее.

Когда он двигался, у него за спиной словно невидимые крылья вырастали. В эти моменты он был счастлив — такое не скроешь.

Наставник говорил нам, что у каждого человека есть невидимое поле вокруг. У здоровых людей оно больше, у больных меньше. У наставников, посвященных в Сокровенное Знание — огромно.

Когда я спросила, а где граница его невидимого поля, наставник загадочно улыбнулся и ничего не ответил.

А на вопрос: "Можно не толкать человека незаметно на расстоянии, а погладить, чтобы ему было приятно?",

Сказал: "Гладьте".

Но не рассказал, как это делать.

Вообще-то гладить на расстоянии я немножко умею. Как всякая ведьма. Но хотелось же узнать, как это делать по правилам искусства наставника.

Наверное, это был секрет только для посвященных.

Когда Темные Дни заканчиваются, в Зимнем Городе находят новые поводы для праздников. И мы начинаем бурно радоваться сначала тому, что часть людей — мужчины. Потом, что оставшаяся часть — это женщины, представляете, какая неожиданность. Ну и между двумя этими праздниками не забываем отметить, что мужчины и женщины могут любит друг друга. И это чудесное явление тоже вполне себе заслуживает праздничного дня.

И все дарят друг другу разноцветные листики со множеством по большей части бессмысленных слов и рисунков. Но это все равно приятно. Особенно зимой. Когда настоящие листья давно опали и уже не верится, что когда-то они были зелеными, а потом алыми и золотыми.